Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - Лоуни Эндрю - Страница 22

Рис, привычный к фантазиям Бёрджесса, не поверил ему. «Почему? – спросил тот. – Почему, по-твоему, я так себя вел, когда покинул Кембридж? Почему я вообще его покинул? Почему я вышел из партии и притворился фашистом?»[237]

Бёрджесс одарил его долгим взглядом, словно одновременно бросая ему вызов и оценивая, и сказал: «Хочу, чтобы ты работал со мной, помогал мне» – и дал ему имя другого агента, Энтони Бланта, чтобы доказать его полномочия. «Но ты не должен говорить с ним об этом, – сказал Гай. – По правде говоря, я не должен был называть тебе его имя. В этой работе жизненно важно, чтобы как можно меньше людей знало, кто в ней участвует. Обещай, что не будешь заговаривать с ним об этом». И я обещал»[238].

Больше нет упоминаний о работе Бёрджесса или о том, что должен был делать Рис, но позже он рассказал, как переживал из-за вынужденного разрыва с коммунистической партией и как хотел продолжать работу: «Он завидовал тем открытым коммунистам, которым не надо было скрываться. Его повествование о жертве, на которую он пошел ради своих убеждений, показалось мне искренним и прочувствованным. Мне также показалось, что, возможно, вызванное такой ситуацией напряжение может объяснить необычные отклонения от нормы и излишества в его личной жизни»[239].

Рис сразу доверился своему любовнику, утверждает писательница Розамунд Леман, также знавшая Бёрджесса. «Горонви сказал мне, что Гай – агент Коминтерна, и предложил ему стать таким же. Не думаю, что это было так уж удивительно. …Многие молодые люди отправлялись в составе интернациональных бригад в Испанию, и я решила, что Гай выбрал такой способ помочь. …Я спросила Горонви, намерен ли он помогать Гаю, но он только сердито пыхтел и фыркал»[240].

В рассказе о попытке его вербовки Рис ничего не говорит о том, принял он или нет предложение Гая. Архивы советской разведки помогают заполнить этот пробел. Рис вовсе не был пассивным адресатом неожиданного предложения о вербовке. Он выразил активное желание присоединиться к коммунистической партии, и Бёрджесс предпринял шаг с вербовкой, объяснив, что он сможет сделать больше, оставаясь вне партии[241].

Куратор НКВД, находившийся в контакте с Бёрджессом, доложил в Центр, что Бёрджесс считает Риса ключевым элементом своей вербовочной стратегии: «Работа, которую он будет делать с большим моральным удовлетворением и абсолютной уверенностью в успехе и эффективности, – вербовка молодых людей, оканчивающих Оксфордский и Кембриджский университеты, и подготовка их к поступлению на государственную службу. Для этой работы у него есть такие помощники, как Тони [Блант] в Кембридже и Гросс [Рис] в Оксфорде. Малышка [Бёрджесс] возвращается к этой идее при каждой встрече…»[242]

В 1938 году Рис был завербован, «чтобы помочь партии». У него были разные клички – Гросс, Флит. Его знание слухов, циркулировавших среди оксфордского руководства, в первую очередь колледжа Всех Душ, где членами совета было несколько министров кабинета, оказались бесценными. Центр также интересовался одним из его контактов – «женщиной, связанной узами брака с семьей Черчилля, жившей во время мюнхенского периода в Праге и предположительно игравшей роль посредника между Черчиллем и Бенешем. Флит и [имя пропущено] были близкими друзьями друга Бенеша»[243].

Продолжаются споры относительно степени вовлеченности Риса. Офицер советской разведки и историк Олег Царев сказал дочери Риса Дженни, что Гросс так и не «реализовал» себя в роли, которую Бёрджесс ему предназначил. «Мы это точно знаем… агент-вербовщик – совсем другой человек… Гросса вообще едва ли можно назвать «агентом», скорее он был «источником», «оперативным контактом», хотя он знал, как обстоят дела, и не сомневался, что вся информация, которую он сообщает Гаю, уходит в Советский Союз»[244].

