Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ) - "Le Baiser Du Dragon и ankh976" - Страница 169

— Позвольте облобызать вашу прелестную ручку! — окончательно распоясался Иргон и даже потянулся эту ручку схватить, но Кариэль быстро спрятала ее за спину.

— Ах, развратник, — она отступила и погрозила Иргону пальчиком.

Иргон изобразил сначала, что пытается этот пальчик поймать, а потом — что из его кончика вырвался некий луч и поразил его насмерть. Я посмотрел на Никрама — тот молча бесился.

— Благородная Кариэль, — я снова попытал счастья, — не хотите ли взглянуть на пациентов? У нас их пока двое, хоть передача и была про одного.

— Да! — просияла она. — Я вас видела в той передаче, благородный…

— Дейрон эль Ниорай, — представился я и щелкнул в пламенной манере каблуками.

— …благородный Дейрон, — улыбнулась она, — и после ваших слов, когда я узнала, что вы ищете для бедняжки… для бедняжек целителей — не смогла не откликнуться!

— Пойдемте же, мы с братом Нергоном отвезем вас к пострадавшим! — обрадовался я.

— С удовольствием, — кивнула она.

Пламенные удивительно легко выпустили свою добычу — только Иргон с размаху хлопнул меня по плечу (будь на моем месте эмпат — не обошлось бы без перелома) и воскликнул:

— Все же ты счастливчик, Дейрон!

— Тут ты как никогда прав, брат, — отозвался я. — Вы справитесь без нас сегодня?

— Не беспокойтесь о нас, братья, — заржали они, — мы потрудимся на благо ордена, пока вы наслаждаетесь обществом прекрасной дамы.

Я хмыкнул, открыл дверь, внезапно вспомнил, что по правилам женщину надо пропустить вперед, и замер на полпути, ожидая, пока она пройдет. Пламенные смотрели мне вслед, издевательски ухмыляясь, и на их лицах огромными рунами было написано: “деревенщина”.

Позже я узнал, что подобным похабным образом пламенные лебезят перед всеми женщинами благородного происхождения, независимо от их семейного положения. Это называется “волочиться”, причем волочатся они совершенно бескорыстно: максимум, на что можно рассчитывать с дамой благородного происхождения, это пара выходов в свет. Если же с одной и той же дамой подряд выходить больше, то можно нарваться либо на скандал от ревнивого мужа, либо на проблемы с ее родичами, либо вообще на требование жениться. Последнее для юных пламенных было самым ужасным, женитьбу они полагали покушением на свою свободу.

Пока мы шли к машине, Кариэль украдкой изучала нас по очереди и даже пару раз порывалась что-то сказать, но каждый раз передумывала. Мы тоже молчали, по темной привычке предоставив ей начинать и вести беседу. Я напряженно размышлял о том, как представить Эйлаха, — ведь невозможно же от лечащего врача скрыть суть его магии! Да и вредно, наверное, вдруг это исказит картину и заведет лечение не туда. Сказать, что Пламя Эйлаха было таковым изначально, потому что он родился около границы? И еще — она говорила, что не справится одна, нужен врач. То есть хаоситская природа Эйлаха раскроется еще перед одним человеком! И что потом с этим доктором делать? Держать в подвале резиденции до тех пор, пока мы не свалим из Светлой империи? Какая-то чудовищная неблагодарность. А с Кариэль?..

— Скажите, благородная Кариэль, вы работаете в какой-то клинике? — спросил Никрам.

— Нет, у нас центр Обновления и радости, мы лечим детишек от тревожных состояний, — с непонятным, но явным облегчением защебетала она, а потом вздохнула: — В последнее время таких случаев все больше и больше… А еще мы восстанавливаем взрослых после серьезных травм, я как раз на этом специализируюсь. Мы можем взять пострадавших пламенных ко мне в отдел!

— Если возможно, мы бы предпочли индивидуальное лечение, — сказал я, накидывая купол тишины, — понимаете, природа магии второго из пострадавших наших братьев является тайной ордена. Никто не должен об этом знать!

— Как драматично! — сказала она, прижимая руку к груди.

— Вы говорили о враче, благородная Кариэль, — начал было Никрам и осекся, заметив вдруг вынырнувшего откуда-то Нимо. Тот семенил на границе купола (внутрь его не пропускало), изо всех сил делая вид, что так и надо. Никрам остановился: — Боги, опять эта крыса прицепилась!

