Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ) - "Le Baiser Du Dragon и ankh976" - Страница 86

Так что я, как ужаленный, носился с самым маленьким из своих полуживых роботов. Именно этого робота я планировал взять на испытания в Прокаженные земли. И именно на нем собирался демонстрировать основные концепции моего проекта: постоянную Хаос-матрицу, пребывающую в измерении Бездны и самовосстанавливающееся тело с тонким управлением на основе псевдожизни. И главное — способность питаться любой энергией без негативных последствий для мощи и функциональности. Да, основа моего робота черпала Силу прямо из Бездны, в которую была погружена, а тело его питалось и поддерживалось или Тьмой, или любой светлой стихией. Ну, то есть, из светлых испытывал я, конечно, только магию Жизни и Воды, но не думаю, что тут есть принципиальная разница.

Основным условием было создание матрицы (хаотичной и, наверное, пламенной) в Бездне и вживление ее в постепенно изменяющееся зомби-тело. А зомби-тела могли растить и темные и светлые маги Жизни, причем, для этого им даже образования не требовалось.

И это была практически победа, потому что темные этих зомби могли наплодить просто в невероятных количествах. А если еще доработать технологию создания матрицы — чтобы научить других хаоситов клепать их по готовым схемам… Наверняка же кое-кто из тех наглых личностей, что ходят тусоваться в наш храм, будет не против подработать в качестве Хаос-техника… То победа будет полной, и мир заполонят мои полуживые твари! Впрочем, все это были очень далекие планы.

Сейчас же я пыхтел над презентабельностью своей первой тварюжки: она должна быть симпатичной и блестящей, чтобы темные ее не испугались (Ясси предложил разрисовать ее паучками и котиками, и я согласился). А еще она должна безупречно выполнять простейшее задание, чтобы темные прониклись ее функциональностью и простотой управления.

В качестве задания я выбрал следующее: вынюхать гнездо псевдожизни и уничтожить. Сначала я хотел натаскать тварюжку на разорение и взятие в плен, но это оказалось сложно, а сроки поджимали. С уничтожением же было все относительно просто: вставляешь в управляющие контуры поисковой амулет, снаряжаешь слабыми оружейными заклятиями… Ну, на самом деле не просто, я немало времени провел, экспериментируя на свалке.

— Патентуй изобретение и основывай свою производственную лабораторию, зачем тебе на других работать, — как-то сказал мне Эйлах. — Работай на свой род.

— Вот только мне и не хватало возни с бумагами и производствами, — фыркнул я. — Как будто заниматься больше нечем! Хотя патент надо, ты прав. Содрать потом за использование моих гениальных идей!

Мы сидели в кафешке у нашего храма — пройдошистые темные назвали ее “На краю Бездны” и оформили рунами заклятий Хаоса, а также зловещими картинами о древних хаоситах.

— Вот кого надо выдрать за патент, — сказал Никрам, имея ввиду хозяев кафешки. — Мы им храм оживили, а они торжище устроили. Корыстные смерды! Выдрать бы кнутом по жопе.

— Этот храм и прилегающая земля принадлежат ордену, — сказал Эйлах. — Я сейчас веду переговоры с мэрией об их передаче нам.

Мы с Никрамом изумленно вылупились на него.

— Однако, Эйлах, у тебя губа не дура, — заржал я.

— Дерзко, — оценил Никрам.

— Но что мы с ним будем делать? Проповеди читать? Или принимать страждущих избавления от псевдожизни? — спросил я.

— Собственность в центре столицы никогда не помешает, — сказал Эйлах снисходительно.

— Ага, — согласился я, — будем там хранить сокровища ордена. Свитки Хаоса!

— Древнее оружие! — поддержал меня Никрам.

— Ну… да, — как-то смутился Эйлах, и я фыркнул:

— А ты доходные дома хотел построить?

— Хватит уже издеваться, — оскорбился Эйлах. — Как будто вам деньги не важны.

Я покивал в том смысле, что еще как важны, а Никрам сделал снисходительное лицо:

— Вернемся к истинно важному, братья.

