Не хочу быть героем (СИ) - "РавиШанкаР" - Страница 57

- И старуха права – местные за нас не вступятся, - закончил Аралиан. – Так что с Костей пойду я. Ко мне они вряд ли привяжутся.

Так и вышло, что в поход в местную лавку и к барышнику для покупки вамми мы отправились втроём – Талифа-Ри, Аралиан и я. Фелька тоже рвался меня сопровождать, но и он был слишком заметен, а внимания к себе мы привлекать не хотели. Так что я ограничился тем, что накинул капюшон плаща на голову, спрятав на груди Ромаша. Бурбур наотрез отказался оставаться дома, заявив, что Хозяину он может пригодиться. Пришлось согласиться, строго-настрого наказав не высовываться.

Втроём мы вышли из ворот дома и, свернув в проулок, двинулись к центральной площади. Идти пришлось недалеко – пара поворотов, потом более широкая улица, и наконец – площадь. В общем, ничего выдающегося – несколько лавок, трактир с ярко намалёванной вывеской, прилавки торговцев всякой всячиной, прямоугольный бассейн – видно для того, чтобы поить животных, приводимых на продажу. Вот, в общем, и всё. Правда, покупателей было немного, поэтому торговки и торговцы, узрев орлиными взорами свежие жертвы, хором принялись восхвалять свой товар.

Поскольку в местных реалиях я всё ещё был полным профаном, то закупаться предоставил Талифа-Ри и Аралиану, и для начала нам нужно было приобрести повозку и пару гужевых вамми, поскольку я помнил, что далеко не у каждого торговца найдётся сдача с двойного шеке – а тут всё-таки покупка крупная…

Барышник, к которому подвела нас старуха, оказался здоровенным краснорожим детиной в кожаной безрукавке и коротких широких штанах. Нам он обрадовался, как родным, пожаловавшись, что из-за господ гвардейцев с их выходками второй день никакой торговли, и предложил пару крепких упитанных вамми с самыми флегматичными мордами на свете. Аралиан осмотрел парочку, изъянов не нашёл и поинтересовался ценой. Барышник ответил, что хочет за пару десять шеке. Я уже хотел было расплатиться, но Талифа-Ри дёрнула меня за рукав и громко заявила о том, что эта цена – разбой и грабёж среди бела дня, что барышник потерял совесть и решил обобрать до нитки столь скромных и благонравных юношей, что настали последние времена… и всё в том же духе. Барышник ответил ей не менее страстной филиппикой о восьми голодных детях и беременной жене, о собственной тяжёлой доле и прочих невзгодах и несчастьях.

Я не сразу понял, что эти двое торгуются не просто так – сам процесс торга доставлял удовольствие и продавцу, и покупателю. Да и подтянувшиеся зрители по мере сил участвовали в процессе. В конце концов, после упорного торга за каждую серебрушку, Талифе-Ри удалось сбить цену вдвое. Я протянул барышнику три двойных шеке и получил на сдачу целую кучу серебрушек и меди.

Повозку мы сторговали у другого барышника за два шеке, а оставшейся сдачи нам хватило, чтобы закупить провизии, красивые бусы из зелёных камушков для Нирки и большую мягкую игрушку для Тонто, изображавшую неизвестное мне страшилище с восемью ногами и глазами на стебельках. Весёленький зелёный цвет в жёлтенькую крапинку дополнял картину, и меня очень заинтересовал вопрос – сколько нужно было выпить, чтобы сотворить этакого жутика. К моему разочарованию, оказалось, что это вполне реальное животное из тех, что водятся на побережье. Бр-р… Неужели Тонто понравится? Пришлось положиться на вкус Талифы-Ри, которая заявляла, что игрушечный прукаш – любимая игрушка малышей и что у её сыновей тоже такие в детстве были.

В общем, всё складывалось на редкость успешно, осталось только вернуться назад, но тут, вероятно, местные боги решили, что удачи с нас хватит. Мы уже уходили с площади, когда двери трактира распахнулись и на белый свет появилось десятка полтора мужчин, одетых в черно-серебряную форму, пьяных до изумления. Местные, узрев это дивное явление, быстренько начали сворачивать торговлю, однако самый главный из гвардейцев, узрев это, хорошо поставленным голосом рявкнул:

- Стоять!

