Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 146

…Элемир хмуро крутил в пальцах вилку. Дело шло к ночи, а Сарн и княжна так и не вернулись. Прежде десятник не особо обеспокоился бы за бывалого и смекалистого приятеля, но Ирин-Таур поневоле приучил эльфов отовсюду ждать подвоха и негаданных дурных сюрпризов. Эртуил, как всегда, замечавший больше других, тихо тронул его за локоть:

- Ты погоди тревожиться. Не в разведку Сарн уехал, всего-то в рыцарский штаб. А в этом углу сосновом ночью лучше не разъезжать. Тем более с девицей. Не иначе, они заночевать в штабе остались. Сам подумай, сколько Сарн с принцем не виделся, а они же друзья не разлей вода. Утром вернется, обожди.

Элемир рассеянно кивнул, принимаясь за еду, но на душе все равно отчего-то было неспокойно…

…Всем в Тон-Гарте в ту ночь доставало и радостей, и тревог, и скорбей. Но лишь одному человеку в столице победа не принесла пока ни тени отрады. Князь Иниваэль не вышел к войскам после объявления капитуляции врага. Пока главная площадь в виду замка, едва озаренная скупо забрезжившей зарей, грохотала восторженными криками, правитель стоял у окна, опершись спиной о захлопнутые ставни, словно боясь впустить в свою душно натопленную полутемную опочивальню хоть тень всеобщего ликования. Князь пришел к этому дню… Он ждал его, изнемогая от страха и горя. Он молил о нем Эру, давясь слезами и задыхаясь от сердечной боли, все чаще терзавшей его грудь.

И вот этот день настал, и Иниваэль подошел к самому краю пропасти, на кромке которой уже не было сил для молитв, слез и надежд. Завтра он расплатится с эльфами… Завтра бросится в пропасть своего позора, долетит до самого дна, навсегда запятнав себя гнусным преступлением, которого не отмоет никакая кровь, и никакие молитвы не искупят. И тогда Сармагат должен будет сдержать свое слово и дать его несчастной дочери исцеление… И князь захлебывался этими мыслями, воскрешая в памяти последние дни прежней Эрсилии, выцарапывал со дна души попытки радоваться ее скорому избавлению. Но душа молчала, словно каменное изваяние, холодное, непреклонное, неотрывно глядящее на своего обладателя неживыми, но всевидящими глазами. Эрсилия… Нежное дитя, плод его единственной страсти, короткого всепоглощающего счастья… Едва раскрывавшийся цветок, который он сам ревниво прятал от солнца в сырую тень, берег от чужих взглядов и рук, что казались ему недостойными, и, наконец, загубил. Ведь если бы не та роковая поездка…

Иниваэль отшатнулся от ставня. Да, все началось с той поездки. С наивной девичьей тяги к сомнительной романтике меча в грубой ладони и кирасы на сильных плечах. В произошедшем не было никаких сложных причин. Йолаф… Это он стал причиной разразившегося несчастья. Это он, зазнавшийся молодой вояка, любимец бесстыжих горничных и кокетливых купеческих дочек. Чего ему не хватало? Разве мало девок рдели маковым цветом, едва поймав его взгляд? Неужели ему так нужна была эта последняя победа, сердце единственной княжеской наследницы?

Иниваэль часто задышал, снова ощущая, как сердце мелко задрожало в груди, а ребра словно сжались, грозя раздавить бьющийся комок усталой плоти. Завтра… Только дождаться завтрашнего дня…

- Дивный!! Дивный!!! – крик приближался вместе с топотом увесистых сапог. Элемир распахнул дверь, и в караулку вбежал караульный алебардщик. Борода его серебрилась вокруг рта заиндевевшим паром дыхания, глаза готовы были выскочить из орбит.

- Что делается-то, дивный, прямо чудеса!!! Где комендант?

- Комендант в отлучке, капитуляция свои правила имеет, – туманно ответил Элемир, хватая часового за плечо, – ты не голоси, объясни толком, что стряслось?

Алебардщик перевел дух и гулко стукнул в пол древком оружия:

- Рыцари-дезертиры пожаловали! Человек под две сотни с виду, при полном облачении, верховые, чин чином все! У ворот шеренгой стали, хотят войти в город и с комендантом потолковать!

