Golden Age (СИ) - "Kaisa123" - Страница 62

- Король Лум прав, царевич, - произнесла она, подходя к замолчавшим мужчинам. – Проверить Ваши слова очень легко.

- Не думаю, что с моей стороны будет честно сражаться с Вами, - ответил Рабадаш после недолгой паузы. Сьюзен наклонила голову вбок, из-за чего волосы ее рассыпались по плечам, и ответила с миролюбивой улыбкой:

- Позвольте напомнить, что здесь не Тархистан, и мы все равны. Так что не волнуйтесь, я не нахожу нечестным это маленькое… Дружеское соревнование между нами.

При слове «дружеское» Рабадаша едва не передернуло. У него уже имелся опыт такого противостояния с нарнийскими правителями, и не самый радостный. Сьюзен знала, что он не откажется. Сам попался на удочку Лума, теперь будет расхлебывать, а увернуться не позволит гордость – сам же заявил, что женщинам в бою не место, так разве позволит он себе отступить? Орландец отошел в сторону, почтительно кивнув королеве, которой оставалось только завидовать такой ловкости. Еле уловимыми касаниями направить противника в нужном направлении – ей до такого еще учиться и учиться… Но это после. Сейчас главное – не оплошать.

К чести Рабадаша, стрелял он так же хорошо, как и дрался. Однако Сьюзен могла составить ему здоровую конкуренцию, и верный лук не подвел свою хозяйку. Она знала, что должна попасть в мишень – светлое пятнышко шишки на дереве, и стрела точно поразила свою цель, когда как стрела царевича лишь задела ее по касательной. После непродолжительных поисков был определен безоговорочный победитель. Алое оперение пронзившей шишку стрелы говорило лучше любых слов. Сьюзен не стала демонстрировать свою радость, ибо не хотела выводить Рабадаша из себя. Ее целью было лишь показать, что с ней следует считаться, как и с братьями. Что есть стрельба? Только символ, намек, которые так любят в высшем свете… Сработал он или нет, девочка не знала, но с тех пор царевич не сводил с нее глаз. И это не особо волновало королеву Нарнии. Она предпочитала проводить время с Арханной или высокопоставленными лицами Орландии, ибо срок, отведенный для ее поездки, подходил к концу.

Напоследок Сьюзен решила прогуляться с Арханной по картинной галерее, гордости роскошного дворца. Длинный коридор был увешан огромными портретами предков короля Лума, прежде царствовавших в Орландии. В самом начале висело изображение принца Коля, основателя правящей династии. Удивительно, столько столетий минуло с того момента, а потомки чем-то напоминают своего знаменитого предка… Сьюзен вгляделась в серьезное, величественное лицо юноши, который не побоялся отправиться на незаселенные земли и создать там свое, независимое государство. Сколько отваги и ловкости потребовалось принцу, которому не светил трон Нарнии, чтобы пойти на такой шаг? Наверное, от него и пошла известная всему миру гибкость орландских правителей, идеально сочетающаяся с твердостью в принципах и суждениях. Правда, к ним добавилась и скрытность, необходимая в сотрудничестве со столькими соседями. Вместе со светлыми волосами, что отличали всех орландцев, потомки унаследовали и ум, и мужество принца Коля. Медленно шагая по коридору, королева вместе с Арханной рассматривала портреты, что отмечали сложный путь становления Орландии, и о каждом из монархов дочь посла находила, что сказать. Все они сделали для страны многое и навеки вошли не только в историю, но и в сердца людей. Ее тихий голос звучал уместно в окутанном благоговейной тишиной коридоре, что олицетворял историю Орландии. Богатый ковер под ногами – словно время, которое летит так быстро…

Сьюзен уже почти добралась до последнего из портретов, где был изображен сам король Лум с женой, ныне покойной, когда девушек окликнул Бобр. Министр держал в лапах свиток, присланный из самой Нарнии.

- От короля Эдмунда пришло известие, - поклонился он. Сердце Сьюзен и затрепетало, и замерло в один и тот же момент. Радость от вестей с родины смешалась с тревогой. Обычно ей писал Питер, младший же брат не приветствовал нежностей. Недолго думая, королева отвернулась от полотна, с которого улыбалась королева Орландии с темными волнистыми волосами, и поспешила к Бобру.

Улыбка ее погасла, стоило глазам пробежаться по строкам.

