Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 218

- … Ждать, Леголас. Сарна не оставляют ни на миг. Эру милостив, надо надеяться.

Леголас глухо застонал, снова падая в кресло и морщась от боли во всем теле:

- Отец, но что если облик ничего не значит? Что если в теле Сарна очнется не он, а та тварь, что сидела во мне все эти месяцы? Голодная, озлобленная и напуганная? А ведь ты сам говоришь, что откупленный орк – не чета обычному бедолаге, напившемуся не из той лужи. Что же тогда?

Трандуил подошел к креслу, сел на поручень и обнял сына за плечи:

- Этого и боится Гвадал. Леголас, мне так больно отравлять тебе эти минуты… Но и лукавить с тобой я не могу. Если окажется, что Сарна – того, прежнего Сарна – больше нет, то придется довершить миссию Йолафа.

Леголас содрогнулся, будто пронзенный стрелой, и коротко зарычал, как делал совсем недавно.

Но король чуть крепче сжал руки на плечах наследника, словно призывая прислушаться:

- Какое воспоминание было у тебя последним, попытайся подумать!

Леголас нахмурился, покорно сосредотачиваясь.

- Тронный зал нашего замка. Он рушился, будто обваливался куда-то в пустоту, и я падал вместе с обломками, пол сам крошился у меня под ногами. А Сарн оставался там, в том ужасном месте. Я так четко помню, как он смотрел на меня с самого края этого обрыва… Так спокойно и безмятежно, будто сделал самое важное дело в жизни и теперь ему нечего бояться. А меня уносило прочь… Моргот, теперь я понимаю, о чем ты говорил тогда. «Ничего, кроме «прости», не будет приходить на ум, и последний взгляд покинутого тобой друга будет сниться тебе веками…»

Леголас осекся, быстро и хрипло дыша. А потом добавил:

- Я пытался схватить его за руку… Кажется, мне даже удалось. А Сарн становился другим, так быстро и страшно преображался, будто его лицо было маской из тающего воска, из-под которой проступало другое… Я не помню, какое оно было. Помню лишь, как он вырывался, рычал, и его глаза были совсем чужими, незнакомыми и злобными… Эру, какими злобными!.. Он смотрел на меня с такой ненавистью… Ненавистью обреченного к уцелевшему. Орки, которых я, бывало, добивал после боев, смотрели точно так же. Последнее, что я помню – его рука в моей. Холодная, словно неживая. И я пытаюсь не выпустить ее, и мне кажется, что если все же выпущу – случится что-то совершенно непоправимое. А потом когти впиваются в запястье и скользят, продирая царапины… Чертовски больно… Я так и не знаю, выпустил ли я его руку…

Голос Леголаса сорвался, и он потер лоб, пытаясь то ли что-то припомнить, то ли что-то стереть из памяти. Король привлек сына к себе, прижимая к груди золотоволосую голову:

- Надо ждать, – тихо и твердо повторил он.

Камрин стояла на коленях у самого ложа. Неужели ей только послышалось? Чего не примерещится в подступающей дремоте? Но нет, она не могла ошибиться… Белый лен камизы на груди вздымается чаще, и легкий глянец испарины выступил на восковом лбу.

- Сарн, – прошептала она, торопливо протягивая руку за влажным полотном и отирая лоб и виски эльфа, – друг мой… Вы слышите меня?

Сердце гулко застучало, слегка похолодело где-то внутри: Сармагат предупреждал, что перед нею может быть вовсе не Сарн… За дверью стояли часовые, пояс оттягивал длинный кинжал, но Камрин все равно обуял еще более отчаянный страх, чем за все предыдущие часы. Бывшая самозваная княжна, возлюбленная грозного орочьего вождя и смелая интриганка, она умела защитить себя, легко вступала в бой и не боялась убивать. Но этот иноземный кавалерист, вошедший в ее жизнь совсем недавно, разоблачивший ее и едва не погибший от ее руки, был одним из тех, редчайших и бесценных, кому она доверяла без оглядки, на кого полагалась без сомнений, кого искренне называла другом. И при одной мысли, что ей придется поднять оружие на Сарна, в груди ощетинивались ледяные шипы.

А бледные губы эльфа, перечеркнутые глубоким рубцом, разомкнулись, глубоко и хрипло втягивая теплый воздух кельи. Камрин, превозмогая страх, приподнялась на ноги. Отойти назад? Позвать на всякий случай часовых? Но она молчала, неподвижно склонившись над ложем и взволнованно прерывисто дыша.

