Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 105

К его темнице затопали тяжелые сапоги, и рыцарь прикрыл глаза. Вскоре отсвет факела померк – у решетки снова кто-то стоял, глядя на него недобрым ощупывающим взглядом. Несколько секунд спустя визитер что-то пренебрежительно прорычал. В Черном наречии рыцарь был не искушен, но уловил несколько знакомых слов, объяснивших ему все необходимое: «слаб», «птенец», «брось», «выпьем».

Сердце, казалось, застучало с удвоенной скоростью, но Йолаф не позволил себе поддаться нетерпению. Он тихо застонал, отворачиваясь к стене и натягивая на голову плащ, будто прячась от посторонних глаз. Орк пренебрежительно фыркнул, и шаги загрохотали прочь.

Ренегату казалось, что пол под ним раскален, но он продолжал лежать. Кто мог знать, не пожелает ли еще кто-нибудь поглазеть на пленника? Но минуты изнуряюще медленно утекали, голоса отдалились настолько, что до темницы долетали лишь приглушенные взрывы хохота, и три четверти часа спустя Йолаф решил, что пришло время действовать.

Он медленно приподнялся со своего жесткого ложа, огляделся. Почти догоревший факел выхватывал из темноты лишь малую часть коридора. Нужно было спешить. Встряхнув головой, чтоб отогнать дурноту, рыцарь потянулся всем телом, возвращая мышцам подвижность, вывернулся из плаща и стянул сапоги. Тут же стало адски холодно, но Йолафу было не до личного удобства. Несколько минут ушло на то, чтоб придать лапнику вид укрытой плащом фигуры и для пущей достоверности уложить сапоги так, чтоб лишь подметки виднелись из-под суконного полотнища. Наконец, удовлетворившись результатом, Йолаф опустился на колени у решетки и осторожно взялся за ворот камзола с правой стороны. Затаив дыхание, прислушался. Тихо, лишь капает где-то вода, дымно потрескивает факел, да эхо то и дело доносит голоса нерадивых сторожей. Закусив губу, Йолаф коротким резким движением рванул ворот, и правый шов разошелся, обнажая вшитые меж тканью и подкладкой кольчужные кольца. Многие рыцари и охотники вшивали в верхнюю одежду обрывки утративших годность кольчуг, ибо это давало подобие защиты, меньше стесняя движения, чем тяжеловесный полный доспех. Но кольчуга Йолафа выглядела куда примечательней обычных тронутых ржавчиной металлических лоскутьев. Справа в камзол ренегата, прямо поверх обычных мелких колец, были рядами вшиты девять грубых ключей с причудливыми бородками. Рыцарь сорвал с нитей первый и вставил в скважину массивного замка, запирающего его узилище. Ключ не подошел. Йолаф хладнокровно сунул его в карман и рванул следующий. Четвертая попытка увенчалась успехом, ключ неохотно повернулся в замке, который издал резкий отвратительный скрежет. Рыцарь замер, сдерживая брань. Ключ, которым пользовался Таргис, не исторгал у замка таких душераздирающих звуков. Но промедление грозило еще большей опасностью. Йолаф резко провернул ключ до конца, торопливо проскользнул в открывшуюся дверь, тщательно запер ее за собою и, прижавшись к стене, двинулся по коридору. Озноб унялся, вытесненный вскипевшим азартом, и сейчас Йолафу казалось, что не было этих тягостных дней плена. План был… да что говорить, он был безумен. Но после стольких усилий рыцарь надеялся, что ему повезет.

Увы, ему не повезло почти сразу… Едва рыцарь минул первый поворот, навстречу метнулся отблеск огня. Из-за следующего поворота кто-то приближался. Йолаф прильнул к стене, пытаясь слиться с ней, чувствуя, как холоден пол под босыми ногами. Огонь приблизился, и из-за каменной колонны показался порядком подвыпивший орк. Поначалу беглец решил, что того привлек лязг проклятого замка. Но нет, орк лениво топал по коридору, покачиваясь и хмуро что-то бормоча. Похоже, авторитет Сармагата не позволял стражникам окончательно плюнуть на свои обязанности, и этот бедолага отправился на скучное патрулирование убежища, покуда его соратники продолжали пирушку.

