Свобода (СИ) - "niki123" - Страница 28

====== Глава 21 ======

Кайл вышел из комнаты с громким стуком закрыл дверь. Ник слышал его удаляющиеся шаги. Ричард за все время повествования не проронил ни слова и только смотрел на Мирта. Тот прикрыл глаза и снова сел в кресло, изменяя внешность. Спустя минуту перед супругами сидел такой привычный им Мирт. – Мне действительно остаться или уехать? – глухо спросил он Ричарда, хранившего до этой минуты молчание. – Он же сказал тебе: останься. Вот и оставайся. – Зачем? Он зол на меня... – Да с чего ты это взял? – внезапно взвился Ник, – Ты его спрашивал?! Тебя сын не за порог выгнал, а остаться попросил. – Думаешь...? – Мирт, – серьезно начал Рик, – что ты как побитая собака? Мы тебя не презираем. Лично у меня вообще появляется стойкое желание кастрировать, а затем и прибить твоего мужа. Я бы его самолично в ад к чертям спустил к непередаваемому удовольствию последних. Его грехов хватило бы на десятерых. Рыжеволосый омега кивнул и встал с кресла, затем вышел из комнаты. – Вот это поворот... – протянул Ник. – Я же тебе говорил, любовь моя. – улыбнулся его супруг. – Говорил... – рассеянно повторил омега. – Мне послышалось или ты со мной согласился? – Может быть... – Ник, – мужчина помахал перед лицом омеги рукой, – вернись на бренную землю. Боги, да у тебя снег в волосах! – и стал выковыривать ледяные комки из шоколадных прядей. – Сейчас оттаю, не трогай, – отмахнулся омега. – Могу тебе сказать: выглядишь не лучше. Альфа в данный момент выглядел действительно непрезентабельно но... сексуально. Рубашка выбилась из-под ремня брюк, волосы напоминают по ухоженности птичье гнездо, в глазах еще не пропал блеск драки, на щеках пробивается утренняя грубая щетина. Глядя на него, можно было смело предположить: провел бессонную ночь с горяченьким омежкой, но вернулся ревнивый муж и незадачливому любовнику пришлось сигануть в окно второго этажа под гневные выкрики обманутого супруга. Ник даже улыбнулся, представив такую картину. И почему-то стойко захотел побывать на месте того воображаемого омежки. Если бы не внезапная головная боль в виде семейной драмы Кайла, омега впервые в жизни позвал бы Рика в свою постель. До этого дня альфа всегда проявлял инициативу. – Может, стоит поговорить с Кайлом? – вместо всего, что творилось в душе и вертелось на языке, спросил Ник. – Не думаю. Пускай немного остынет. Успокоится. – Но ему сейчас так одиноко... – Я знаю. Но если ты придешь, станет только хуже. Они должны сами разобраться. – Да я все понимаю, но... – Но наберешься терпения и не будешь вмешиваться, – твердо закончил за него супруг, приобнимая за талию. – А сейчас я просто мечтаю позавтракать. Ты со мной? – Угу, – на автомате буркнул Ник, думая, стоит прислушиваться к совету супруга или нет. Завтракали они в одиночестве. Кайл и Мирт заперлись в своих комнатах и отказались от еды. Вытаскивать их силой, разумеется, никто не стал. После утренней трапезы супруги разошлись каждый в свою сторону. Рик пошел на растерзание к счетоводным книгам, а Ника попросила “на минуточку”, которая, кстати, длилась около двух часов, миссис Лу с целью выяснить меню на праздники. День зимнего солнцестояния должен был быть только через две недели, но пожилая экономка уже развела бурную деятельность. Она утверждала меню, закупала яркие ленты, продукты, которых хватило бы на месяц небольшой деревеньке, заставляла слуг драить замок до полупрозрачного состояния. Омегу она спрашивала обо всем: начиная от цвета лент, которые он хотел бы видеть в супружеской спальне, и заканчивая количеством вина. У Ника голова шла кругом от такого обилия наименований. Он что-то брякнул про красные ленты, синий пунш, (или наоборот?) и решил поскорее скрыться. Альфа же корпел над толстыми фолиантами. По правде сказать, его уже порядком раздражали эти цифры, но он не хотел демонстрировать слабость перед супругом и поэтому терпел и разбирал каракули омеги. Странно, обычно омеги писали