Вот ресницы дрогнули и затрепетали, будто неяркий свет канделябра потревожил закрытые глаза. Камрин подобралась, сжимая полотно в руке так, что вода потекла за рукав, а другую ладонь машинально положила на рукоять кинжала.

Еще один глубокий вдох, и Сарн медленно разомкнул веки. Девушка затаила дыхание, невольно подумав, что стук ее сердца способен вызвать в келье эхо. А эльф несколько секунд безучастно смотрел в потолок, будто все еще находился где-то далеко отсюда. Затем в глубине темных глаз показался проблеск возвращающегося сознания. Сарн поднял обе руки и внимательно посмотрел на ладони и разбитые в драке фаланги пальцев. Потом бегло провел ладонью по лицу.

Раздался короткий мягкий шелест – Камрин уронила полотно. Эльф медленно и явно болезненно повернул голову на звук и встретился с девушкой глазами. На один нескончаемый и страшный миг ей показалось, что Сарн ее не узнает… А потом десятник хрипловато полувопросительно прошептал:

- Леди… Камрин?..

Девушка всхлипнула, снова опускаясь на колени:

- Сарн, Эру милосердный, вы очнулись!..

Еще несколько томительных секунд эльф молчал, и во все еще мутных глазах трепетал какой-то невысказанный вопрос, тень тягостного сомнения. Камрин медленно сняла ладонь с рукоятки кинжала и потянулась к фляге с водой… Как вдруг лицо Сарна страшно исказилось, а рука, только что бессильно утопавшая в меху пледа, рванулась вперед, хватая девушку за плечо…

====== Глава 55. Поднимая лицо к звездам ======

Камрин не успела испугаться. Она, которую всегда было трудно застать врасплох, даже не вспомнила о кинжале. Просто оцепенела, глядя на Сарна расширенными глазами, забыв вдохнуть и будто примерзнув к полу, ощущая лишь железную хватку сильных пальцев на своем плече. А ведь ее предостерегали… Обряд никогда не заканчивался добром… Почему же она все равно подспудно отказывалась верить в это?

Все эти сумбурные мысли в доли секунды успели бестолковой вереницей пронестись в мозгу девушки, когда хватка сжалась еще сильнее, почти причиняя боль, и Сарн с усилием глухо и хрипло пробормотал:

- Я жив… Все по-прежнему… Миледи, умоляю вас… Мне… не удалось?

Эти обломки фраз падали в тишину кельи. Пальцы эльфа почти беспомощно мяли грубое сукно камзола, а в глазах, казавшихся неестественно большими и бездонными, как темные колодцы, на бледном лице, полыхало настолько неистовое страдание и отчаяние, что Камрин захлебнулась теснящимися на губах бессмысленными словами и вопросами, почти панически ища какое-то одно, самое важное, которое сразу сумеет погасить снедающую эльфа огнедышащую муку. Совершенно смятенная, она подалась вперед, обеими ладонями охватывая вторую руку лихолесца:

- Сарн, успокойтесь… Прошу вас… – сбивчиво залепетала Камрин, чувствуя, как рука эльфа лихорадочно дрожит. Она осеклась, резко вдыхая, чтоб унять истерические нотки в голосе, и продолжила уже другим, твердым тоном:

- У вас все получилось. Принц исцелен, хотя еще в беспамятстве. То же, что вы сами живы и… все по-прежнему… это пока необъяснимо. Но Эру… как же я счастлива, что это так!

Несколько долгих секунд Сарн неотрывно смотрел Камрин в глаза, а потом девушка ощутила, как утихает дрожь. Израненные пальцы эльфа медленно сжали ее ладонь:

- Поклянитесь, – прошептал лихолесец, – поклянитесь, что не ищете для меня пустых утешений…

- Клянусь вам, Сарн, – голос Камрин сорвался, а по щекам вновь побежали горячие дорожки слез, – клянусь вам всеми четырнадцатью Валар. Вы победили. Победили там, где до вас никто еще не побеждал…

Эльф обессиленно осел обратно на пледы, наконец выпуская плечо Камрин.

- Слава Эру, – пробормотал он, а потом снова поднял глаза на девушку, – простите, я наверняка сделал вам больно… Прошу вас, не плачьте. Вы так бледны… Неужели вы все это время, не зная отдыха, пеклись обо мне?