Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 26

— Я?

— Да, вы. Вы делаете это мне на зло. Хотите сделать из моих дочерей себе подобных. Старая ведьма!

— От ведьмы слышу. Я, может, и старая, но, в отличие от некоторых, я — порядочная женщина. И у меня в семье нет убийц.

— Что?

— То. Слишком долго я молчала, но теперь я всё выскажу. Это ты и твоя семейка угробили Хусто, угробили Альсидеса и оставили меня в одиночестве. Кроме того, я больше чем уверена, это ты приложила ручку к смерти Бласа.

— ЧТО?! — Роксана выронила веер, инкрустированный топазами.

— Именно так. Не надо тут строить из себя невинность. Я не такая глупая, как ты думаешь.

— Не смейте мне тыкать! — взбеленилась Роксана. — Старая приживалка!

— Я остаюсь в этом доме исключительно из-за своих внучек. Я не позволю тебе вырастить из них бесчувственных кукол. Когда ты бегала по всем углам и наставляла Бласито рога, ты думала я ничего не замечаю? Может, он и не замечал, а я и не говорила — больно уж он тебя любил. Но я-то не слепая, я ж видела, как ты бегала из дома по ночам и возвращалась утром. Вертихвостка! Мало тебе всё было! Тебя любили, на руках носили, а ты вон чего творила. Мой сын тебе плохой партией показался. И поэтому ты решила его убить, когда тебе подвернулась партия получше. Не так что ли?

— Это неправда! Я никого не убивала! — закричала Роксана на всю гостиную.

— Враньё! — отрезала Берта. — Ты — самая обычная потаскушка, хоть и с родословной!

Роксана замахнулась, чтобы влепить бывшей свекрови пощёчину, но остановилась, так и замерев с рукой у самого бертиного носа. Гортензия, угрожающе рыкнув, попыталась зубками цапнуть Роксану за рукав.

— Ну давай, ударь меня! — с вызовом произнесла Берта. — Радуйся, что я не сказала внучкам о том, кто на самом деле их мамаша. Не хочу делать им больно. Но ежели ты меня выведешь, я расскажу всем и всё! И ещё схожу в жандармерию и заявлю там, что это ты убила моего сына.

— Блас упал с лошади! Это был несчастный случай! — Роксану буквально трясло от злости. Да как эта карга смеет обвинять её в убийстве?

— А уговорила его сесть на эту лошадь — ТЫ! Будешь отрицать? Бласито никогда не ездил верхом. И никогда бы не поехал, если бы ты это не придумала. Он тебе во всём потакал. Он тебя любил, даже готов был перебороть свой страх перед лошадьми, чтоб только тебе угодить. Это ты убила моего сына! — Берта хлюпнула носом. — Мерзавка!

Роксана сжала кулаки.

— Ещё одно слово, и вы об этом пожалеете.

— Что? Убьёшь и меня? Давай! — выплюнула Берта, надвигаясь на бывшую невестку.

— Повторяю в последний раз: я не убивала Бласа! Если вы будете продолжать в том же духе, я пожалуюсь Арсиеро. И он вас выставит из этого дома.

— А потом тебе придётся объяснить своим дочерям, Эстебану, а заодно и всему городу, почему ты так безжалостно выгнала несчастную одинокую женщину из дома. Пойдёмте, мадемуазель Гортензия, дорогая, выпьем водички, а то в горле пересохло, — Берта погладила болонку, развернулась и ушла в направлении кухни.

Роксана топнула ногой. Да как смеет эта гадюка обвинять её в гибели Бласа? Как? Она ведь не виновата! Не виновата! Она не просила этого тюфяка падать с лошади. Или виновата? Роксана и сама не знала, существует ли ответ на этот вопрос. Это она уговорила Бласа прокатиться верхом. Это она не стала дожидаться конюха и сама запрягла лошадей. Может быть, она слабо затянула подпругу? Но ведь не в первый раз же она это делала! И никогда никто не падал. И она не падала. А Блас упал. Она не хотела его убивать, так вышло. Она не специально. И ту девицу, убийцу Рубена, она ведь тоже не специально в реку столкнула. Старая карга хочет, чтобы она чувствовала себя виноватой, специально над ней издевается. И ещё и дочерей против неё настраивает.

Роксана всхлипнула, прикрыв лицо руками.

— Я не хотела... Я не убивала... никого не убивала... — пробормотала она. — Я не хотела... Это вышло случайно... всё, всё случайно...

Роксана не видела, что на лестнице уже некоторое время стоит высокая и очень худая женщина. Одетая в крепдешиновое [1] платье неглиже [2], с длинными руками и грубоватым мужеподобным лицом, она напоминала самку богомола. После окончания скандала его тайная свидетельница пробралась к коридору второго этажа и скрылась за одной из многочисленных дверей.