разборчиво и красиво. Этот же строчил криво, будто на бегу: буквы прыгали, угрожая вылететь со строчки. И все с невероятным наклоном вправо. Вот-вот свалятся. Ужас просто. Ричард решил, что впредь будет все заполнять сам, а Нику найдет какое-нибудь такое же нудное занятие, но не связанное с письмом. К обеду мужчина, весь пропахший книжной пылью, вышел из библиотеки и направился в спальню, чтобы переодеться. Войдя в комнату, он с удивлением обнаружил в ней супруга. Тот дернулся при его приходе как ужаленный. – Ты чего здесь делаешь? – поинтересовался альфа, стаскивая с себя рубашку. – От миссис Лу прячусь. – Что делаешь?- Рику показалось, что у него уже галлюцинации. – Ты слышал. Если я еще раз услышу хоть что-то о праздниках, мясе и прочей ерунде, то просто сойду с ума. – Бедненький... – поддел страдальца муж. – Это все из-за тебя, – обвиняюще буркнул омега. – Почему? – Зимнее солнцестояние – это первый твой праздник в Даунхерсте. Она пытается сделать так, чтобы тебе понравилось. – А ты значит не хочешь, чтобы мне понравилось? – лукаво произнес Ричард, крадучись подходя к парню. – Глупости. Конечно, хочу. – Скажи миссис Лу, чтобы не беспокоилась. Солнцестояние не будет моим первым праздником здесь. У меня день рождения через девять дней. – Правда? – округлил глаза Ник. Он сейчас так походил на ребенка, что альфа захотел его немедленно затискать. – Правда, – подтвердил Рик и одним движением подхватил вскрикнувшего омегу на руки, а затем со смехом швырнул на кровать, – А подарок свой я хочу сейчас... – горячо он прошептал в маленькое покрасневшее от его дыхания ушко. * * * Несмотря на то, что Рик в тот день получил свой подарок и не раз, Ник голову сломал за эту неделю, думая о подарке для мужа. Хоть и женаты они были уже месяц с хвостиком, омега все еще не знал, о чем думает и чем живет его супруг и любовник. Парню внезапно пришло в голову, что он вообще мало чего знает о Рике. Нельзя сказать, что он ничего не знал. Он знал, как он смешно подергивает носом во сне, как держит кружку, как загадочно поблескивают его глаза в темноте. Но на этом все. Кроме того, что у Рика есть отец и мать, а так же брат-омега, Ник не знал о семье супруга практически ничего. Любимый цвет, книга оставались секретом. С неудовольствием омега понял, что до сих пор Рик интересовался им, а Ник им – нет. Он принимал как должное щедро даримое внимание и заботу, терпение и понимание. Омега взял канделябр с зажженными свечами и спустился в гостиную. Был уже поздний вечер, свечи горели повсюду. За окном завывал ветер, вьюга неистовствовала, мороз покрыл окна толстым слоем ледяного рисунка. А в замке было тепло и сухо. Уютно. Ник зашел в полутемную комнату. В камине ревел огонь; желто-золотые, зеленоватые и огненно-красные блики играли на стенах, на ковре, отражались от окон и полированной столешнице дубового стола. В кресле перед камином сидел Ричард, читая книгу. Ноги вытянуты вперед, поза демонстрирует полное умиротворение. Омега тихо прошел по обюссонскому ковру и присел на подлокотник кресла. – О, это ты? – улыбнулся Рик, – Чего не спишь? – Не хочется... – пожал плечами Ник. – Ммммм.... Мне подняться и уложить тебя? – альфа уткнулся лицом в бок парня. – Не нужно. Я просто здесь посижу. Рик кивнул и вновь углубился в чтение. Его глаза быстро перебегали с строчки на строчку, он изредка слюнил пальцы и с тихим шелестом переворачивал желтоватые страницы. В комнате слышался только этот звук и едва слышное тиканье каминных часов. Ник сел в противоположное кресло и просто стал смотреть на Рика. Прошло несколько минут, Ник облокотился на обитую зеленой тканью спинку кресла и слегка прикрыл глаза. Присутствие альфы действовало на него успокаюваеще. – Расскажи мне немного о себе, – внезапно попросил парень. – Хорошо, – золотой блик огня отразился в жемчужно-серых глазах мужчины, когда он закрывал книгу, – Что тебе бы хотелось узнать? – Все, что захочешь рассказать. – Ну что ж... Как ты уже знаешь, у