Воины Бури - Николс Стэн - Страница 10

• Предыдущая
• 10/64
• Следующая

— Когда я смотрю на этих тварей, мне хочется блевать, — продолжал он, с отвращением глядя на удаляющихся кентавров и орков. — Грязные, как свиньи…

— Ты когда-нибудь закроешь пасть, Гривер? — прошипел человек, лежащий рядом. — Уже выносить не могу твое нескончаемое нытье.

В обычной ситуации первый не стерпел бы такого с собой обращения, однако сейчас с лидером группы препираться было небезопасно. Он был мощным и мясистым, разве лишь казался слегка потасканным. Лицо, все в оспинах, уродовал шрам от середины щеки до уголка рта. Его черные волосы блестели от жира, а усы неопрятно висели. Темные глаза смотрели злобно.

— Ты, Мика, не терял того, что потерял я, — громким шепотом отвечал тощий. Он показал на глаз, ухо и палец. — И все из-за этой оркской суки.

— Но не глаз, Гривер, — напомнил ему третий человек.

— Что?

— Не глаз. Его ты потерял не из-за нее.

— Верно, Джабез, не из-за нее. — Гривер произнес это так, будто разговаривал с недоумком-дитятей. — Это… был… другой… орк. Разницы никакой!

Третий нахмурился, пытаясь усвоить мысль. Наконец произнес:

— А-а, ну да!

Внешне из всей троицы он представлял самое яркое зрелище. Если бы двоих других можно было объединить в одно существо, он бы все равно с легкостью перевесил их. Однако вся эта огромная туша состояла из одних только мышц, без жира. Голова и лицо великана были совершенно безволосыми. Нос, сломанный по крайней мере однажды, сросся плохо. Рот у него был невыразительный, как будто ножом резанули по тесту, а глаза — как у новорожденного поросенка.

— Думаешь, — добавил он, — недалеко до новой раны…

Как ни туп он был, выражения лица тощего даже его заставило замолкнуть.

Гривер Аулэй и Мика Лекманн опять переключили свое внимание на лес. Под его полог вступали последние орки и кентавры. Джабез Блаан ерзал на месте. Сейчас он походил на крота, пытающегося спешно зарыться в землю.

— Что будем делать, Мика? — спросил Аулэй. — Нападем?

— Нападем? Ты в своем уме? Разумеется, нет!

— Да они всего лишь сраные орки!

— Всего лишь орки? В смысле, всего лишь наилучшие — после нас, конечно, — бойцы во всей Центразии? Всего лишь те самые, которые так тебя разукрасили? — Лекманн омерзительно фыркнул. Ты про этих орков?

Аулэй проглотил издевательство, но вид у него стал свирепый.

— Мы в свое время тоже немало их положили.

— Ага, но только не в рукопашной схватке с отрядом такого размера. И вообще не в честных боях. Тебе это известно.

— Так что будем делать, Мика? — спросил уже Блаан.

— Головой думать. — Лекманн смерил взглядом вопрошавшего. — Это относится к тем, у кого она есть. Следовательно, не к Гриверу.

Тот вспыхнул, как спичка, от этого в мозгах у него совсем затуманилось. Лекманн кивком указал на лес:

— Чтобы справиться с этой сворой, прибегнем к старому испытанному способу. Будем, не торопясь, приканчивать их поодиночке или малыми группами. А если мы разыграем наши карты с умом, то еще и заработаем на этом.

— Сейчас речь уже не о заработках, — угрюмо буркнул Аулэй. — Сейчас надо свести счеты.

— Само собой! И я не меньше тебя хочу рассчитаться с этими уродами. Но, может, удастся и поживиться. Возьми хоть эту реликвию, которую они сперли, она ведь ценная. Месть, конечно, сладка и все такое, но еда, питье и прочее другое тоже бывает очень сладким.

— Кто купит эту реликвию, кроме Дженнесты? А после того, как мы ее облапошили, вряд ли мы ходим у нее в фаворитах.

— Я предпочитаю «после того, как мы ее покинули», — поправил Лекманн.

— Как ни называй, вряд ли это был мудрый шаг.

— Поосторожней, Гривер, ты все никак не уймешься думать, а это ведь моя территория! С Дженнестой я договорюсь.

По лицам компаньонов Лекманна было ясно, что они в этом сомневаются.

— Может, договоришься, — ответил Аулэй. — А может, она тебя сожрет. Меня это больше не касается. Все, чего я хочу, это посчитаться с этой сукой Коиллой.

