Свет, сошедший на землю (СИ) - "MadameD" - Страница 56

Кровь и жар, исходящий от жены, жгли ему грудь, и слезы жгли ему глаза.

“Будь он проклят, навеки проклят!..”

Услышав приближение врагов, Метен сорвался с места и, не успев ничего сообразить, бросился в дверь, которая была перед ним; волосы бездыханной Хат зацепились за занавесь, и Метен с криком ярости сорвал ткань. Он с ревом выпрыгнул на середину зала, оглядываясь по сторонам. Он должен уйти. Должен!..

Из этого зала вели сразу три двери, и Метен, не приняв никакого осознанного решения, выбежал в правую. Он остановился, прижавшись к стене. Метен трудно дышал; пот струился из-под шлема, застилая глаза, которым и так мешала видеть маска, сейчас казавшаяся орудием пытки. Метен высвободил одну руку и яростно ткнул пальцем в кнопку. Все равно их сейчас настигнут. Он уже выдохся и не знает дороги…

Хат висела на его руках мертвой тяжестью. Метен чуть не поддался желанию положить ее на пол, упасть на ее тело и позволить себя застрелить. Будь проклято все, что их сделало для такой жизни и такой смерти!..

И тут Метен увидел портал.

Он сделал круг! Они сделали круг, уведя врагов за собой!..

Метен, как безумный, сгреб в объятия жену, которая могла умереть от любого неосторожного движения – если уже не умерла; молодой воин помчался вперед, отдав все силы и внимание этому последнему усилию. Метен какой-то частью сознания услышал топот позади и выстрел, но не осмыслил этого. Он прыгнул к порталу, следующим прыжком оказался внутри круга; ноги у него подкосились под весом Хат, и он упал, уронив раненую женщину. Она не издала ни звука. Метен налитыми кровью глазами увидел звероголовых чудищ, которым его жена уже не достанется – ни живая, ни мертвая; он нажал на кнопку на перчатке как раз тогда, когда один из этих “богов” выстрелил прямо ему в лицо.

Но слишком поздно: перемещение осуществлялось мгновенно.

Метен оказался в храме перехода, а сверху на него навалилось тело, которое менее часа назад было Хат, лучшей, единственной из женщин.

Метен забыл и о врагах, и о боге – он упал рядом с нею на колени, слезы текли у него из глаз, затуманивая зрение. Прекрасное лицо жены казалось спящим. Метен поднес руку к ее губам, но не ощутил дыхания.

“О Хат!.. Я бы убил эту тварь еще раз!..”

И тут неожиданно включился портал – раскрылся над головой Метена, излив на него поток голубого света. Метен задохнулся, отпрянув. Он совсем забыл о преследователях. Воин поднял тело жены на руки и попятился назад, потом повернулся и очертя голову бросился к выходу. Метен выбежал наружу и зажмурился от яркого света – солнце было в зените. А ему казалось, что они вошли в храм очень давно…

Его вимана все еще стояла у входа, но Метен смотрел на нее, точно внезапно потеряв всю решимость, всю сообразительность. Зачем бороться?..

Метен услышал за спиной шаги, и это подстегнуло его волю. Он забрался в кабину, безжалостно встряхивая Хат; хотя зачем жалеть мертвое тело?

Метен опять плакал. Он стремился умчаться отсюда; и так же сильно хотел, чтобы кто-нибудь сейчас выбежал из храма и застрелил его…

Из храма выбежали стражники, и Метен резко дернул пульт управления. Вимана взмыла в воздух, раскрывая крылья. Птица бога уносила прочь его убийц.

Снизу выстрелили, но Метен был уже слишком высоко.

Один из стражников бога оказался сообразительнее и восприимчивее других – тех, что бросились в погоню за врагами. Те просто еще не осознали случившегося огромного несчастья. Или, может, думали, что, когда они схватят мятежников, что-нибудь изменится? Бог восстанет? Глупцы!

Воин наклонился над окровавленным телом – он задыхался от священного трепета. Невозможно было поверить, что Ра мертв. Что бог может умереть. И одновременно стражник сознавал, что должен сделать что-нибудь… помочь?

В душе человека совершался не менее страшный переворот, чем тот, который только что произошел в его стране. Помочь богу! Спасти от смерти – бога!..

