О чем не сообщил ТАСС Подлинная история «Трианона» - Перетрухин Игорь Константинович - Страница 13

Огородник стал успокаивать ее, но, заметив, что его доводы не являются для нее убедительными, сказал в конце концов, что, находясь в Колумбии, выполняет секретные задания центрального аппарата КГБ. Ольга поверила ему, однако в глубине души осталась тревога. Если Александр действительно выполняет какие-то задания КГБ из Москвы, то об этом должно знать хотя бы руководство их резидентуры. Но их отношение к Огороднику довольно прохладное. Как-то не вязалось одно с другим.

Увидев, что Ольга несколько успокоилась. Огородник рассказал ей, что в тот день они ехали в горы, в район вулкана Руис. Оставив машины на берегу реки Магдалены, они в сопровождении индейцев на лошадях проехали несколько километров в горы, где у живописных водопадов в окружении экзотической растительности им были заранее приготовлены местные деликатесы. Любовались красотами гор, парящими в небе грифами. В реке Магдалене не купались, хотя искушение и было, так как их предупредили, что в ней нередко можно встретить южноамериканского крокодила — каймана.

Прощаясь, Огородник попросил Ольгу к этому вопросу не возвращаться, так как большего он ей сказать не имеет права, и об этом никому и никогда не рассказывать.

Срок командировки Николая Серова истекал осенью 1975 года.

Александр Огородник и Ольга Серова договорились, встретившись в Москве, окончательно решить вопрос о разводе его с женой, а ее — с мужем и зарегистрировать брак.

Во время одной из встреч на вилле у Пилар, куда Александр, по обыкновению, приехал на такси, она за чашкой кофе предложила ему совершить с ней поездку на ранчо, документы на покупку которого уже находятся в стадии оформления. Пилар спросила, как он вообще относится к этому виду ведения сельского хозяйства и хотел ли он когда-нибудь попробовать свои силы в данном деле: ведь иметь ранчо — это занятие скорее мужское, чем женское. Огородник полушутя ответил, что в принципе, хотя он человек сугубо городской, сельское хозяйство и животные ему совсем не чужды. Он, может быть, даже попробовал бы себя в этой сфере жизни, да его скромное финансовое положение ему не позволяет. На это Пилар также шутливо ответила, что главное — все-таки желание, а деньги можно заработать.

Договорились, что они туда отправятся, как только он выкроит достаточно времени для такой поездки.

Через несколько дней Огородник позвонил Пилар, и они договорились о месте встречи в городе. Поездка на ранчо при хорошей дороге заняла сравнительно немного времени. Оно находилось примерно в 120–150 километрах от Боготы, где-то на границе департаментов Кундинамарка и Толима, на живописных берегах уже известной Огороднику реки Магдалены в долине между Центральными и Восточными Кордильерами, где слева высились неприступные вершины, а справа простирался сглаженный горный массив, покрытый полями и субтропической растительностью. Пейзаж несколько портили видневшиеся вдали нефтяные вышки и горящие факелы.

Ранчо было довольно ухоженным и совсем не таким, как его ожидал увидеть Огородник, памятуя об американских ковбойских фильмах с табунами лошадей, стадами коров и отарами овец. Оно принадлежало пожилому испанцу, какому-то дальнему родственнику Пилар, по имени Хосе. Хосе был в полуевропейском костюме и широкополой шляпе. По всей видимости, он уже ждал гостей. В центре участка, к которому вела вполне приличная дорога, возвышался двухэтажный дом с балконом, опоясывающим весь второй этаж. Вокруг было много цветов, несколько поодаль зеленели пальмы и широколистные бананы. С ними соседствовали виноградник и небольшие плантации кофе, кукурузы, маниоки и других культур. На находящемся поблизости поле паслись несколько коров и горбатых зебу, а в просторном сарае, где стояла сельскохозяйственная техника, обитала еще какая-то живность. В нескольких сотнях метров несла свои воды в Карибское море река Магдалена.

