Затерянные в солнце (СИ) - "ВолкСафо" - Страница 53

В последнее время он стал особенно жесток. Каждый раз, как неумолимая воля друга падала на Ульха, словно гора, тело скручивала немыслимая боль, а сознание превращалось в истлевшую от времени старую тряпку. Друг требовал, угрожал и заставлял, насылая на Ульха все более темные мороки раз от раза. Теперь он видел сожженные города и руины когда-то сильных и процветающих государств, пепел, что полностью затягивал небо, словно густые тучи, мертвую землю, которая настолько пропиталась кровью, что приобрела бурый цвет и не могла больше рожать всходы, реки, что несли в своем течении лишь черную мертвую воду с грязной пеной на гребнях волн. И над всем этим в небе трепетал чернильно-черный стяг без капли цвета, поглощающий в себя мир, словно тот зрачок, что приходил ему в серых снах.

Но друг называл это порядком, и Ульх верил ему. В мире, что ему виделся, не было законов, потому что не было людей, что нарушали бы их. В нем не было дисгармонии и неправильности, потому что не было того, кто ее вносил. Пусть это был не самый красивый мир, но чистота никогда не бывает красивой. Она лишь ровная и спокойная, лишенная эмоций, хаоса, дисгармонии. Абсолютная чистота и тишина. И несмотря ни на что, даже на жуткую боль и распадающееся по волокнам сознание, Ульх верил в своего друга.

Странное ощущение величия и страха переполняло его теперь. Он прямо чувствовал, как что-то в мире со скрипом поворачивается, словно запускается старый, давно несмазанный механизм. И как только все шестеренки встанут на место, а сцепления ухватят нужный ритм, машина заработает вновь, и скрип уйдет прочь, а вместе с ним все поломки и неточности. И воцарится порядок, которого истерзанная земля ждала так долго. Первичный порядок без лишних наслоений наций, рас, религий, цивилизаций, самой жизни. И в этом Ульх находил странное утешение, когда боль пронзала каждую его частичку, за это он цеплялся, словно утопающий за последнюю соломинку. Человек должен верить во что-то, потому что без веры он всего лишь пыль на ветру, что гонит ее по бескрайней пустыне земли.

- Ваш ход, Черноглазый, – негромко проговорил Дардан, осторожно пододвигая вперед Змея. Сегодня он играл за Охотника, и в этом было что-то непередаваемо волнительное для Ульха.

Он опустил глаза на доску и оценил свое положение. У Дардана осталась всего одна Собака и Змей, которые медленно окружали Кота, стерегущего Жито. Если сейчас Ульх потеряет Кота, то по правилам игры ему самому же придется выбросить и Плуг, которым Пахарь может защититься от Охотника. Дардан уже умудрился убить его Кобылу и Рыбу, и теперь явно вознамерился лишить Ульха последней защиты.

Отблески свечи заманчиво обрисовывали твердые контуры лица Дардана. Ульх исподволь любовался им, делая вид, что раздумывает над следующим ходом. Этот человек завораживал его. Дардан ничего не боялся, ровно и спокойно высказывал свое мнение, иронично смотрел на окружающих его вельдов и был достаточно умен для того, чтобы приятно беседовать и не навязывать собеседнику своего мнения. Впрочем, в ситуации с Ульхом это и вряд ли бы получилось, потому что по большинству вопросов мнение у них совпадало. Пожалуй, впервые в жизни Ульх встретил вельда, который разделял его взгляды на жизнь, и от этого становилось как-то непривычно и неуютно тепло. И уж совершенно точно это не нравилось другу.

Тот приходил теперь только тогда, когда Дардана не было рядом. И сразу же вцеплялся в Ульха своими когтями, словно разъяренный кот, раздирая самые больные места то ли из ревности, то ли из мести. Ульх рыдал, корчился на полу и умолял своего друга не причинять ему боль, клялся, что только он один и есть самый главный для Ульха, но тот не желал ничего слушать, ничего знать. Только причинял боль и все твердил о том, что они должны сделать вместе.