— Да ладно тебе, брат, — усмехнулся я, — ты же не можешь отрицать, что сейчас он приносит нам большую пользу.

— Он просто с нашей помощью расквитался с обидчиками, а теперь везде таскается, опасаясь их мести. Думаешь, он к тебе привязался? Как бы не так, предатель всегда остается предателем, и это подлое создание толкнет тебя в пропасть в самый важный момент, Дейрон. А ты носишься с ним, как с любимым домашним па… — он замолчал, явно не зная, чем заменить слово “паучок”.

— Котиком? — помог я ему.

— Да! Как с любимым котиком, сломавшим лапку! Никакой это не котик, а самая настоящая помойная крыса.

— Котики милые, — прошептала Кариэль.

Нимо смотрел на нас, явно пытаясь угадать, о чем мы говорим, и вид у него при этом был уморительный и какой-то несчастный.

— Теперь его уже нельзя прогнать, Нергон, — сказал я, — он нам очень помог и помогает до сих пор, и мой долг — его защищать.

— Вот же Бездна, — процедил Никрам, отворачиваясь.

— Бедный искалеченный мальчик, — покачала головой Кариэль, глядя на Нимо.

— Ничего, лапка скоро отрастет, и крысеныш перестанет вызывать у вас родительские чувства, дамы и господа, — желчно заметил Никрам, снова возобновляя движение.

— При чем же здесь рука, господа, — сказала она. — Конечно же, вы со мной не согласитесь, полагая подобное развитие для мага Жизни самым естественным. Но что может быть естественного в том, чтобы замучить мальчика войной и общением с пламенными… простите, господа, но я слышала, что большинство стражей ордена далеко не так любезны, как представляются в светских салонах… Так вот, замучить, погасить свет Жизни, извратить само чувство эмпатии и лишить возможности иметь детей — для чего это все? Ради каких таких высот разума и духа?

— Лишить возможности иметь детей? — нахмурился я, вспоминая, как Ясси обожал выводки. Боги, а если и его успели лишить?! — Это как, благородная Кариэль? Магически?

— Без золотого света Жизни и детей не может быть… Вы, конечно же, скажете, что для мужчины это не главное! — сверкнула она на меня глазами, а я с облегчением улыбнулся (золота-то в Ясси было полно):

— Как можно, конечно же, главное, особенно для мага Жизни! И, кстати, я совершенно с вами согласен, благородная Кариэль, ничего естественного в подобном развитии храмовников я не вижу, сплошное извращение.

— Вы это серьезно говорите, — удивилась она, — или только чтобы доставить мне удовольствие?

— Еще как серьезно, у нас эти извращенцы вот где сидят! — я ребром ладони стукнул себя по горлу.

— Слава богам, с вами этого не произошло, благородная Кариэль, — сказал Никрам.

— Это потому что я женщина, — кокетливо улыбнулась ему она, а Никрам смущенно отвел взгляд.

На парковке мы разделились: я с Нимо поехал за пострадавшим пламенным, а Никрам с Кариэль — к Эйлаху. И тогда же произошел очередной конфуз: Никрам сел за руль, а Кариэль осталась стоять у машины, и на ее хорошеньком личике отразилась горькая обида.

— Вы едете, благородная Кариэль? — выглянул Никрам.

На глазах Кариэль блеснули слезы. Положение спас Нимо: он бросился к машине и распахнул перед Кариэль дверцу. Я в досаде хлопнул себя по лбу: проклятый светлый этикет! В общении с женщинами различия были слишком сильны.

— Простите нас, благородная Кариэль, — сказал я, — мы с братом росли на границе, среди Искаженных земель, и совсем не умеем общаться с благородными дамами. Мы будем очень благодарны, если будете указывать нам на ошибки.

— Конечно же, я вас прощаю! — весело улыбнулась она.

Никрам подумал и, согнав Нимо, захлопнул за ней дверь.

— Думаете, женщина поможет вам там, где не справились бы лучшие заклинатели Храма? — спросил меня Нимо в машине.

Я молчал, слушая гудки в телефоне (Тэргон не брал трубку), а Нимо печально ежился на заднем сиденье.

С Тэргоном мы виделись вчера вечером, и он нас хвалил за выступление Нимо. “Храмовники приползли мириться чуть ли не на коленях, — сказал он, — решили, что это было сигналом к резне. Теперь они готовы снять оковы разума с солдат, но кто проверит их работу? Никто из братьев не видит этих оков и не чувствует чар, если они не направлены на них самих”.