Орк прошел мимо беглеца так близко, что Йолаф ощутил легкое тепло факела. На его счастье, дым аккурат струился часовому в лицо, перебивая другие запахи. Орк раздраженно пыхтел и отмахивался, отчего-то не догадываясь взять факел в другую руку. Благослови Эру болванов…

Мысли вспугнутыми птицами метались в голове, тяжелой от долгих часов жара. Сейчас часовой непременно подойдет к его темнице. Захочет ли он удостовериться, что пленный жив, или равнодушно скользнет взглядом по лежащей фигуре и отправится восвояси? Что делать, если орк поднимет тревогу? С этой тварью без оружия не совладать. Допустим, что беглец каким-то чудом сумеет ускользнуть от шумных, недалеких и подвыпивших стражей. Тогда можно успеть в суматохе вернуться в камеру и с недоумением обвинить орка в пьяных бреднях. Дураку, конечно, влетит, но без надзора пленника уже не оставят. Как не вовремя мерзавец решил проявить служебное рвение… В запасе был еще один план. Но его применять отчаянно не хотелось…

Однако походило на то, что тревожился рыцарь напрасно. Орк постоял у полутемного коридора, уныло выругался и двинулся дальше, даже не свернув к камере, а Йолаф опрометью бросился прочь и юркнул в следующий тоннель. Дальше мчаться, очертя голову, было нельзя, но и стоять в кромешной тьме смысла не было. Переждав несколько минут и убедившись, что вокруг по-прежнему царит тишина, рыцарь двинулся вперед вслепую. Ему необходим был хоть самый малый свет… За очередным поворотом обнаружился такой же догорающий факел, как у его собственной темницы. Йолаф шагнул к нему вплотную, запуская руку в разорванный шов, где обнаружился сложенный и потертый лист пергамента. Поднеся его к самому факелу, рыцарь развернул лист – на нем был изображен подробный план лабиринта, снабженный множеством пояснений. Превосходно, теперь дело было за малым – разобраться, где именно он находится сейчас. Углубившись в карту, Йолаф машинально потер мучительно ноющий висок. Моргот… он так старался, прикидываясь умирающим, что почти забыл, как реальна бывает лихорадка от плохо заживающих ран. Что говорить, она оказалась очень кстати. Можно изобразить апатию, бред и затрудненное дыхание, но жар и испарину не изобразишь. Однако как не хватает привычной ясности мысли…

Да, ее недоставало. Как недоставало и обычной остроты реакций. Иначе Йолаф непременно заметил бы, как из-за поворота показался могучий силуэт.

- Эй, а ты с какого балрога тут взялся? – рыкнул за спиной низкий голос, где гнев заметно заглушался удивлением. Пальцы Йолафа сжались на краях карты так, что побелели ногти. Он медленно обернулся: позади него стоял Манрок.

- Вон оно что. Да ты, брат, чародей, – орочий командир неспешно двинулся навстречу беглецу, – прямо-таки из мертвых восстал. А может статься, из врунов?

Манрок говорил негромко и лениво, оглядывая рыцаря нетрезво блестящими глазами. Он не спешил поднимать шум, понимая, что босой безоружный человек в рваном камзоле ему ничем не опасен.

- Нехорошо, приятель, – продолжил он, – господин велел тебя в живых оставить, милосердие, можно сказать, явил. А ты бродишь, где не попадя. Да еще вишь, стянуть чего-то успел. Надо б тебя поучить малость. Я приказы уважаю, но о ломаных костях ничего говорено не было.

…Выбор… Был он сейчас, или же его не было? Командира стражи нужно было убрать с дороги. Сейчас же, пока он один. Йолаф знал Манрока. Это был не туповатый дуболом, вроде недавнего часового, а смелый, жестокий, решительный боец. И именно это вселяло в Йолафа надежду на успех. Манрок никого не станет звать на подмогу. Ему не перед кем здесь отчитываться, он не откажет себе в наслаждении лично «поучить» дерзкого пленного, а потом доложить господину о предотвращенном побеге. Подчиненные боятся его, как огня, а значит, никто не станет его искать. Тем лучше… Но справиться с ним голыми руками рыцарь не смог бы и будучи совершенно здоровым. Кираса прикрывала широкую грудь орка, у пояса висел короткий клинок. Что ж, все упрощается… Значит, выбора нет…

Под пристально-насмешливым взглядом Манрока ренегат сложил карту и снова сунул под камзол, не спеша, однако, вынимать руку из-за отворота. Вопреки обыкновению, он молчал, зная, что орка не нужно подстегивать. Он все сделает сам.