Стёпа и зеленые человечки (СИ) - "РавиШанкаР" - Страница 47

Однако Лаор в прах разбил эти надежды. Он достал из складок своего одеяния небольшую серебряную бутылочку размером с указательный палец с хорошо притёртой крышкой.

- В твоих покоях был обнаружен тайник, а в тайнике, в том числе, и вот это. Ар-Тун уже сделал анализ. И это именно то, о чём я сразу подумал.

- Ничего не знаю, - в лице Лури не дрогнул ни одни мускул, - это не моё.

- Твоё, твоё, - спокойно сказал Лаор. - Мне с самого начала не давало покоя самоубийство брата. Разогнаться на ависе и врезаться в скалу – что может быть глупее? Только официальная версия… А сейчас мне всё понятно… Этот яд… Точнее, не совсем яд, но так даже хитрее, тоньше… Это вещество… Оно вызывает прилив безрассудной храбрости и желания рисковать. И жертва спешит воплотить свои желания в жизнь, но одурманенное сознание не способно уже справиться с опасностью. Ахат не раз говорил мне, что не хочет оставлять детей. Что он любит их, несмотря ни на что. Он и Ирона любил, хоть и не обязан был, не так ли, Лури? А уж младших – пятилетних малышей - он бы на тебя не оставил. Ахат был человеком долга, он бы вырастил Тина и Лина… Они ведь не дети Арига, правда, Лури, хоть он и считает так… Они – дети Ахата… Но ближе к делу. Яд заставил Ахата безрассудно снизиться, а потом он просто не мог справиться с управлением, хоть и был хорошим пилотом.

- Это недоказуемо! – возмутилась Лури.

- Конечно, нет, - устало вздохнул Лаор. – Знаешь, Лури, я честно хотел поселить тебя в роскоши и комфорте, позволить жить так, как ты привыкла, но… Преступление заслуживает наказания. И я знаю одно место, куда ты вскоре отправишься, дорогая невестка…

Глава 28. Высокие отношения - это вам не секс на люстре!

- Конечно, нет, - устало вздохнул Лаор. – Знаешь, Лури, я честно хотел поселить тебя в роскоши и комфорте, позволить жить так, как ты привыкла, но… Преступление заслуживает наказания. И я знаю одно место, куда ты вскоре отправишься, дорогая невестка…

- И куда же? – ядовито спросила Лури.

- В Дом Кающихся и Скорбных, - ответил Лаор. – В свете того, что оба твоих сына таинственным образом пропали, этот твой поступок будет выглядеть вполне естественно.

- Ты хочешь похоронить меня заживо? – прошипела Лури, словно змея. – Мерзавец, трижды мерзавец, ты прекрасно выбрал момент, чтобы отстранить меня от власти!

- Если честно, - вздохнул Лаор, - я не слишком хотел власти. Меня куда больше устраивало бы, если бы Ахат был жив и оставался Дом. Но теперь я вижу всё явственнее и явственнее, какая разверзлась пропасть. Ризитея стоит на краю, и как бы мне ни хотелось мирной и спокойной жизни… Я вынужден был принять полномочия Дом. Ни ты, ни Ариг, даже если бы он был здоров, не способны понять ситуацию в целом. Поэтому я взял власть в Семье в свои руки. И намерен исправить всё, что можно исправить. Но это уже моя печаль… Я жалею только, что не сделал этого раньше, потому что такой помощник, как Ирон, был бы мне очень кстати. А теперь… теперь он потерян навсегда - и для меня, и для Семьи, и для Ризитеи. Думаю, что Ирон вряд ли вернётся сюда.

- Ты слишком печёшься об этом полукровном выродке! – прошипела Лури.

Лаор грустно покачал головой:

- Лури-Лури… как же ты всё-таки зла на весь мир… Ты сошла с ума в своём стремлении к совершенству. Мне даже жаль тебя, но твоего приговора это не отменит. Ар-Тун!

Появившийся из-за спин сыновей Лаора чернокожий целитель быстрым и неожиданным движением поднёс к лицу Лури какой-то пузырёк, после чего у неё всё поплыло перед глазами… а потом наступила тьма.

