Нейр - Ливадный Андрей Львович - Страница 3

Нет, нет, я вовсе не собираюсь вторгаться в жизнь Кристы! Просто на душе тяжело и тревожно – хочу убедиться, что с ней все в порядке!

Пока не иссякла решимость, я быстро пролистал контакты в своем нанокомпе, нашел нужный, отправил на него текстовое сообщение.

Ответ пришел минут через пять:

«Могу помочь. 1000 кредитов».

Для меня – немалая сумма. А еще предстоит переезд…

Переезд. Точно! Я о нем постоянно забываю. След Кристы окончательно затеряется. Я так и не узнаю, что же с ней случилось?!

«Согласен. Пришли номер счета».

Спросите, что мной руководило в тот момент? Вряд ли смогу ответить однозначно. Просто в душе образовалась пустота, которую, за неимением лучшего, заполнила тревога. Так всегда бывает в неопределенных ситуациях, – в голову ведь не приходит ничего хорошего, лезет всякая чушь!

Было два часа ночи, когда я остановился у дверей обыкновенной кварткапсулы, на двести седьмом этаже сверхнебоскреба. Вскоре и мне светит такая же полностью автоматизированная квартирка.

Не знаю, о чем я думал. По дороге купил пиццу, и сейчас, глубоко надвинув старую отцовскую бейсболку, решил прикинуться разносчиком, который ошибся дверью. Ну не пришло в голову ничего другого! Одно слово – парень с окраины. Уже коснувшись сенсора подле входа, запоздало подумал: здесь же доставка любого товара осуществляется пневмокапсулами!

– Кто там? – раздался тихий, прерывистый голос. Она что плачет?!

– Пицца, – выдавил я. – Вы заказывали.

– Нет, – всхлипнул интерком. – Не заказывала.

– Здесь указан ваш адрес.

– Ладно. Заходите, – дверь беззвучно скользнула в сторону.

Я перешагнул порог и сразу же оказался в небольшой комнате. Такова планировка всех ультрасовременных трансформируемых жилищ.

Криста…

Сердце екнуло, сжалось. Она сидит в глубоком кресле за такой же, как у меня консолью. Заплаканная, бледная, осунувшаяся. На плотно состыкованных мониторах видна знакомая прогалина и вход в инстанс, подле которого все еще валяется дохлый волколак.

– На стол положите и уходите, – она запнулась и вдруг тихо спросила: – Алекс, зачем ты пришел? Я ведь сделала все, чтобы вышло наоборот! Почему ты не разозлился на меня?!

– Криста, зачем ты продала аккаунт?!

– Чтобы избежать встречи в реале, – она вытерла слезы. – Чувствовала, все идет к тому. Не хотела тебе ничего объяснять. А теперь, пожалуйста, прости и уходи! Ты делаешь мне больно, неужели не понимаешь?!

– Криста, да в чем дело?!

– АНМ, – слезы текут по ее щекам. – Алекс, прошу – оставь меня в покое! Иначе я вызову полицию.

– Нет, так дело не пойдет! – я положил злосчастную пиццу на стол и шагнул к ней. – Криста, давай поговорим! Я тебя не брошу!..

Из полицейского участка я вышел в половине четвертого утра.

Остановился, дышу глубоко и неровно.

АНМ – это вирус, поразивший земные города пять лет назад. Природу его генетической мутации не могут разгадать до сих пор. Проверенного лекарства нет.

Сколько проживет человек, перенесший кризис, зависит от обстоятельств. Многие встают на ноги и даже возвращаются к нормальной жизни, но организм Кристы не справился, – она медленно угасает, отчетливо это понимая. Виртуалка стала для нее последней отдушиной, единственным способом бежать от чудовищных будней.

Иду к машине, оставленной неподалеку. Злой, растерянный, взвинченный. Почему же она ничего не сказала?! Я б тогда не стал намекать на встречу в реале, мы бы вместе ушли в «Хрустальную Сферу»…

Поздно сожалеть. Криста поняла мои намерения и сделала все, чтобы оттолкнуть. Не хотела причинять боль ни мне, ни себе. Думала, я разозлюсь на нее, вычеркну из жизни, никогда не стану искать после такого облома с квестом.

Не в лучшем расположении духа я сел за руль. Гроза давно закончилась. Движения практически нет. Еще слишком рано.

