Мемуары разведчика - Фельфе Хайнц - Страница 12

Авантюристы, находившие удовольствие в этой деятельности, а также агенты по убеждению, если только они не были фанатиками, лучше всего годились для использования. Однако их обучение, постоянное руководство ими требовало большого искусства от офицера-руководителя, личные качества которого были решающими для успешной работы его агентов. Эти проблемы существовали во время войны в обеих секретных службах Германии. В принципе они имеют такое же значение в разведывательной работе и сегодня. Конечно, времена изменились, как изменились политические отношения, конъюнктура и задачи, но принципы разведывательной работы в основном остаются сегодня такими же, как и вчера.

Обе немецкие разведывательные службы — абвер и политическая разведка — тесно и неплохо сотрудничали с министерством иностранных дел. Дипломаты получали от них политическую информацию и обзорные материалы, особенно от VI управления. Обе разведки в свою очередь — по желанию министерства иностранных дел — разрабатывали специальные задания для своих резидентов за рубежом. За это министерство иностранных дел предоставляло свои должности для персонала обеих служб в дипломатических и консульских представительствах за рубежом, давало им возможность пользоваться дипломатической курьерской службой, а в случае надобности позволяло использовать дипломатическую радиосвязь для передачи срочных телеграмм секретных служб.

Во время моей деятельности в VI управлении мы сотрудничали также с журналистами в Швейцарии, используя их как источник информации. Как тогда, так и сейчас такое сотрудничество имело свои проблемы и трудности. Но журналисты кое-что знали и умели отличать важное от второстепенного, поэтому мы в Швейцарии предпочитали устанавливать контакты скорее с журналистами, чем, скажем, с членами зарубежной организации нацистской партии. Эта организация объединяла нацистов из состава немецкой колонии в Швейцарии. Ее периферийные отделения с большой охотой, но и с такой же неуклюжестью поддерживали симпатизирующие нацистам группы или партии страны пребывания. Тем самым они быстро испортили отношение швейцарских властей к местной немецкой колонии, поскольку любая поддержка экстремистских политических объединений страны воспринималась как недружественный акт, вмешательство в ее внутренние дела или даже как подрыв ее суверенитета. Эти нацистские организации находились, естественно, под наблюдением полиции, так что мы остерегались поддерживать контакты с зарубежной организацией НСДАП. К тому же ее наиболее ретивые функционеры были абсолютно непригодными для разведывательной работы в силу своей ограниченности. Таким образом, с этой стороны мы не получали сколько-нибудь полезной помощи в нашей работе.

Значительную помощь немецким секретным службам оказывали до 1945 г. следующие три учреждения: «служба Зеехаус», управление исследований ВВС и криптографическое бюро верховного командования вермахта[12]. В июле 1940 г. в министерстве иностранных дел был создан центр по прослушиванию зарубежных радиостанций. С его созданием ограничивалась или прекращалась деятельность соответствующих конкурирующих учреждений. Скоро к этому центру присоединилось министерство пропаганды, и он получил официальное название «Специальная служба Зеехаус министерства иностранных дел и министерства народного просвещения и пропаганды». По собственной оценке его руководства, эта служба была самым крупным центром радиоконтроля на континенте. Здесь осуществлялись прием, запись, перевод и размножение текстовых передач зарубежных радиостанций. «Служба Зеехаус» являлась частью принадлежавшего рейху «германского общества зарубежного радиовещания Интеррадио АГ», которое имело собственные передаточные и контрольные радиостанции по всему миру.

Первоначальными задачами Интеррадио были выработка выгодных в пропагандистском плане норм радиовещания и оказание влияния на зарубежные радиостанции. Специальной задачей «службы Зеехаус» стала запись зарубежных передач. Согласно служебной инструкции эта служба должна была собирать сырьевой материал, осуществлять его обработку в политическом и разведывательном плане и вести самостоятельную разведывательную работу. Только в берлинском центре «службы Зеехаус» этим делом занимались от 500 до 600 сотрудников.