меня разнополые родители. Мама очень добрая, сердобольная женщина. Отец жестковат, но под маминым влиянием он успокаивается. Брата зовут Эйдан. Он интересный паренек. Любопытный не в меру. Благодаря ему, мы в детстве попадали в разные переделки. Помню, я как-то подхватил жуткую простуду, от которой не мог избавиться почти год. Чихал и кашлял постоянно. Маме это надоело, и она, взяв меня и Эйдана, уехала на юг на две недели. Так вот. Когда мне стало лучше, и мы с братом стали лазить куда ни попадя, он предложил нарвать соседских апельсинов. Знаешь, они так зазывно сверкали своими оранжевыми бочками, что я согласился. Наш домик был в горах, а соседский сад произрастал у самой кромки пропасти. Последние деревья росли на самом краю. Сосед уже собрал почти весь урожай, а те ветки, что росли над обрывом, по понятной причине трогать не стал. Эйдана это ничуть не смутило, и он, взобравшись на дерево, полез к этим веткам. Ему тогда было лет восемь, а мне десять. И вот срывает он эти апельсины с красными прожилками, как слышу я тихий такой треск. Такой звук, когда ветки ломаются. Ветка, на которой сидел мой братец, начала медленно, но неумолимо надламываться вниз. Я видел, как все фрукты, что он успел сорвать, полетели в пропасть. Брат начал лезть обратно, но тут ветка так треснула, что он замер. Представляешь себе эту картину? Двое мелких мальчишек с перекошенными от страха лицами: один над пропастью, другой на земле. Шедевр, – Рик тихо засмеялся, – Эйдан сидит на этой проклятой ветке и тихо рыдает. Я забрался на это дерево и снял ремень брюк. Ухватился рукой за сук, а конец ремня кинул Эйдану. Тот за него ухватился обеими руками, и тут ветка с громким треском окончательно ломается и летит вниз. Брат висит на моем ремне как свиная тушка, а у меня уже рука скоро отвалится, и вытянуть я его не могу. Слава всем Богам, тут прибежала мама. Она из домика все увидела и на всех парах побежала к нам. Удивительная женщина, она не запаниковала, даже не закричала, а спокойно и твердо велела мне держать Эйдана. Она подошла к краю как можно ближе и сказала, чтобы я держался за дерево одной рукой, а Эйдана раскачивал, как на качелях. В общем через минуту она приказала брату отпустить руки , и он свалился прямо на нее. Я слез с дерева, и только после этого она заплакала. Обнимала нас и рыдала. На всю жизнь запомнили. На следующий день слуги принесли с рынка несколько килограммов апельсинов. До сих пор помню этот неповторимый вкус. Сок тек по подбородку, во рту сладко-сладко, а язык пощипывает едва различимая кислинка, – Рик мечтательно улыбнулся. – Ну и детство было у тебя.... – Ага. Передряг было множество, правда, не все они были столь опасными, но... – мужчина развел руками, – Отрывались как могли. Помню, лет в семнадцать отец отправил Эйдана в пансион. Кстати говоря, тот сбежал из пансиона через два месяца. Отец был в ярости, он требовал, чтобы Эйдан вернулся, но тот и слышать ничего не хотел. Я его горячо поддерживал. В результате брат был связан и доставлен обратно, а я отправлен в уединенную резиденцию на севере. И что ты думаешь? Через три месяца на пороге дома я вижу своего собственного братца. Он притворился смертельно больным, а по дороге в лазарет подсыпал конвоирам снотворного и выпрыгнул из кареты на полном ходу, сломав руку. Уникальное создание. Через неделю мне приходит письмо с требованием доставить Эйдана домой. Я на него не ответил, как и на все последующие такого же содержания. Это была наша единственная крупная ссора с отцом. Он считал, что приличное воспитание омега может получить только в пансионе. Эйдан же пансион ненавидел всеми фибрами души. Я, естественно, встал на его сторону. Мама тоже вскоре сломалась под моими доводами и переметнулась к нам. Стала нашим диверсантом. Через месяц непрерывной осады наш отец сдался и пообещал, что больше не будет Эйдана никуда отсылать. По-моему, он до сих пор не может нам простить нашего объединения против него, – хохотнул