Надо вернуться домой, все хорошенько обдумать. На предупреждения полиции – плевать. Кристу не брошу. Хотя ума не приложу, чем могу ей помочь? Играть как прежде уже, наверное, не получится. Она не сможет. Начнет комплексовать.

Пытаясь хоть как-то сбросить накопившийся стресс, я увеличил скорость. Дорога серой лентой стелется под колеса. Отключенный автопилот по-прежнему моргает красной искрой индикации.

Вот и развязка. Круто сворачиваю направо, ухожу в короткий виток серпантина, и снова на прямую, – теперь уже к дому.

Клочья тумана плывут над дорогой. Здесь нет сплошного бетонного покрытия, земля в свежевырытых котлованах напитана влагой.

Я обязательно что-нибудь придумаю…

Неожиданно взвизгнул дальномер. Вздрогнув, я успел заметить очертания строительного роботизированного комплекса, медленно выползающего на дорогу, и машинально крутанул руль. Бампер разлетелся кусками пластика, когда мой «Ровер» на скорости снес символическое ограждение. Серый туманный рассвет крутанулся перед глазами, – земля и небо стремительно меняются местами, появилось резкое ощущение холода в животе и груди, запоздало сработали подушки безопасности, затем – чудовищной силы удар, скрежет сминаемого металла и мрак…

Меня куда-то везут.

Сквозь боль и тяжелый медикаментозный дурман слышу голоса, даже умудряюсь различить обрывки фраз.

– Парень прям в рубашке родился…

– Да, с такой высоты в котлован навернуться, и выжить – считай, что чудо.

– Ага, видел я его машину, в новостях показывали. Ком металла. Спасатели больше часа провозились.

Я ничего не чувствую. Ни рук, ни ног. Наверное, все очень плохо. Боль в груди временами прорывается даже через блокаду препаратов.

Яркий свет режет глаза. Остро пахнет дезинфектантами.

– Хорошо. Перекладываем его. На счет три…

…

Снова мрак.

На этот раз без боли, словно сознание отделили от тела.

Вдали звучат голоса. Женский и мужской. Я невольно прислушиваюсь к ним, пытаясь уловить смысл фраз.

– Вы сможете привести парня в чувство, хотя бы ненадолго?

– Зачем? – в женском голосе слышны холодные, неприязненные нотки.

– Мне нужно с ним поговорить.

– Нет. Сейчас это слишком опасно. Он очень слаб после операций. А их еще предстоит немало.

– Простите, а кто оплачивает его лечение?

– Страховая компания, разумеется.

– Но, до определенного предела, ведь так?

– Да, – нехотя согласилась она. – В рамках реанимации и минимального курса лечения. С нами уже связывался представитель банка. Там все сложно.

– Не понимаю, что ж это за гуманизм такой, – вытащить парня с того света, залатать, заштопать и бросить на произвол судьбы!?

– Ну, не знаю! Сейчас мы боремся за его жизнь! Все остальное – туманное будущее.

– Вовсе не туманное, а вполне определенное. Он выйдет от вас калекой и проживет еще несколько лет в аду!

– К чему вы клоните? Пожалуйста, выражайтесь яснее! Я согласилась побеседовать, но мое время и терпение не безграничны!

– Прошу, приведите его в сознание. Чтобы он мог принимать самостоятельные решения.

– Нет. Сейчас это исключено! И вообще, какое дело игровой корпорации до его судьбы?!

– Об этом я и хочу побеседовать. Но только не с вами, а с ним!

…

Все утратило смысл.

Я погружался во тьму, затем ненадолго приходил в себя, чтобы глотнуть боли и снова нырнуть в черноту беспамятства, – так продолжалось долго, пока вдруг не вспыхнул ослепительный свет.

– Хорошо. Есть реакция. Препараты начали действовать. Он приходит в себя.

– Сколько у меня времени?

– Десять минут гарантирую. Остальное – по обстоятельствам.

– Спасибо. Оставьте нас.

– Но…

– Я настаиваю. Не упрямьтесь. Не заставляете меня снова давить на рычаги.

– Да уж. Это вы умеете!

Сердито хлопнула дверь.

По полу протащили стул с металлическими ножками. Поставили у моей кровати.

Кто-то грузно сел.

Пахнет паршивеньким одеколоном. Сквозь муть медленно проступают очертания фигуры, – пока различаю только белый халат, небрежно накинутый поверх повседневной одежды.