Элемир нахмурился. С комендантом? Рыцари должны были встретиться с Сарном еще вчера. Он не был в штабе, или же рыцари ожидают, что он уже вернулся в столицу? Дурные предчувствия, одолевавшие его всю ночь и так и не давшие заснуть, снова густой пеной поднялись над закипевшим волнением.

- Буянят? – спросил он, впрочем, вовсе не предполагая, что рыцари явились со злыми умыслами, а больше стремясь выиграть время на раздумье.

- Никак нет! – с готовностью отчеканил часовой, – мечей не обнажают, не шумят и сами по виду трезвые.

Элемир отбросил бесполезные сомнения и кивнул часовому:

- Впустите, и пусть пожалуют на главную площадь. Я сам к ним выйду.

- Слушаюсь! – алебардщик истово отдал честь и припустил обратно к воротам.

Элемир застегнул фибулу измятого плаща и мрачно зашагал по узкому коридору. Что ж, быть может, сами рыцари расскажут ему что-то новое об обоих его командирах…

…На площади, по периметру которой уже начала собираться гудящая сдержанным гулом голосов толпа ирин-таурцев, пятью ровными шеренгами стоял рыцарский конный отряд. Элемир, для соблюдения формы сопровождаемый Эртуилом, тремя рядовыми эльфами и тремя тон-гартскими офицерами, вышел на площадь и остановился перед строем. Рыцари одним движением отсалютовали эльфу, и Элемир ощутил, как Эртуил схватил его за плечо:

- Погляди, брат… Элберет Всеблагая, да это же…

Но десятник и сам уже заметил в последней шеренге семнадцать серо-зеленых камзолов…

Между тем с коренастой мощной лошади спрыгнул наземь седой воин с ожогом на лице:

- Приветствуем вас, доблестные сыны Лихолесья, – не без достоинства проговорил он, – и вас, наши земляки и братья. Я Бьерн, служил в княжеской гвардии в чине сотенного, ныне временно замещаю командира. Мы имеем честь просить о беседе с комендантом Тон-Гарта Сарном.

Десятник усилием оторвал взгляд от семнадцати отступников, с хмурыми напряженными лицами глядящих перед собой, и коротко поклонился, отвечая на приветствие:

- Комендант в отлучке по долгу службы, рыцарь. Я Элемир, так же временно замещаю моего командира. Чем я могу быть вам полезен, господа?

Бьерн откашлялся:

- Мы покинули Тон-Гарт при весьма тяжелых обстоятельствах, достойный Элемир. Ныне мы обвиняемся в государственной измене. Я и мои товарищи – лишь передовой отряд, основная часть нашего войска рассредоточена по княжеству на караульных постах. Мы же прибыли в столицу не в ожидаемый нами срок. Мы готовились вступить в сражение с орками при осаде Тон-Гарта, но задержались на сутки. В наших рядах обнаружился изменник, не передавший нам своевременно ожидаемого нами приказа о наступлении. Сразу же после того мы узнали о том, что осада снята, но все равно поспешили в столицу. Мы хотим испросить у князя Иниваэля прощения и помилования через ходатайство коменданта, посвященного в истинные обстоятельства нашего ухода из гарнизона, и восстановить присягу.

Элемир уже открыл было рот, чтоб ответить, но в этот миг сверху, с нижней галереи замка прозвучал хрипловатый голос:

- Вот оно что! Господа дезертиры дождались, когда их долг исполнят другие, и приползли мириться!

Лицо Бьерна дрогнуло, как от пощечины, а Элемир резко обернулся: на галерее стоял князь. Ветер колыхал тяжелый плащ и седые волосы, делая его странно похожим на старого ворона.

Двести рыцарей слаженно спешились и преклонили колено. Иниваэль сумрачно оглядел отряд и отрезал:

- Кто вам сказал, что вас здесь ждут, мародеры, изменники и разбойники?

Бьерн поднялся на ноги и снял перед правителем шлем:

- Мой князь, мы не ищем оправданий. Но и вина наша не столь глубока и непростительна. Мы не запятнали себя преступлениями против своих земляков, мы неповинны ни в грабежах, ни в насилиях, ни в другом разбое. Да дозволено нам будет…

- Дозволено что? – с ядовитой иронией перебил князь, – убеждать меня и горожан, что вы предали своего сюзерена во благо княжества? Что ж, я охотно послушаю ваши басни перед тем, как перевешать вас на окрестных соснах! Никто не скажет, что я чиню расправы без суда. Но где же главный сказочник? Где король менестрелей, смутьян и мятежник Йолаф?