— Но если будет добыча, ты ведь не станешь пренебрегать своей долей, верно? — в голосе Мики зазвенел металл. — Не крути! Мы должны держаться вместе, или нам конец.

— Ладно, не зуди. — Аулэй поднял левую руку, точнее то, что когда-то ею было. Сейчас из запястья торчал металлический стержень, венчающийся чем-то вроде серпа — полуклинок, полукрюк. На отполированной поверхности отразился свет. — Дай только добраться до этих уродов, и я покажу, что не даром ем хлеб.

Копаясь в поясном мешке, Страйк боялся, что фиал во время предшествующих событий мог разбиться. Однако миниатюрная керамическая бутылочка оказалась целой, а крохотная пробка — на месте.

Он вложил пузырек в протянутую руку Кеппатона. Кентавр несколько мгновений смотрел на Страйка. Он не находил слов, что на него было совсем не похоже. Потом он приглушенно произнес:

— Спасибо.

— Мы стараемся держать слово, — отвечал Страйк.

— Я никогда в этом не сомневался. Но мне жаль, что при этом вы потеряли одного из ваших воинов.

— Кестикс знал правила игры. Как и все орки. И твое поручение не вступало в противоречие с нашей миссией.

Коилла, кивком указав на фиал, спросила:

— А что тебе надо с этим сделать?

— Хороший вопрос, — отвечал Кеппатон. — Мне надо посоветоваться с нашим шаманом. Он все равно понадобится нам, чтобы завершить сделку. Гелорак, приведи Хеджестуса.

Гелорак двинулся к хижине прорицателя.

Страйк испытал облегчение, когда внимание всех перестало быть направленным исключительно на него. Его накормили, напоили и вообще отнеслись с заботой. Потом в присутствии весьма многочисленной аудитории он в подробности изложил события. Хотя при этом ни словом не упомянул ни о появлении на вершине горы Серафима, ни о своем странном сновидении. Не рассказал он и о том, что звезды «пели», хотя при этом воспоминании начинал смотреть на Хаскера с чем-то вроде сочувствия.

Большинство кентавров и орков разошлись по своим делам, остались лишь офицеры-Росомахи и Кеппатон. В такой небольшой компании Страйк чувствовал себя уютнее. Он не знал, как кентавры воспримут новость о Дженнесте.

Из хижины появился Гелорак, вслед за ним — древний прорицатель. Хеджестус медленно и неловко передвигался на нетвердых ногах. Гелорак под мышкой нес небольшой резной сундучок; другой он поддерживал прорицателя.

Хеджестус поприветствовал орков, тем временем Кеппатон взял сундучок. Открыв его, он показал офицерам звезду. Она была такой же, какой им запомнилась: серая сфера из непонятного материала, с двумя лучами разной длины.

— Мы тоже держим слово! — Кеппатон протянул Страйку сундучок.

— Мы никогда не сомневались в этом, — сухо отвечал Страйк.

— Прежде чем возьмете, — добавил кентавр, — один вопрос: вы уверены, что хотите его взять?

— Что? — воскликнул Джап. — Ясное дело, хотим! Ради чего, по-твоему, мы прошли сквозь всю эту грязь и дерьмо?

— Страйк знает, о чем я.

— В самом деле знаю? Кеппатон кивнул:

— Думаю, да. Это может оказаться чашей с ядом. Она может принести больше зла, чем добра. Такой уж репутацией пользуются эти предметы.

— Это мы уже поняли, — с легким сарказмом сказала Коилла.

— Мы выбрали свой путь, — вставил Элфрей, — и не станем останавливаться.

Хаскер, как ни странно, не проронил ни слова. Страйк подумал, что понимает, почему. Он взял звезду:

— Как уже сказали мои офицеры, мы не для того зашли так далеко, чтобы останавливаться на полдороги. Кроме того, у нас нет выбора, никаких других планов мы не строим.

Но тут высказался Хаскер:

— Отчего же?.. Можно выбросить эти штуковины. Избавились бы от беды.

— Куда нам ехать, где нас не ждет беда? — спросила Коилла. — Если не говорить о снах, конечно.

Страйк напрягся, но потом решил, что она, наверное, не вкладывает в свои слова никакого особого смысла.

— Коилла права, — сказал он, обращаясь к Хаскеру. — Нам некуда идти, пока Марас-Дантия пребывает в своем сегодняшнем состоянии. Дженнеста и все остальные так и будут за нами охотиться. Звезды же дают нам надежду.

• Предыдущая
• 10/64
• Следующая