Так называемое управление исследований ВВС для маскировки своего подлинного характера и задач организационно относилось к министерству гражданской авиации. Здесь осуществлялось наблюдение за телефонной сетью германского рейха, то есть по запросу компетентных органов производился контроль телефонных абонентов. В этом случае велась дословная запись имевших место переговоров, которая отпечатывалась на бумаге коричневого цвета, отсюда жаргонное обозначение «коричневые донесения». По возможности выяснялась личность звонившего. Кроме того, подключались к трансатлантическим и проходившим через Германию внутриконтинентальным кабелям, контролировали дипломатическую радиосвязь и иностранную курьерскую почту. Объем получаемой там без всякого риска информации был поистине огромен.

Заявки на контроль телефонных абонентов в управление исследований имели право подавать несколько учреждений, причем случалось, что телефон, на который поступала заявка, уже находился под контролем по заявке другого учреждения.

Наряду с некоторыми высшими учреждениями рейха (например, министерство иностранных дел) делать заявки имели право гестапо, абвер, СД и внешняя политическая разведка. Уголовная полиция такой возможностью не располагала, поскольку она, согласно уголовному кодексу, должна была получать разрешение на контроль телефонов и корреспонденции только у судьи. Если судья выдавал разрешение, то это часто доходило до интересующего полицию лица, и тогда результаты были небогатыми.

Таким образом, упомянутые учреждения собственных точек телефонного контроля не имели, управление исследований направляло им «коричневые донесения», из которых они могли узнать очень многое о находящемся под контролем круге лиц, например личные качества и слабости, политические взгляды и многое другое, что имело значение в разведывательном плане.

Бесспорно, в одиночном телефонном разговоре ведущий разговор может применить маскировку, попытаться изменить свое поведение, скрыть склад характера. Но в течение длительного времени и в разговорах со многими партнерами такую маскировку невозможно соблюсти до конца. Со временем становится ясным, что за человек в действительности говорит по телефону, какого он поля ягода.

Телефонный контроль был в любом случае урожайнее, чем секретный контроль корреспонденции, который (также по заявкам других учреждений) могло организовать гестапо. При написании письма его автор может лучше владеть собой, чем в разговоре, когда часто прорывается темперамент и спадает надетая перед разговором маска.

Расшифровкой перехваченных секретных радиопереговоров занималось дешифровальное бюро верховного командования вермахта, что, к удивлению, ему неплохо удавалось.

Итак, я уже знал, в чем заключались задачи VI управления, то есть политической разведывательной службы, знал, кто еще занимался разведкой и кто мог бы оказать мне помощь и поддержку. Теперь следовало определить потенциальные возможности собственного реферата и посмотреть, кто из его аппарата может помочь мне приобрести знания, необходимые для руководителя реферата, каковым я был назначен после короткого периода общего ознакомления с новой работой. Откровенно говоря, я сам себе казался человеком, который, не умея плавать, упал в глубокую воду и ищет, за что бы ухватиться. Однако тонуть я не собирался.

Мой реферат, который, как уже говорилось, имел обозначение VI В 3 — Швейцария — Лихтенштейн, был не очень многочисленным. Как начальнику реферата, мне предстояло еще вести направление а — добыча информации. Направления b (обработка) и с (реализация) вели офицеры старше меня по чину. Мне же — зеленому юнцу и новичку — следовало позаботиться о налаживании по возможности лучшего взаимодействия с ними. К счастью, в разведывательной службе воинские звания не имели такого значения, как в армии. Кроме того, сотрудник, который занимался реализацией и был на два чина выше меня, находился со своими делами и картотеками вне Берлина, так что проблем субординации не возникало. Мой заместитель (по званию также выше меня) оказался из той же самой категории кандидатов на руководящую работу, и у нас с ним установились товарищеские отношения.