Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг. - Звонарев Константин Кириллович - Страница 8

Во время следствия, французская контрразведка перехватила пакет, посланный Шварцкоппеном итальянскому военному атташе Паницарди при следующей записке:

"Посылаю вам 12 планов Ниццы, которые мне передал для вас этот мерзавец Д.".

Эта записка в деле Дрейфуса сыграла, чуть ли не роль главного доказательства его виновности. Контрразведка считала его за "мерзавца Д.".

В своих "Записках" Шварцкоппен раскрывает этого Д. Это — некий Дюбуа, агент германской и итальянской разведок, начавший водить последние за нос и этим заслуживший у Шварцкоппена эпитет "мерзавец".

Германский посол доказывал французскому министру иностранных дел и даже президенту республики, что Дрейфус никогда агентом германской разведки не был. Однако, его словам никто не поверил.

В совещательной комнате, во время обсуждения приговора, членам военного суда контрразведкой была вручена дешифрованная телеграмма, якобы посланная итальянским военным атташе в Рим о том, что капитан Дрейфус арестован, и что нужно принять необходимые меры… Фактический же текст этой телеграммы был следующий:

"Если капитан Дрейфус не поддерживал с вами (Ген. штабом Италии) сношений, было бы хорошо дать официальное опровержение, чтобы избегнуть комментарий прессы".

Шварцкоппен и его начальство могли не допустить осуждения Дрейфуса, если бы они раскрыли Эстергази. Но на это они не пошли, а ограничивались лишь тем, что продолжали даже тогда, когда Дрейфус находился на Чертовом Острове, без всяких доказательствах утверждать, что он невиновен. Но этого, как мы знаем, для французских подложных дел мастеров было недостаточно…

В 1890 г. в России был изобличен в шпионаже германский морской агент Прессен, "работавший" в сообществе с английским морским агентом Гербертом. Они успели купить за 1.500 рублей у русского капитана 2-го ранга Шмидта план минных заграждений и фортификаций Кронштадта.

Иоганн Шпис[9]рассказывает, что перед "Кильской неделей" в 1914 г. германскому морскому атташе в Голландии удалось достать копию документа, разоблачавшего шпионские намерения английского флота и заставившего немцев относиться весьма подозрительно к посещению английским флотом германских вод. Характерно, что с содержанием этого документа были ознакомлены офицеры германского флота.

Из этого сообщения можно сделать вывод, что германские морские атташе не отказывались и от сбора сведений контрразведывательного характера.

Тот же Шпис рассказывает, что сведения о секретных русских военно-морских базах и фарватерах шхер Финского залива немцам удалось получить через финских лоцманов еще до войны 1914–1918 гг. и нанести на свои секретные военно-морские карты.

Этот факт показывает, что германский морской атташе не сидел в Петербурге зря…

Такого рода примеров, вопреки официальным заверениям немцев, можно привести множество. Однако, и приведенные факты дают нам право утверждать, что агентурная деятельность германских военных и морских агентов была включена в общую разведывательную систему.

Следует также отметить, что деятельность германских военных агентов по сбору сведений не исчерпывалась их агентурной, тайной деятельностью. Официальные легальные возможности давали им также много ценного и нужного материала для всестороннего изучения армий соседей.

Перед войной 1914-18 гг. Германия имела военных агентов в 14 государствах (в Швейцарии, Бельгии, Румынии, Америке, Австрии, Турции, Англии, Испании, Франции, Китае, России, Италии, Швеции, Японии). Все военные агенты были офицерами Генерального штаба. Подбором их руководил начальник Генерального штаба. Официальной задачей военных агентов было — войти в тесное соприкосновение с высшими военными начальниками в странах, где они находились. Они должны были лично знакомиться с выдающимися представителями страны, с целью узнать их взгляды на животрепещущие военные вопросы. Они должны были возможно чаще присутствовать на учениях войсковых частей и, вникая в их смысл, составлять себе действительную картину обучения и выносливости данной армии. Они должны были также зорко следить за военной литературой и регулярно доносить обо всем, достойном внимания.