Комментарий к Глава 6. Скандал ----------------------------------

[1] Крепдешин — шёлковая ткань с умеренным блеском. Из крепдешина шьют блузки, платья, изготовляют шали.

[2] Неглиже — один из видов женской ночной рубашки, выглядящий как длинное платье, сродни халату. По предназначению неглиже — лёгкое и удобное домашнее ночное или утреннее одеяние.

====== Глава 7. Жандармы ======

Мелкий тёплый дождик падал с небес, будто россыпи алмазов. Неугомонный ветер стряхивал с деревьев и кустарников тяжёлые капли и, завывая, уносился вверх под самые облака. Мальчик и девочка, держась за ручки, шли босиком по влажной траве. Ветер продолжал хулиганить, со всей мочи дуя на детей и ероша им волосы. Мальчик прижал девочку к себе, закутывая её в плащ. Наверное, не бывает в мире бóльшего счастья, чем то, что приходит нежданно и захватывает целиком душу и сердце.

— Мы ведь всегда теперь будем вместе?

— Конечно...

Но вдруг полная темнота укрыла детей, словно покрывалом. Налетел смерч. Дети пытались удержать друг друга за руки, но коварный вихрь подхватил девочку, унеся её вверх, в смерчевой поток. Мальчик остался один. Он в ужасе закричал и... проснулся.

Данте, завернувшись в пала [1], лежал на берегу реки. Чёрные волосы разметались по щекам, прикрывая ему глаза. Мальчик шевельнулся, смахнул чёлку с лица и чуть приподнялся, оглядываясь по сторонам. Уцепился за траву в попытке сбросить с себя наваждение. Сны, подобные этому, снились мальчишке регулярно, но в этот раз ему действительно стало страшно. Может быть, потому что в этом сне была черноглазая девочка в светлом муслиновом платье. Сейчас девочки рядом не было — она ушла вчера вечером, и Данте не был уверен, что они увидятся ещё. Вчера, когда хрупкая фигурка девочки исчезла за углом, Данте вернулся к реке и понял: они с Эстеллой не договорились о времени встречи. О чём он только думал? Стоял на мосту как болван и даже не спросил, когда именно она придёт. И почему-то не проводил её до дома, испугался, что она падчерица алькальда. Подумаешь! В гробу он видал этого алькальда.

Эстелла не выходила у Данте из головы. Он зажмуривался, встряхивал волосами, как мокрый зверёк, силясь отогнать видение. Но девчонка упорно стояла перед глазами. Ближе к утру мальчик провалился в дремоту и, конечно, Эстелла не присниться ему не могла. Но почему этот сон такой жуткий? Неужели он её больше не увидит? И почему эта девочка так запала ему в душу? Они провели вместе лишь пару часов, а будто прожили целый кусок жизни. Никогда у Данте не было друзей — все от него шарахались и только обижали, но с этой девочкой он хочет дружить. Хочет.

Прохладная речная вода, в которую Данте окунул лицо, немного привела его в чувства. Мальчику следовало бы подумать о том, что он собирается делать дальше: вернуться в дом Сильвио или остаться на реке. Не может же он просидеть тут всю жизнь! Но все его мысли занимала теперь Эстелла. Нет, не хочет он сейчас видеть Сильвио и его отпрысков! Ещё денёк он погуляет, дождётся Эстеллу, а после видно будет.

Данте углубился в заросли. Пройдя немного, он уткнулся в грушевое дерево. Сочные крупные груши висели высоко и так и грозились свалиться на голову. Желудок мальчика при виде фруктов тут же потребовал, чтобы его накормили. Ведь Данте не ел со вчерашнего дня! Сбросив плащ на землю, мальчик, ловко, как кошка, полез на дерево, добрался до груш и сорвал несколько самых больших. Потом сиганул вниз и мягко приземлился на все четыре конечности.

Данте вернулся к реке, забрёл по колено в воду. У самой поверхности плавали мелкие рыбёшки — так много, что впору было собирать их руками. Что Данте и сделал. Наловив рыбы, мальчик натаскал хвороста, разжёг костёр и вскоре уже уплетал запечённую рыбу, закусывая её грушами. После вкусного завтрака настроение у Данте поднялось. Дурной сон вылетел из головы, как и воспоминания о жителях «Ла Пираньи». Сбросив одежду, Данте погрузился в воду, тёплую-тёплую, прозрачную-прозрачную, испытывая настоящее, мало с чем сравнимое блаженство. Вот бы ещё Эстелла пришла побыстрее...