Рик. – Забавно, – улыбнулся Ник. – Знаешь, наверное мы с твоим братом чем-то похожи? – Внешне ни капельки. Только характером. – Он замужем? – Нет. Отец все пытается подыскать ему достойную пару, но Эйдан разорвал уже три помолвки. Я наблюдал этот спектакль. После второго разрыва Эйдан заявляет:” А может я вообще замуж не выйду и останусь с вами навсегда”. А отец ему: ” Не смей мне угрожать!” Цирк. Ник, я рассказал тебе целых два эпизода из своей жизни. Теперь твоя очередь. – Моя? – эхом отозвался омега, не ожидавший такого поворота событий. – Твоя. Почему ты уехал из дома и стал странником? Но чур, рассказывать только правду. – Рик... – Это будет честно, – пресек возражения на корню супруг. – Ладно, – неохотно согласился парень. – Я тебе уже говорил, что до пятнадцати лет считался бетой. Отец меня в наследники готовил. А я оказался омегой с замедленным развитием. В общем мой отец меня замуж решил отдать. Я был против. Он слушать ничего не желал, и я уехал. Вот и вся история. Банально до отвращения. Рик только вздохнул, не поверив ни единому слову Ника. Что-то правдивое в этом рассказе было, но это что-то занимало явно меньше половины. – Смело, – вслух произнес мужчина. Ник только плечами пожал и зевнул. Внезапно нестерпимо захотелось спать. – Может пойдем наверх? – спросил он, потягиваясь в кресле. – Пойдем, – кивнул альфа и встал с насиженного места. * * * Прошло два дня и все оставалось по-прежнему. Мирт тенью ходил по замку, избегая общества людей, а Кайл так и вовсе не выходил из своей комнаты. Ник порывался поговорить с парнишкой, но Рик всякий раз его останавливал. От Хоуксворта пришло письмо, но Кайл на него так и не ответил. Рано утром Ник тихонько соскочил с кровати спустился на кухню, молясь всем Богам, чтобы Рик изменил своей привычке просыпаться сразу после него. Иначе весь сюрприз пропадет. Ник вытащил из-под разделочного стола большой деревянный ящик и, с трудом подняв его, стал подниматься обратно в спальню. Открыл дверь, поморщившись, когда она скрипнула, и облегченно выдохнул, потому что Рик так и не пошевелился. Омега поставил ящик с глухим стуком на пол и разогнулся. Спина ныла из-за тяжести подарка. Ник снял крышку и лег в кровать. Альфа во сне смешно дернул носом и положил руку на живот парня. Ник сомкнул глаза и вновь уснул. Рик проснулся через пару часов от потрясающего нежного запаха, который приятно щекотал небо, когда мужчина вдыхал его. Запах был экзотически странным, но удивительно знакомым. Альфа открыл глаза и принюхался, пытаясь определить источник запаха. Мужчина приподнялся на локтях и оглядел комнату. Прямо посередине спальни стоял деревянный, довольно большой ящик. С кровати нельзя было увидеть, что же находится в деревянном хранилище. Мужчина встал с ложа, подошел к ящику и обомлел: в ящике на соломе лежали апельсины. Самые настоящие, оранжевые. Те самые апельсины. Блестящие, величиной с небольшой мячик, с красноватыми прожилками. Ричард не сомневался, кто подарил ему эти апельсины. Даритель сейчас по обыкновению обнял подушку двумя руками и спал, укрывшись теплым пуховым одеялом. Альфа взял в руку один из фруктов и поднес к носу, шумно вдохнув запах лета и безоблачного детства. Улыбнулся, прикрыв глаза. Только его невозможный, но удивительный Ник мог подарить такой простой, но ужасно личный подарок. Рик почувствовал тепло, зарождающееся в правом запястье, и посмотрел на руку. Брачный браслет-татуировка четче проступил на коже. Альфа положил апельсин обратно и лег в постель, забравшись под одеяло к омеге. Тот сонно приоткрыл глаза и уставился прямо на Ричарда. Мужчина медленно провел рукой по его щеке, и Ник прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. Мускулистая рука притянула вплотную к телу и стала поглаживать поясницу. В этих движениях не было ни капли вожделения или возбуждения. Только одуряющая нежность. – Спасибо, – прошептал альфа в самое ухо парню. Тот только вздохнул и теснее прижался к мужу.