Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 216

Голос Леголаса срывался, вновь рокоча недавними орочьими нотами, но на сей раз в них звучала не злоба, а безграничное отчаяние. Трандуил вскинул ладонь, удерживая сына за плечо:

- Погоди, остынь, – негромко, но властно оборвал он Леголаса, – Сарн жив. Но он все еще без сознания.

Принц нетерпеливо подался вперед:

- Я сам провалялся колодой три дня, но справно стою на ногах. Говоря же о Сарне, ты хмуришься и отводишь глаза. Ты что-то недоговариваешь, отец!

Трандуил крепче сжал плечо сына и подтолкнул его к креслу:

- Сядь, я расскажу тебе, что произошло. Мне стыдно признаться, но я так тревожился эти дни о тебе, что едва дважды заглянул к Сарну. А ведь во всем Лихолесье нет эльфа, которому я был бы обязан больше, чем ему.

Леголас покорно опустился в кресло, стискивая ноющие пальцы и унимая сердечный бой. Король неудобно примостился на краю стола и начал:

- Сарн не хотел, чтоб ты знал о его роли в твоем исцелении, сын, и даже специально просил меня об этом. Но ты не должен был помнить обряда, Прощенные обычно никогда его не помнят. Однако в неизвестный мне момент и по столь же неизвестной причине ритуал сошел с предполагаемого пути, и вероятно именно поэтому в твоем сознании и сохранились некоторые его части. Все началось в день твоего побега…

Плачущей Хельги они достигли только после восхода луны. Трандуил, погруженный в мрачное оцепенение, молча гнал коня. Еще вчера ему казалось, что Валар настойчиво и изобретательно преследуют его самого и его сына, словно карая за какие-то проступки. Но если за собою он беспристрастно насчитал бы не один десяток грехов, то несчастья, одно за другим рушащиеся на Леголаса, вызывали у него отчаянное и злое желание исступленно орать проклятья в глухое равнодушное небо, с одинаковым бесстрастием сыплющее на землю и снежные хлопья, и горькие беды. А сейчас им овладело усталое и опустошенное смирение. Он уже не знал, чему и как ему надлежит противостоять. Похоже, оставалось положиться на решение тех самых безжалостных небес, которые легко проклинать в пылу борьбы, но к которым все равно бросаешься с мольбами, когда собственные силы на исходе.

Рядом на Хорьке мчался Сармагат, так и не позволивший Таргису перевязать кинжальную рану, нанесенную Рималлом, лишь дохромавший до варга и снова пустившийся в путь. Трандуилу недосуг было разбираться с обезумевшим целителем, он наскоро черкнул приказ об аресте и отправил Рималла обратно в лагерь под охраной Аматира. Таргис же пешком отправился на ближайший орочий пост со строжайшим приказом Сармагата не развязывать никаких склок с эльфами до возвращения вождя.

Отыскать Хельгу во тьме ночного леса оказалось несложно: огненное зарево кольцевого костра просматривалось издали. Приближаясь к поляне, Трандуил снова ощутил затягивающуюся на горле душащую петлю, но знал, что страх следующей секунды мимолетен, и лишь сильнее пришпорил коня.

Всадники вырвались на открытое пространство, Хорек привстал на дыбы и попятился от огня, конь Трандуила же глухо заржал, завидев лежащих на снегу варгов. На истоптанном снегу у воды, спиной к вновь прибывшим, стоял высокий мужчина в черном камзоле, видимо, это и был комендант Тон-Гарта Йолаф. У его ног лежал длинный лук, колчан со стрелами оттягивал плечо. Он бегло обернулся на шум, поднял руку в коротком приветствии и снова вернулся к бдению.

Трандуил спешился и бросился к наблюдателю.

- Доброй ночи, ваше величество, – проговорил тот, не отрывая глаз от источника. Но королю не было дела до политесов. Онемев и напрягшись, как натянутая тетива, он тоже смотрел туда, где в хаосе ледяных струй, брызг и пены сражались двое: один нападал молча, исступленно, яростно, лишь иногда коротко и зло рыча, второй же уклонялся от ударов, отбивал атаки, ускользал и прерывистым от напряжения голосом громко читал древний заговор…

… Лихолесский король не заметил, как приблизился, хромая, Сармагат. Не слышал, как разноголосый вой донесся откуда-то из лесной дали, и варги на поляне ответили предупреждающим рыком. Он вообще ничего не замечал, глядя на странный поединок под каскадом шумящего водопада. Слова то доносились до него отчетливо и ясно, то рассыпались среди плеска в сумбурный речитатив, то захлебывались звуками ударов. Все чаще, все свирепее становились атаки, все прерывистее голос. И тут сквозь грохот рушащихся струй и клокочущих водоворотов донеслось: «Откликнись, Проклятый! И прими бой!»