Когда женщина очнулась, она обнаружила себя лежащей на узкой кровати, застеленной чистым бельём. Она лежала поверх покрывала, облачённая во что-то вроде длинного халата с капюшоном тёмно-серого цвета. Обстановка комнаты, в которой она оказалась, была на редкость аскетичной – кровать, стол и стул. Окно было небольшим и располагалось под самым потолком. В массивной двери было прорезано небольшое окошечко, сейчас плотно прикрытое.

Лури охнула. Проклятый Лаор! Он всё-таки отправил её в Дом Кающихся и Скорбных – место, куда отправлялись те, кто не мог справиться с собственной печалью, а ещё и те, чьё поведение слишком пятнало Семью… или те, кто проявлял признаки душевного заболевания, не поддававшегося излечению… И выйти оттуда можно было только по разрешению Дом… А значит… Значит ей придётся провести здесь очень долгое время.

Лури хотелось кричать и биться, проклиная Лаора, хотелось излить в слезах и криках свою скорбь по Граму, но женщина довольно быстро поняла, что таким поведением не добьётся ничего, а только утвердит Надзирающих в мысли, что ей тут самое место. Поэтому она спокойно села на постели и стала тщательно осматривать своё новое жилище.

Тем временем под потолком что-то мигнуло, и прямо посреди комнаты соткалась голограмма немолодой уже женщины, одетой в такой же, как у Лури, серый халат с капюшоном, только подпоясанный широким поясом янтарного цвета. Лицо женщины было невозмутимо спокойно, прищуренные золотистые глаза смотрели, казалось, прямо в душу.

- Приветствую тебя, Лури, в этой обители скорби и раскаяния - сказала голограмма. – Меня зовут Фатха, и я твоя Надзирающая. Слушай меня, я расскажу тебе о правилах этого места. Постарайся не нарушать их. Будь чиста помыслами и пусть твоя душа успокоится. Поверь, Лури, ты здесь надолго, и в твоих интересах дружить со мною.

- Я поняла, Фатха, - вежливо сказала Лури, склонив голову. – Я готова слушать.

Голограмма одобрительно кивнула:

- Я рада, что ты открыта и готова к сотрудничеству. Слушай же…

Лури слушала Фатху, и у неё всё более создавалось впечатление, что она находится в тюрьме, из которой невозможен побег. Однако женщина не собиралась сдаваться. Шок от падения на дно уже прошёл, а психика бывшей Дом была на удивление сильной и гибкой. Лури кивала словам Надзирающей, а в душе её строились новые планы. Планы мести. Она всё равно покинет это место… и тогда все, кто низверг её, убедятся, насколько её месть холодное блюдо.

***

Стёпа и Ирон сидели в креслах пилотов в рубке «Шамойской доблести», и Стёпочка мысленно клял все пространственные скачки всеми известными ему нехорошими словами. Клял он их уже минут десять и ни разу умудрился не повториться – всё-таки в Большой Вобле ругаться умели.

Причиной Стёпочкиного недовольства было отвратительное самочувствие. Стремясь оторваться от возможных преследователей, Ирон совершил несколько пространственных скачков с очень короткими промежутками. Проще говоря, мимо целого ряда миров Каталога «Шамойская доблесть» понеслась, как бешеная блоха по пузу кавалериста. Но Степана злило не это. Частые пространственные скачки даже привычных к этому выматывают, что уж говорить об импровизированном экипаже «Шамойской доблести», который вообще в космосе не бывал ни разу, кроме Ирона (само собой!) и Стёпочки (который, если честно, тоже мало что разглядел). Так что вся новоиспечённая команда с жаром принялась за дело, к счастью, хотя бы Ирон хорошо понимал, что тут к чему, и не давал усилиям Стёпы, Тина и Лина иметь совсем уж фатальные последствия. Ещё один момент – если близняшки привыкли к пространственным скачкам и адаптировались к ним довольно быстро, то Стёпу и Эни после каждого скачка начинало мутить так, что, казалось, желудок наизнанку выворачивался. И тот, и другой мужественно терпели, пока Ирон не встревожился и не спросил, в чём дело. А после разъяснений, данных Стёпой непосредственно в аналоге местного туалета, куда его загнали непрекращающиеся рвотные позывы, схватился за голову и умчался куда-то. После принятого лекарства – жидкости тёмно-синего цвета с приятным мятным привкусом – все дурные последствия скачков прекратились, как по волшебству, что не помешало Стёпочке невзлюбить подобный способ передвижения по Вселенной.