Далее Царев утверждает: «Нам неизвестно, что произошло между 1938 и 1939 годами, поскольку в Москву информация не поступила. Рис мог сказать что-то Бёрджессу, он мог снабдить его чем-то более существенным. Но был шанс, что он не доложит об этом в Москву, и, если он не доложил, мы этого не знаем»[245].

Как бы его ни называли, Рис стал важным информатором для своего друга. Впоследствии он также стал величайшей угрозой.

Осенью 1936 года Бёрджесс встретил молодого человека, который стал его периодическим любовником и слугой на следующие четырнадцать лет. Джек Хьюит родился в Гейтсхеде в 1917 году. Он был сыном жестянщика, работавшего на коксовую и газовую компанию – он изготавливал и ремонтировал газометры. Мать Джека совершила самоубийство, когда мальчику было двенадцать лет. В 1932 году он приехал в Лондон, где работал сначала портье, потом телефонным оператором в гостинице, после чего стал танцовщиком. Но из-за небольшого роста – 5 футов 7 дюймов – он не мог зарабатывать этим себе на жизнь и находил лишь случайные заработки в провинциальных театрах.

Позже Хьюитт вспоминал: «Когда я его впервые увидел, хотя тогда я не знал, кто это, он сидел в машине у служебного входа в Саут-Лондон-Палас – захудалого театра на Уолворт-Роуд в Южном Лондоне, где я дважды в неделю появлялся в кордебалете спектакля «Нет, нет, Нанетта». Я удивился, что здесь делает такой привлекательный молодой человек, и предположил, что он ждет одну из девушек. Будучи любопытным, я стал подглядывать – очень хотелось узнать, кто эта счастливица. Потом из гримерки вышел один из парней. Он сел в машину, и она сразу тронулась с места. На следующий день я спросил Дугласа – парня, который сел в машину, – кто этот красивый незнакомец. Тот ответил, что это его друг с Би-би-си, и предупредил, чтобы я держался от него подальше. Мужчина в машине был Гай»[246].

Вскоре после этого Хьюит зашел на Стрэнд в паб, популярный среди гомосексуалистов. Он назывался «Гроздь винограда», но посетители обычно именовали его 45 – по номеру дома. Там один из мужчин предложил Хьюиту пойти вместе с ним на вечеринку. Они прошли несколько сотен ярдов до незаметной двери на Уайтхолл[247].

«Там было человек двадцать, все мужчины, много выпивки, но, к сожалению, никакой еды. Там были Брайан Ховард и Энтони Блант, хотя тогда я их еще не знал. Неожиданно я заметил человека, который ждал в машине Дугласа. Он пришел, когда меня загнал в угол большой мужчина по имени Рудольф Кац. Он спросил: «Этот старый мошенник досаждает тебе?» Кац ушел. Я сказал, что должен идти, и Гай предложил подвезти меня, если я смогу минутку подождать. Мы поехали на Честер-сквер, где у Гая была квартира, и так все началось… Он отвез меня в кафе на набережной, где угостил мясным пирогом и чашкой чаю, а потом на Честер-сквер. Он жил на верхнем этаже высокого дома, расположенного напротив Святого Марка. И мы впервые легли в постель вместе.

Так я познакомился с Гаем Бёрджессом, и между нами начались отношения, продлившиеся четырнадцать лет. Я не переехал на Честер-сквер сразу. Я оставил за собой комнату на Оксфорд-Террас, но приходил на Честер-сквер каждый день. Это вошло в привычку. Я убирал квартиру, следил, чтобы на рубашках были все пуговицы, чистил одежду, которая всегда была мятой и покрытой сигаретным пеплом. Он был самым неопрятным из людей, которых мне довелось встретить. …Вначале наши отношения больше напоминали отношения слуги и хозяина»[248].