Теперь уже он почти и не отпускал Ульха, наведываясь к нему в любое время дня и ночи. Ульх перестал уходить из своей палатки и принимать участие в советах царя. Сам он считал это неправильным, но друг без устали твердил, что это не имеет значения. Что вера Ульха настолько крепка, что способна переломить ход событий и без непосредственного влияния на них. Он уже больше не гулял по огромной территории лагеря, ища уединения, потому что нетерпеливая воля друга настигала его тогда, когда сама того желала, а падать на землю и биться на глазах других вельдов Ульху не хотелось. Это могло вызвать ненужные вопросы и усилить слежку за ним, а ему нужны были развязанные руки и свобода передвижений на тот случай, если друг потребует покинуть земли вельдов для дела, о котором он постоянно говорил.

Это стало навязчивой идеей друга, и Ульх старался следовать за ним всем сердцем, разделяя его устремления и желания. Север, укрытый в холодных неприветливых вьюгах, лежащий где-то далеко за бескрайним Роуром. Ульх чувствовал, как друг стремится попасть туда, как бесконечно жаждет, чтобы Ульх отвел его туда. Невидимые крюки, тянущие в ту сторону, становились все прочнее, а железные тросы, которыми они были привязаны к чему-то невидимому, натягивались до упругого гудения. Иногда Ульх замечал, что, сам того не желая, поворачивается на север и подолгу глядит в ту сторону. Или, когда он все-таки покидал свою палатку, ноги сами несли его к северу от лагеря, и с каждым шагом нетерпение в груди росло. Только откуда-то он знал: еще не время. То время близилось, с каждым днем приближалось еще на несколько часов, но оно еще не настало, и Ульх терпеливо ждал приказа друга. Осталось совсем немного. И воцарится порядок.

- Я давно хотел вас спросить, Черноглазый, – негромко заговорил Дардан, пока Ульх обдумывал свои дальнейшие действия. – Каково это – обладать мощью Источника?

Ульх моргнул, вырываясь из своих мыслей, и взглянул на вельда. Глаза того задумчиво мерцали во тьме, и было в нем что-то такое, что утешило и отбросило прочь безумные видения и странные шипящие шепотки, что терзали его голову, не давая думать ни о чем, кроме севера и друга.

Видимо, взгляд у него был удивленный, потому что Дардан добавил:

- Сам я Источником не владею, но знал когда-то человека, способного это делать. Вот только спросить я его ни о чем так и не решился. Потому мне бы хотелось знать.

- Ты задаешь странные вопросы, сын мой, – заметил Ульх, пристально разглядывая его. Он еще не решил, можно ли до конца доверять Дардану, но что-то внутри него очень хотело этого.

- Прошу прощения, если чем-то оскорбил вас, Черноглазый, – учтиво склонил голову вельд. – Но этот вопрос не оставляет меня долгие годы. Если вам тяжело говорить об этом, то мы можем сменить тему.

- Не тяжело, – покачал головой Ульх, с силой отрывая взгляд от глаз Дардана и вглядываясь в доску с фигурами. – Вот только, сын мой, не знаю, как ответить на твой вопрос. Источник – это великая сила, ни с чем не сравнимая мощь. Огромная, словно океан, раскаленная, трепещущая, готовая уничтожить тебя в несколько секунд, если ты не сможешь с ней справиться.

Ульх протянул руку и выдвинул вперед Петуха так, чтобы тот оказался прямо возле последней оставшейся Собаки Дардана. По правилам тот должен был немедленно атаковать Петуха, и тогда Кот мог разорвать его Собаку. Во всяком случае, Ульх на данный момент не видел иного выхода из сложившейся ситуации. Да, он лишится Петуха, но свалит вторую Собаку. А потом можно будет убивать Змея.

- Это впечатляет, – проговорил вельд, задумчиво глядя на доску. – Такая хаотичная, неконтролируемая мощь.

- Скорее наоборот, сын мой, – негромко поправил его Ульх. – Хаос присутствует в природе энергии Источника, но он подчинен воле того, кто использует эту энергию. Из этого рождается гармония.

- В таком случае, это очень верно, Черноглазый, – кивнул ему Дардан. – Хаос не должен существовать без порядка, иначе это может привести к роковым последствиям.

Ульх улыбнулся про себя, чувствуя покой. Приятно было встретить среди всего этого моря глупцов и ничтожных червей единственного человека, думающего как он.

- Ты не по годам мудр, сын мой, – заметил Ульх, вновь изучая черты лица Дардана.