После довольно поверхностного осмотра хозяйства и небольшой поездки на автомашине по территории земельного участка, обрамленного по границам деревьями, кактусами и колючим кустарником с кишащими в нем птицами и обезьянами, Хосе с женой угощали гостей винами собственного приготовления и изделиями своей кухни, а затем все вместе пили кофе с мороженым и беседовали о делах житейских. Здесь, на равнине, уже чувствовалось, что находишься ниже Боготы, расположенной над уровнем моря примерно в двух с половиной тысячах метров. Хотя у Огородника ощущение высоты за последний год заметно притупилось, дышалось ему тут значительно легче.

Пилар внимательно наблюдала, какое впечатление ранчо и его окрестности производят на Огородника, и затем поинтересовалась: не хотел бы он быть его совладельцем? Подумав, Огородник ответил, что, хотя это в целом довольно заманчиво, он не в восторге от подобной идеи. Вместо того чтобы лежать спокойно в шезлонге, хозяин ранчо должен работать от зари до зари, как это приходится делать обыкновенному фермеру, в поте лица добывающему свой хлеб. Да и как совместить это с научной работой и образом жизни интеллектуала? Пилар ответила, что ранчо никак не помешает ему жить так же, как прежде: очень многие ученые имеют такие усадьбы, где отдыхают душой, трудиться же в поле могут наемные рабочие, тем более что обходятся они в здешних местах не так уж и дорого. Самое главное — получать постоянный доход: в нормальном обществе это — все! В общем, надо будет только следить за рентабельностью хозяйства. Она-то для себя давно решила, что ранчо станет для нее местом отдыха, а отдыхать она предпочла бы только вместе с ним и ни с кем другим!

В Боготу вернулись под вечер. На отсутствие Огородника в посольстве никто не обратил внимания. Ложась спать, он подумал, что если будет и впредь есть так много, то полноты ему не избежать. Надо вновь вернуться к диете.

На Боготу опустилась вечерняя прохлада. Город вспыхнул яркими огнями рекламы.

Отель «Хилтон».

В номере люкс удобно расположились в мягких креслах Рональд, Джон и Пилар Суарес Баркала.

— Ну, как прошла ваша поездка с Сашей на ранчо и как он реагировал на твое предложение?

— Я совершенно уверена, что у Саши, как это ни удивительно, западный склад ума. Он любит деньги, поскольку они в значительной степени позволяют ему быть свободным и обеспечивают удовлетворение его желаний, круг которых, как я заметила, довольно обширен. Его эгоизм мало чем отличается от крайнего эгоцентризма. Очень переживает, что в свои годы не достиг сколь-либо значительных высот ни в науке, ни на дипломатическом поприще, хотя говорить на эту тему не любит. В том, что он умен и человек в известной степени одаренный, у меня сомнений нет. У нас в научном мире при известной первоначальной поддержке он смог бы сделать если и не головокружительную, то, во всяком случае, такую карьеру, которая могла бы обеспечить ему жизнь на вполне приличном уровне. Тем более если бы он стал моим мужем!

— Пилар! Милая женщина! Мы все тебя очень любим и ценим! О тебе очень хорошего мнения и наш Центр. И все мы хотим, чтобы твоя личная жизнь сложилась как можно лучше. Мы знаем, что Саша тебе небезразличен, да и он тебя любит. Но сейчас речь идет о другом. Нам нужен источник информации не в советском посольстве и не просто в Москве, а в Министерстве иностранных дел СССР. И мы должны сделать все возможное, чтобы решить поставленную перед нами Центром задачу. У нас есть все: и деньги, и объект для их применения. И с Сашей уже вполне можно поговорить и о главном: он вряд ли уклонится, так как находится в наших руках. Мы не против ваших взаимоотношений, но пока придется подождать. Через год-два его вновь выпустят за границу в одну из испаноязычных стран — может быть, даже на твою родину, в Испанию. И тогда вы сможете поступить как пожелаете. Ну как, ты согласна с этим?

— Рон, мне больно слышать это. Ты ведь понимаешь, что значат для женщины в моем возрасте еще один-два года, а может быть, два-три? Но ради дела, вопреки желанию, мне придется с вашим вариантом согласиться: другого выхода у меня просто нет.

— Пилар, будь уверена, Центр воздаст тебе должное. Кстати, ты уже внесла деньги за ранчо?