***

Лето до последнего не желало уступать осени свои владения. Уже желтели листья, облачались в золото леса, а погода до сих пор была невероятно теплой, словно сама природа благоволила Верховному королю. Солнце не покидало небес, на которых редко появлялись тучи, что не могло не радовать. Несильный ветер гнал морские волны к берегу, и они с шипением разбивались о причал порта Кэр-Параваля, где собралось множество нарнийцев. Питер вдохнул слегка соленый воздух, успокаивая бьющееся в груди сердце. Несмотря на уже внушительный опыт правления, он по-прежнему волновался, когда созерцал плоды трудов своих. Внутри возникало невольное смущение вкупе с удовольствием. Приятно осознавать, что переживания, бессонные ночи, полные размышлений, и приложенные старания обернулись в нечто материальное. Например, в роскошный парусник, который вот-вот спустят на воду.

Верфи Нарнии работали без продыху с того момента, как наметилось противостояние с Тархистаном. Южная империя обладала мощным флотом и в случае войны могла нанести сокрушительный удар с моря – именно поэтому Питер принял решение как можно скорее восстановить равновесие на водной стихии. Рассвет был первым судном, вышедшим из-под рук мастеров, и почти сразу отправился в далекое плавание. С тех пор много кораблей покинуло верфи – спустя год после рождения корабля Эдмунда флот Нарнии разросся, но этот красавец, без прикрас, был венцом творения плотников. Питер еще не видел настолько шикарного судна, паруса которого, кажется, нетерпеливо трепещут под дуновениями ветра, словно он жаждет спуститься на воду и начать свою блистательную карьеру. Искусные мастера порой создавали нечто, что язык не поворачивался назвать вещью – у их творений словно была душа. И этому изумительному, могучему созданию государь Нарнии должен был дать имя.

Он уже не раз и не два проводил церемонию наречения и знал, как и что полагается делать, но не мог избавиться от волнения. Питер успел уразуметь, что имя – это больше, чем слово, которое будет сопровождать кого-либо всю жизнь. Во многом оно и определяет судьбу нареченного. Объяснить это было невозможно, вероятно, древняя магия, которая пропитывала Нарнию, играла свою роль. Однако легкую слабость побеждала заслуженная гордость. Верфи были детищем Верховного короля, именно ему они были обязаны и своим появлением на свет, и столь продуктивной работой. Каждый спущенный на воду корабль был для государя не просто сооружением из дерева, способным бороздить просторы моря… И от него зависело, будет ли благоволить парусникам удача, ведь, увы, случались и трагедии. В штормах уже успела затонуть пара суден. Питер помнил их названия: «Бравый» разбился о прибрежные скалы, возвращаясь с Одиноких островов. Хвала Аслану, часть команды выжила в бушующих волнах, а грифоны успели заметить крушение вовремя и позвали помощь! Судьба «Звезды» так и осталась неизвестной. У ближайшего из Семи островов, Мьюла, нашли жалкие обломки, но были ли это следы гибели большого парусника, никто не мог сказать точно. Он словно в воду канул – ни моряков, на нем плывших, ни свидетелей трагедии… Ничего, что могло бы пролить свет на эту тайну, будто сияющую на небосклоне звезду заволокло туманом, который не может пробить ее свет, как было в ночь перед спуском судна на воду.

Вспомнив об этом ужасном случае, Питер вышел вперед, борясь с комком в горле. Никто из свидетелей торжественной церемонии не заметил бы в Верховном короле волнения – он научился полностью владеть собой и скрывать эмоции, что могут смутить подданных. Юноша глубоко вздохнул. Он уже знал, как назовет новый корабль, и сомнений в выборе не испытывал. Взяв из рук слуги бутылку с вином, государь поднял голову и провозгласил в полной тишине, нарушаемой лишь плеском волн:

- Море может быть ласковым и нежным, а может впасть в буйство и ярость, и даже слаженная работа команды не поможет, если не обуздать ветер, вечный спутник штормов и помощник моряков. Его потоки незаметны для глаза, пока не надуют паруса, его силу невозможно вообразить, а характер его непостоянен и изменчив… Южные ветра теплы и надежны. Они наши друзья. Северные, наоборот, резки и жестоки. Неукротимые, свободолюбивые, они подчинятся не каждому – лишь сильному и отважному кораблю! Такому, как ты! Потому я нарекаю тебя Мистраль, и да будут северные ветра помогать тебе – по воле небес и Аслана!