И вся развесёлая компания отправилась по рядам, пробуя то и это и щедро забирая себе, всё, что понравилось, даже не думая об оплате. Мы бочком-бочком стали подаваться назад, но тут двери трактира вновь распахнулись, и появилась ещё одна компания гвардейцев – поменьше, всего с десяток не менее пьяных особей. Но самое главное – они гнали перед собой… ребёнка? Неужели господа гвардейцы до того оскотинились, что начали издеваться над детьми?

И тут Талифа-Ри вскрикнула, всплеснула руками и бросилась вперёд:

- Михура! Михура!

Вот оно как… Оказывается, несчастный карлик попался в лапы гвардейцам – видно, им показались забавными ужимки немого. А теперь они перепились, и просто шутки переросли в издевательства. Вот же гады.

Между тем Талифа-Ри подбежала к гвардейцам и, взяв Михуру за руку, попыталась увести с площади. Не тут-то было. Терять свою игрушку гвардейцы были не намерены.

- Отойди, старуха! – рявкнул гвардеец и оттолкнул Талифу-Ри. Та не устояла на ногах и упала навзничь. Я, не выдержав всего этого безобразия, бросился помогать ей встать. Бедная старуха всхлипывала от боли и тихонько просила господ гвардейцев отпустить Михуру. Однако пьяным это показалось забавным, они расхохотались, и один из гвардейцев пощёлкал перед карликом пальцами:

- Прыгай, колченогий! Прыгай!

Я вдруг почувствовал, как по позвоночнику пробежала знакомая жаркая волна. Я прекрасно разглядел «коконы» гвардейцев и их «плетения». Я вполне мог бы перепутать их плетения так, что все они свалились бы замертво, но меня впервые посетила мысль, что если я хочу дарить исцеление, то отбирать здоровье и жизнь не должен. Вот не должен, и всё. Даже у таких мерзавцев. Но и оставить всё, как есть, я не мог.

Поэтому я оставил Талифу-Ри на попечение давешнего барышника и отправился к гвардейцам с просьбой отпустить карлика. Моя просьба возымела не большее действие, чем просьба Талифы-Ри. К тому же гвардеец сдёрнул мой капюшон и восторженно крикнул:

- Опа, какая конфетка! Эй, чернушка, если ты помоешься, то я, пожалуй, проведу с тобой весёлую ночь!

Всякое терпение имеет предел, и я уже сдерживал себя выше меры. Поэтому я очень красочно и чётко расписал где, с кем и в каких позициях гвардеец может провести весёлую ночь, попутно затронув его происхождение и сексуальные привычки его ближайших родственников. Закончил я свою филиппику описанием позиции «Помоги себе сам», причём речь шла о минете. Гвардеец аж заслушался, как и его подтянувшиеся коллеги, а потом восхищённо выдал:

- Ну, чернушка, ну ты и язва! А ежели ты и в постели такой злющий, то я трёх серебрушек за ночь не пожалею!

Видимо, мужик был из породы тех, кому проще дать, чем объяснить, почему не даёшь, и я мысленно побился головой об стенку. Мысленно, потому что стенки поблизости не было. И снова попытался объяснить ситуацию:

- Послушайте, господин гвардеец, позвольте нам забрать родственника этой женщины и уйти. Мы не хотим неприятностей. И нет, я не зарабатываю на жизнь таким способом. Так что поищите себе на ночь кого-нибудь ещё.

Краем глаза я заметил, что Талифе-Ри удалось взять карлика за руку и отвести подальше от отвлёкшихся на меня гвардейцев. Мотнув головой Аралиану, чтобы уводил с площади старуху и карлика, я стал бочком-бочком пятиться назад, надеясь, что пьяный гвардеец переключится на что-то ещё. Зря надеялся. Мои слова до его затуманенного алкоголем сознания дошли не в полном объёме.

Гвардеец шагнул вперёд и, схватив меня за грудки, как следует, тряхнул:

- И что ты ломаешься, шлюха? Или трёх серебрушек тебе мало?

Ой, зря он это сделал… Нервничающий Ромаш тут же показался из-под плаща и защёлкал хелицерами, посылая в сторону гвардейца волну злости и ярости:

«Уйди от Хозяина! Укушшу!»

А после этого выпустил в сторону нападающего пару струек яда, явно не целясь, ибо гвардеец успел увернуться.

Протрезвел мужик мигом и завопил:

- Бурбур! У него бурбур! Тёмная тварь! Взять его!

Меня тут же заключили в кольцо сослуживцы гвардейца и их злые, пьяные рожи не предвещали мне ничего хорошего. Но тут вмешался Аралиан: