Ворота в никогда - Чандлер (Чендлер) Бертрам - Страница 4

• Предыдущая
• 4/33
• Следующая

— Тридцать третий этаж, — сказал Бамбергер.

Легкий рывок продолжительностью в секунду — только это и указывало, что лифт начал подниматься.

— Как я понимаю, роботы запрограммированы на выполнение приказов, которые поступают непосредственно от сотрудников тюрьмы, — заметил Граймс.

— Не могу ответить на ваш вопрос, сэр.

— Гхм… А лифты, полагаю, двигаются так медленно, чтобы в случае побега, пока заключенный будет спускаться в лифте с верхнего этажа, охране на первом этаже хватило времени, чтобы подготовить ему встречу.

— Не могу ответить на ваш вопрос, сэр.

— Но если эти устройства подчиняются только служащим, как заключенный воспользуется лифтом? — спросил Данбар.

— В истории можно встретить немало случаев, когда охранники помогали заключенным бежать из тюрьмы, — ответил Граймс. — И далеко не всегда к их спинам были приставлены пистолеты или ножи.

— Боюсь, мне не доведется увидеть, как Плесхофф дает взятку, — сказал Данбар. — Взятка с жалованья третьего помощника флотилии Приграничья… Мне и моего-то не хватит.

— Гхм… — буркнул Граймс. Похоже, Бамбергер был бы рад переменить тему разговора. — А какую работу выполняют заключенные?

— Плесхофф работает в мастерской, где собирают детали для проигрывателей, сэр, — ответил констебль. — Осужденным полностью выплачивается жалованье за выполненные работы, каковы бы они ни были. Если же суд еще не состоялся — даже если вина заключенного бесспорна — заработок выплачивают с вычетом платы за содержание. А после вынесения приговора заработок, конечно же, начинают перечислять на счет, где он накапливается.

— Гхм… — Граймс повернулся к Данбару. — Я очень удивлен, что наш мистер Плесхофф до сих пор не предстал перед судом.

— Его очередь еще не подошла, коммодор.

— Вам скучать не приходится, — заметил Граймс, обращаясь к Бамбергеру.

На каменной физиономии констебля впервые появилось легкое подобие выражения.

— С этими «людьми-цветами» не соскучишься, сэр. Надышатся своей «травой мечтаний» так, что из ушей дым идет… а то, что творят после этого, и в страшном сне не приснится. С нормальными заключенными у нас никогда таких проблем не было.

— Подозреваю, что и быть не может. Нормальные заключенные для вас — как семья.

Бамбергер бросил на Граймса взгляд, полный ярости, и наступила гнетущая тишина.

— Они начинают представлять серьезную опасность, — проговорил Данбар. — Я о «людях-цветах».

— Они были опасны изначально, — ответил Граймс. — Отработка фигур высшего пилотажа на космическом корабле весом в три тысячи тонн — не самое безобидное развлечение.

— Тридцать третий этаж, — объявил Бамбергер и указал на открывающуюся дверь.

Большинство помещений тридцать третьего этажа занимали мастерские. Сквозь все помещения неторопливо текли длинные ленты конвейеров. Здесь трудилось около ста человек, все как один в плотных серых комбинезонах, у каждого на спине и на груди номер. Вдоль конвейеров прохаживались бдительные охранники, одетые в синюю с серебром форму. Еще несколько охранников стояли у пулеметов на внутренних балконах.

«А эти отвертки — неплохое оружие, — подумал Граймс, терзаясь недобрым предчувствием — И паяльные лампы… Правда, долго ли продержится заключенный, который попытается напасть на охранника? Думаю, не долго».

Чтобы отвлечься, он посмотрел на изделие, которое проплывало мимо. Сборка была почти завершена. Да, похоже, у него дома найдется не один прибор с подобным происхождением.

Один из охранников, на рукаве которого было больше серебряных нашивок, чем у других, направился к посетителям.

— Коммодор Граймс, капитан Данбар? Как я понял, вы хотите увидеть Плесхоффа, номер 729. Можете воспользоваться комнатой отдыха. Она будет свободна до следующего перекура — минут сорок. Бамбергер, проводи туда джентльменов.

— Есть, сержант.

Комната отдыха оказалась мрачной, серой и унылой. Впрочем, кто-то догадался поставить в ней автомат с холодной водой, кофе и чаем. Бамбергер поинтересовался, не желают ли посетители чего-нибудь из перечисленных напитков. Данбар отказался, и констебль наполнил два бумажных стаканчика — для себя и Граймса. Черная жидкость, которая оказалась там, была тепловатой и горькой и походила на все что угодно, кроме кофе.

Двое охранников ввели Плесхоффа. Граймс узнал этого молодого человека: когда-то тот проходил собеседование на соискание места во флотилии Приграничья. Собеседование прошло успешно, и юноша стал младшим офицером на трансгалактическом клипере.