И мы пошли в храм. Что хорошо было в нашем храме — темные сюда не проникали. Обычно сюда приходили редкие хаоситы и молча сидели у алтаря. Или бродили, разглядывая древние фрески. А за алтарем находилось помещение, в которое не заходили почему-то даже хаоситы, словно не видели. Может, и правда оно было от них скрыто, мы не спрашивали. Но прозвали мы эту пустую круглую комнату “часовней основателей”.

Винтовая лестница вела из нашей часовни в одну из боковых башен храма — на самый верх, в помещение с незастекленными стрельчатыми окнами. Здесь всегда дул ветер, и видна была вся столица, а окна тянулись от пола и до потолка, скорее похожие на арки, чем на окна. Короче, атмосферное местечко, в самую пору помечтать о власти над миром. Наверное, именно этим здесь и занимались древние хаоситы, потому что посреди комнаты они вытесали из цельного камня стол и кресла, подобные тронным. На них-то мы и устроились и принялись изучать карты Прокаженных земель.

Мы планировали пойти в рейнджерский отряд младших рода Ллоссарх и три недели поохотиться на тварей и светлых лазутчиков. А потом, пообвыкнув, на еще три недели пуститься в вольное исследование. Ну, приблизительно на три, конечно, запас мы себе сделали на шесть — до начала следующего учебного года.

— А Тэргон тебя точно берет в свой отряд? — спросил я Никрама. — Темные уверяли, что там компания только для своих, а ты даже на тренировки с нами не ходил.

— Он дал обещание! — вспыхнул Никрам. — И я ходил на персональную тренировку, как только рука зажила. Завтра уже смогу с вами.

— Что-то долго она у тебя заживала, — хмыкнул я.

Никрам злобно на меня зыркнул и отошел к окну, явственно пробормотав что-то про “наглых низкородных тварей”.

— Это ты о ком?! — возмутился я ему в спину, но он не обернулся.

— Оставь, Дейнар, — негромко сказал Эйлах, — его наказали за тот проигрыш. Несколько раз отрубали уже зажившую руку.

Меня передернуло. Нет, конечно, можно потерять конечность в драке или аварии, но чтобы так, специально, по едва зажившему — неприятно.

— Ничего себе порядочки, — сказал я. — Это у всех благородных так или особенности рода Никрама? В следующий раз серьезно подумаю, когда меня на дуэль вызовут, а вдруг еще проиграю, оборони боги… А в драке пострадает не рука, а самое дорогое!

— Это что же, — спросил меня Эйлах с подозрением, — неужели голова?

— Жопа! — заржал я, и Эйлах засмеялся вместе со мной: “Я так и знал”.

Наше веселье прервал Никрам, справившийся, по-видимому, со своей вспышкой.

— Тебе не стоит волноваться за свое самое дорогое, Дейнар, — сказал он, — это не особенность ни благородных родов вкупе, ни моего рода в частности. Это особенность моей мамочки. Она придерживается весьма строгих принципов и твердых убеждений.

— Сложно представить темную, так относящуюся к родному сыну, но вспоминая встречу с твоей мамочкой… — заметил я.

— О, ко мне относятся весьма снисходительно, — усмехнулся Никрам, — ты бы видел, как сурова она к мужьям, особенно младшим.

— Хм, — я неловко поерзал на подлокотнике каменного кресла, не зная, что отвечать на подобные признания. Нет, если бы о своих семейных проблемах мне изливался темный, я бы ему сказал “бедняжка” и “хочешь я их всех побью?”. Но вряд ли Никрам искал сочувствия. — А… э… твой отец — старший?

— Мой отец был беженцем с разоренных светлыми земель. Его род рассеялся. Его приняли в наш род, но статуса мужа не дали, так что он двенадцать лет жил на положении наложника, несмотря на то, что оплодотворил выводок уже в первый год, — сказал Никрам, прикрывая глаза. — Когда он получил статус мужа, мне сказали, что это награда за мои достижения.

— Безнравственно! — сказал я, не удержавшись.

— Возможно, — пожал плечами Никрам. — Я никогда у него не спрашивал, как он относился к этому. Может, на самом деле был рад возможности находиться подальше от мамочки. Теперь не узнать, он был офицером и погиб в Аранском конфликте.

Образ несчастного милашки (типа моего папочки, но замученного дурным обращением) с легким хлопком исчез из моего сознания. Военные не бывают милашками!