Как мы видим, задачи военных агентов были довольно многообразными и сложными, и выполнение их во многом зависело от личного развития, опытности и любви к делу военных агентов. Они своей официальной деятельностью должны были дополнять то, чего Генеральный штаб не мог узнать агентурным путем. Посредством изучения и сопоставления газетного, журнального и вообще литературного материала, со своими личными наблюдениями они должны были устанавливать, совпадает ли обучение войск с уставами и наставлениями. Последнее может показаться на первый взгляд странным и излишним, но немцы знали, что приказы на бумаге часто весьма существенно не согласуются с практическим обучением и состоянием войск в действительности. Тактика и обучение войск находятся в постоянном развитии и постепенно меняются. Уставы же меняются только в известные периоды. Военные агенты и должны были учитывать эту разницу.

Очень трудно даже и на основании секретных данных сделать правильную оценку внутреннего состояния и силы армии, ее духа и дисциплины. Такую оценку можно вывести лишь при долголетнем личном наблюдении. Это и должны были делать военные агенты, которых германский Генеральный штаб старался менять возможно реже.

В войне не малое значение имеет личный характер лиц командного состава, особенно высшего. Очень часто по характеру командира можно сделать выводы о будущем образе его действия и об управлении войсками. Так, например, человек, принимающий быстрые решения, отважный, предприимчивый, будет стараться решать задачи наступательно; другой, осторожный и рассудительный, будет более склонен к осторожным и подчас оборонительным действиям. Изучение характеров высшего командования страны также лежало на военных агентах. Немцы, по словам ген. Гофмана[10], кое-какие выводы в этой области и сделали. Гофман пишет: "Мне известно, что между ними обоими (Ренненкампфом и Самсоновым) существовала личная неприязнь, начало которой относилось еще к битве под Ляояном: тогда Самсонов со своими казаками оборонял китайские угольные копи, но, несмотря на выдающуюся доблесть Сибирской казачьей дивизии, должен был их оставить, так как Ренненкампф со своим отрядом оставался на левом фланге русских в бездействии, вопреки повторным приказаниям. Я слышал со слов свидетелей о резком столкновении между обоими командирами после Ляоянского сражения на Мукденском вокзале".

Гофман и Людендорф из этого мелкого по существу факта сделали выводы, что, быть может, ген. Ренненкампф не окажет поддержки ген. Самсонову и в Восточной Пруссии. Как будто бы они не ошиблись…

По собранным, таким образом, данным личной характеристики противника немцы в 1913 году следующим образом судили о будущих действиях русской армии[11]:

"…Передвижения русских войск совершаются теперь, как и раньше, крайне медленно. Быстрого использования благоприятного положения ожидать от русского командования так же трудно, как и быстрого и точного выполнения войсками предписанного приказом маневра. Для этого слишком велики препятствия со всех сторон при издании, передаче и выполнении приказов. Поэтому немецкое командование при столкновении с русскими будет иметь возможность осуществлять такие маневры, которых оно не позволило бы себе с другим, равным себе, противником"…

Правильность этого взгляда немцев в отношении русской армии подтвердилась хотя бы операцией Людендорфа, приведшей к поражению русских у Танненсберга.

После этой операции в русской армии ходило изречение, приписываемое Гинденбургу, что "русские медленно запрягают и еще медленнее едут".

Но, конечно, было бы ошибочным судить об армии противника на основании только личных качеств ее вождей и различных внешних признаков. Немцы это прекрасно учитывали. Они понимали, что армия не есть нечто самодовлеющее. Поэтому они всегда подчеркивали, что для того, чтобы понять армию, надо понять весь народ в целом. Армия соответствует национальным особенностям, народному характеру, всему историческому развитию, и то, что подходит для одной армии, не подходит для другой. Кто хочет детально и безошибочно судить о какой-либо армии, тот должен сначала изучить всю страну, весь народ. Задача эта нелегка. Поэтому-то немцы с особой тщательностью выбирали кандидатов на должности военных агентов, обращая серьезное внимание на их способности, необходимые для выполнения указанных выше задач.