Во время очередного круиза по мирам Приграничья он познакомился с девушкой из Дальнего космоса. Если коммодору не изменяла память, они даже поженились… точно, парнишка подавал рапорт, просил отпуск на время медового месяца. И вроде бы капитан корабля, на котором летал Плесхофф, мельком упомянул, что не так давно их брак распался.

Обычно офицера или астронавта можно узнать всегда, в любой одежде… и даже без оной. Плесхофф явно был исключением. Даже если сейчас нарядить его в форму, он все равно будет выглядеть самым обычным молодым человеком… точнее, сильно напуганным молодым человеком.

«Хоть на бандита не похож, и то хорошо», — подумал Граймс.

— Нельзя ли оставить нас наедине с… заключенным? — спросил он, обращаясь к охранникам.

— За этих джентльменов поручился полковник Варден, — вставил Бамбергер.

— Вы коммодор Граймс, сэр? — проговорил один из охранников. — Тот самый коммодор Граймс?

— Насколько мне известно, в данном пространственно-временном континууме таковой существует в единственном экземпляре, — отозвался вышеупомянутый коммодор.

Этот диалог явно озадачил Бамбергера.

— Мы должны спросить разрешения у сержанта, — с сомнением в голосе произнес он.

Но сержант не возражал, и спустя несколько минут Граймс, Данбар и Плесхофф остались в комнате отдыха, предоставленные сами себе. Начальники космических служб расположились на тяжелой деревянной скамье. Молодой офицер устроился напротив в кресле, которое выглядело куда более жестким.

— Ну, мистер Плесхофф, что вы скажете в свое оправдание? — строго спросил Граймс.

— Думаю, моих извинений будет явно недостаточно, сэр.

— Разумеется, недостаточно, — отозвался коммодор… и про себя подумал: «Знал бы ты, парень, до чего мне жаль видеть, как ты ломаешь себе карьеру».

— Могу предположить, сэр, что на моей работе во флотилии Приграничья можно поставить крест, — проговорил Плесхофф.

— Боюсь, мистер Плесхофф, вы можете вообще поставить крест на полетах в космос. После ваших выкрутасов квалификационному аттестату придется сказать «прощай». Тут уж ничего не поделаешь. Но думаю, что мы не будем настаивать на полном возмещении ущерба.

— Спасибо, сэр.

— Не стоит благодарности, мистер Плесхофф. Вы списаны и можете пускать корни. Придется пройти курс лечения от наркотической зависимости. Я поговорю с нашими юристами, может быть, им удастся что-то для вас сделать.

— Спасибо, сэр.

— Но вы можете сделать кое-что и для меня.

— Все, что в моих силах, сэр, — с жалобным рвением ответил Плесхофф.

— Буду с тобой откровенен… можно, мы перейдем на «ты»? До сегодняшнего дня я не считал наркоторговлю серьезной проблемой. Я полагал: туманить себе мозги или нет — личное дело каждого. Мне и в голову не приходило, что человек, занимающий серьезную ответственную должность, может… сесть на иглу. Это так называется?

— Но я не кололся, сэр. Я всего лишь раз покурил «траву мечтаний»… мне сказали, что она действует всего одну ночь.

— Кто именно сказал?

Лицо юноши окаменело.

— Не надо их впутывать. Это мои друзья, — пробормотал он.

— Ты хочешь сказать, что она — твой друг.

— Да, — кивнул молодой человек. — Я был так одинок, сэр. С тех пор, как мы с Шейлой решили расстаться. А потом здесь, в порту Дальнем, я встретился с девушкой. В парке. После полудня я отправился в увольнение и решил прогуляться. Знаете, как это бывает, сэр. Вы встречаете кого-нибудь, и внутри вас словно что-то вспыхивает. Она похожа на девушек, с которыми я встречался дома. Вы понимаете — более раскованные, чем местные, более открытые… иначе одеваются, иначе разговаривают. В тот вечер мы пошли поужинать в небольшой ресторанчик. Интимная обстановка. Свечи на столе и все такое. Меню на черной доске. Мне и в голову не приходило, что здесь существуют подобные места. Так мы провели наш первый вечер. Потом еще один, и еще. Мы… подружились. Наш корабль ходил в регулярные рейсы, но в Дальнем мы садились каждые три недели. Чуть больше, чуть меньше… Ну и однажды… — он слабо усмехнулся, — это произошло. Разумеется, у нее были и другие приятели. Примерно одного с ней возраста. Она пригласила меня на вечеринку. Там была музыка, много выпивки, кое-что пожевать. Мы все время танцевали и разговаривали. Вы понимаете. А потом поднялся парень — хозяин вечеринки и сказал: «Всем тихо! Тишина в зале! У меня объявление!» В общем, сказал, что толкач с товаром наконец прибыл, и ворота в никуда открыты. Я сначала ничего не понял. Он тем временем начал раздавать фарфоровые трубки, такие длинные, изящные, а потом принес что-то вроде зеленоватого табака. «Что это?» — спросил я у своей девушки. А она сказала: «Ты когда-нибудь курил травку? И только не говори после всего, что у нас было, что ты чурбан».

• Предыдущая
• 4/33
• Следующая