Две зыбкие, очерченные огненными бликами фигуры рванулись друг к другу и сплавились в смертельном захвате, слились в единый серебряный силуэт, и Трандуилу казалось, он видит, как дрожат до предела напряженные мускулы. И вдруг противники замерли, будто окаменев, лицом к лицу. Воды Хельги кипели вокруг, а Раб Слез и его целитель, пораженные неведомым мороком, недвижно стояли в ледяной круговерти.

- Началось, – пробормотал Сармагат.

- … Я никогда не видел ничего более странного, Леголас, – задумчиво проговорил Трандуил, – я не могу даже описать тебе, на что это было похоже. Словно мир сбился со своей оси, и время зашаталось. Оно то шло обычным ходом, то вдруг застывало, то неслось со страшной скоростью. Я впервые ощущал себя стоящим у самой двери двух разных реальностей. А вы были там, за порогом, и мне казалось, что я вижу лишь ваши тени на полу, не зная, где вы в действительности. Вы то подолгу стояли, замерев, то вновь схватывались, терзали друг друга, и были мгновения, когда мне казалось, что один из вас обречен. Гвадал и Йолаф вдвоем удерживали меня, я рвался в этот проклятый источник. Я знал, что вмешиваться нельзя, но видел, что ты гибнешь, и в глазах темнело, разум отказывал, и оставался только ужас, который я не умел преодолеть. Эру, и тогда тоже я совсем не думал о Сарне… О том, кто бестрепетно бросил свою жизнь Морготу под ноги, чтоб спасти моего сына.

Король глубоко вздохнул, устало потирая переносицу.

- Отец… – негромко вспорхнул оклик, и Трандуил услышал в нем мучительное ожидание.

- Да, прости… Гвадал прав, я вечно на все смотрю через призму самого себя… Трудно сказать, сколько это продолжалось, мы все трое, кажется, даже не дышали. Костры начали прогорать, стало темнее, а луна светила так ярко… Из-за ее отражения в водяных струях вы походили на призраков, и не понять было, кто нападает, кто одерживает верх, и от этого было еще страшнее. Нет ничего ужаснее бессилия… Но вдруг настал момент, когда вы разомкнули руки и разошлись на несколько шагов. Просто разошлись, будто решили потолковать по-приятельски без драки. Я было решил, что это добрый знак, но тут Гвадал схватил меня за руку…

… Когти вождя пропороли перчатку Трандуила, и орк жестко отрубил:

- А сейчас будет очень солоно. Сохраняй самообладание, брат. Держись, чего бы тебе это ни стоило. Йолаф, будь готов…

Рыцарь, бледный, как мрамор, сдвинул брови, поднял со снега лук и вошел в воду по самые отвороты сапог, а эльф почувствовал, как воздух сгущается холодным студнем. Он коротко взглянул на Сармагата: тот окаменел, все еще машинально стискивая руку Трандуила, и король готов был поклясться, что у орка мелко дрожат губы. А там, под каскадом холодного серебра, два неподвижных силуэта все так же стояли друг против друга, то ли выжидая чего-то, то ли собираясь с силами. Безмолвие все длилось, струнами натягивая нервы, и Трандуил рвано вдохнул:

- Гвадал, что происходит?

- Если летописи не врут, так готовятся к решающему бою, – глухой скороговоркой ответил вождь, не отводя глаз от источника, – но мы видим только их плоть. Где сейчас их души, и что с ними – один Моргот знает. Скоро все решится… – Сармагат облизнул пересохшие губы и отер со лба пот, – Трандуил, когда обряд будет позади, Леголас потеряет сознание, но Сарн скорее всего останется на ногах. С целителем и Прощенным обычно всегда так бывает. Йолаф… позаботится о Сарне. Но в этой водяной кутерьме ни шута не видно. Может статься, Йолаф не сладит с Сарном одной стрелой. Леголас же будет совершенно беспомощен. Все будет зависеть от тебя. Ты должен будешь вытащить сына из воды, иначе есть опасность, что он или захлебнется, или Сарн сделает его своей первой жертвой в угоду новому хозяину. Я не смогу тебе помочь, в лунную ночь эта вода для меня – верная смерть.