- Господин, - прошептал воин. Он опустился на колени, не смея прикоснуться к телу бессмертного фараона, хотя и видел его ужасную рану, от которой пропитались алой кровью отягощенные драгоценными каменьями алые одежды…

Бог приоткрыл глаза, испускавшие слабое сияние; голубоватый отсвет лег на бледные щеки. Его верный раб в этот миг чуть не умер от радости. Жив!..

- Кто? – шевельнулись уста.

- Перед тобою твой раб, повелитель, - сказал стражник, прижав руку к сердцу, словно Ра из своего положения мог увидеть и оценить это движение. – Что ты прикажешь мне сделать?

Гоаулд даже в предсмертной муке ощутил презрение к этому существу. Выполнять приказы… все, на что они способны. Его живые куклы.

- Саркофаг, - прошептал Ра. Глаза его снова закрылись; он знал, что существо, стоящее перед ним на коленях, сделает все, что ему прикажут, если только у него хватит на это соображения.

- Мне нужен саркофаг, - повторил гоаулд. Сейчас, с голосом, упавшим до шепота, он выглядел как человеческий юноша - раненый царевич, слишком слабый и изнеженный, чтобы защититься от смертельного удара. А потом он почувствовал, как его подняли могучие руки. Ра отдался воле человека, зная, что даже сейчас имеет над ним полную власть – может, большую, чем когда-либо… Раб понял его, и больше ничего не имело значения.

Стражник бегом понес господина в зал воскрешения. Он знал о нем, как и о том, что Ра часто подолгу возлежит в саркофаге; зачем ему это устройство, раб не понимал и не смел спрашивать.

Воин бережно, точно мать – дитя, уложил своего повелителя в сияющую раковину. Ему казалось, что неподвижный бог сам засиял внутри нее, как перл. Человек смотрел на своего идола, не смея дышать. Он снова ждал приказаний.

Ра снова открыл глаза – они смотрели не на раба, а в потолок; но теперь горели, точно им передался свет саркофага.

- Покинь зал и скажи, чтобы никто не смел сюда входить, - своим прежним, возлюбленным людьми и устрашающим рыкающим голосом проговорил солнечный бог.

Стражник преклонил колено перед существом, которое презирало человеческие жесты преданности. И уж тем более, не могло из своего положения увидеть этот жест. Потом человек поднялся, стараясь как можно меньше шуметь, и вышел за дверь. Его руки и грудь были все еще перепачканы кровью Ра, но воин гордился этим больше, чем гордился бы царским знаком отличия…

Он стал на страже у дверей в зал воскрешения, готовый застрелить первого, кто потревожит покой повелителя.

========== Глава 47 ==========

Метен летел сам не зная куда – прочь от врагов. Только бы подальше от врагов! Он не сразу понял, что его никто не преследует.

Голова Хат соскользнула с его плеча, и Метен остро осознал себя – как тогда, когда возродился в саркофаге; он только что родился для новой мучительной жизни… Ра мертв… Но разве это что-то значит?..

Метен направил виману к земле. К темной полоске берега, на которой рос папирус и камыш; в стороне виднелась пальмовая роща, но никаких признаков человеческого жилья. Но сейчас ему было не разбирать.

Едва приземлившись, Метен вытащил из кабины жену. Он бережно уложил ее на землю.

Жива ли? Жива ли?..

Больше ничего не имело значения.

Метен прислушался к ее дыханию; потом, ругая себя последними словами за то, что не подумал об этом сразу, стал искать, куда она ранена. И нашел – платье на груди, у плеча, все пропиталось кровью. Метен сорвал с плеча Хат одежду и в ужасе уставился на рану.

Такая же, как та, которую он сам нанес Ра… Смертельная…

Метен упал рядом и в отчаянии прижался ухом к сердцу Хат.

И услышал слабое биение…

А потом Метен ощутил, что Хат горит! Она была жива! Какой он глупец – как только не подумал, что мертвые не горят, а остывают!..

И тут жена застонала – Метен дернулся к ней, как будто мог что-то сделать. Хотя мог, конечно. Он схватился за ее юбку и оторвал от нее полосу – перевязать рану. В этот миг Метен был счастлив не меньше, чем стражник Ра, спасший свое божество.