Полночь у Колодца Душ - Чалкер Джек Лоуренс - Страница 21
- Предыдущая
- 21/86
- Следующая
Слушатели залились смехом.
– Нет, – ответил Грингер, – все расы в Мире Колодца представляют собой автономные биологические сообщества, которые могут выжить самостоятельно в определённых экологических условиях. Мы размножаемся медленно, так как принадлежим к числу старейших рас, населяющих эту планету. Когда возникает потребность в увеличении популяции, мы сами на длительный период вкореняемся в почву и производим себе подобных путём деления клеток. Это намного практичнее любого другого способа. Всё, что у нас есть, просто дублируется клетка за клеткой, и плод получается точной копией своего родителя, он даже сохраняет его память и индивидуальность. Таким образом, мы все здесь живём вечно, ибо плоды столь идентичны, что не всегда можно определить, кто есть кто.
Вардия оглянулась, рассматривая толпу.
– А нет ли среди вас таких двойников? – спросила она.
– Нет, – ответил Грингер. – Мы склонны держаться друг от друга подальше – до тех пор, пока годы и жизненный опыт не изменят нас. Мы живём небольшими группами, такими, как эта; у нас многообразные занятия и интересы, что обеспечивает нам широкий круг общения и спасает от скуки.
– В чём же заключаются ваши занятия? – спросила Вардия. – Я имею в виду, что большинство э… животных цивилизаций заняты производством пищи, промышленной продукции, строительством и содержанием жилищ, обучением молодёжи. Вы же, судя по вашим словам, ни в чём подобном не нуждаетесь.
– Верно, – ответил Броудер. – Освободившись от свойственной животным потребности в пище, одежде, крове и сексе, мы посвятили себя таким занятиям, которым остальные расы из-за приоритета перечисленных мною потребностей вынуждены уделять лишь малую часть времени.
Вардия была озадачена ещё больше, чем раньше.
– О каком роде деятельности вы говорите? – спросила она.
– Мы думаем.
– Броудер имеет в виду, – вмешался Грингер, заметив её непонимающий взгляд, – что мы занимаемся исследованиями почти во всех областях знаний. Можете считать нас гигантским университетом. Мы собираем данные, классифицируем их, занимаемся решением определённых проблем – как практических, так и теоретических, – и что-то добавляем к огромному массиву науки. Если вы сходите с проторённого пути и избираете новое направление, вы можете отправиться в Центр, где работают те, кому необходимо лабораторное или техническое оборудование, и где те, кто трудится в смежных областях, встречаются для обсуждения своих открытий и проблем.
Вардия пыталась понять, но не могла.
– Зачем? – спросила она.
Броудер и Грингер выразили явное удивление:
– Что зачем?
– Зачем вы все это делаете? С какой целью? Эти слова повергли всех в шоковое состояние. Затем в собравшейся толпе начались оживлённые разговоры. Вардию встревожила такая реакция. Она решила, что её, должно быть, просто не поняли.
– Я, наверное, не правильно сформулировала вопрос, – сказала она. – Что в итоге дают эти исследования? Если вы сами не используете их результаты, то для кого они предназначены?
Грингер выглядел так, словно его хватил удар.
– Но ведь поиски ради самого знания – это единственное, что отличает мыслящие существа от обычных растений или низших животных! – чуть резче ответил чиллианин.
Броудер обратился к ней почти покровительственным тоном, будто обращался к ребёнку:
– Послушайте, что, по-вашему, является конечным результатом цивилизованной деятельности? Какова цель вашего народа?
– Жить счастливо в полной гармонии с окружающими во все времена, – ответила она, словно распевая литургию; этому её учили с того самого дня, как изготовили на родильной фабрике.
Длинные щупальца Грингера возбуждённо задвигались. Правое опустилось и сорвало стебелёк желтоватой травы, которой заросло все кругом на многие километры. Грингер поднёс травинку к лицу Вардии и помахал как указкой.
– Эта былинка счастлива, – решительно заявил он. – Она получает всё, что ей необходимо для выживания. Она не думает и не нуждается в этом. Она остаётся счастливой даже тогда, когда я срываю её и ей суждено умереть. Она об этом не знает и не узнает, когда умрёт. Таковы же и её сородичи, растущие на окружающей нас равнине. Они вполне подходят под ваше определение конечной цели цивилизованного общества. Они ничего не знают, и в их совершенном невежестве заключаются их абсолютное совершенство и гармония с окружающим миром. Так что же, нам искать пути для превращения всех мыслящих существ в траву или полевые цветы? Добиваться прекращения эволюции?
У Вардии голова пошла кругом. Такая логика и такие вопросы находились за пределами её жизненного опыта и её упорядоченной запрограммированной Вселенной. На это у неё не было ответа – они что, еретики? Загнанная в угол, но все ещё не желающая признать правду, она пала духом.
– Я хочу вернуться обратно, – простонала она.
Броудер опечалился. Чувство жалости испытывали все собравшиеся, и не только в связи со вставшей перед Вардией философской дилеммой, но и из-за её народа, миллиардов живых существ, слепо преданных абсолютно бессмысленной цели. Гибкие щупальца Броудера обвились вокруг её плеч, и чиллианин отвёл девушку на взрыхлённую красновато-коричневую почву около лагеря.
– Все остальные вопросы могут подождать, – мягко сказал он. – У вас ещё будет время все узнать и приспособиться. Уже темнеет, а вы нуждаетесь в отдыхе.
Тени становились длиннее, и далёкое солнце превратилось в оранжевый шар, опускающийся за горизонт. Впервые за всё время, прошедшее с момента пробуждения, Вардия почувствовала усталость. Её начало знобить.
– Если мы не в Центре, где имеется искусственное освещение, ночь – время отдыха, – объяснил Броудер. – Хотя мы можем быть деятельны неопределённо долго, нам нужно вкореняться, чтобы сохранить здоровье и активность. Мы получаем из почвы минеральные элементы и тем самым восстанавливаем свои силы; кроме того, это необходимо для поддержания умственного здоровья.
– А как мне э… вкореняться? – спросила она.
– Вы выбираете место, на небольшом расстоянии от соседей, и ждёте наступления темноты. Да вы сейчас сами увидите, – сказал Броудер.
С этими словами чиллианин указал ей место получше, а сам отошёл шагов на пять.
Вардия стояла, глядя в сгущающихся сумерках на маленькую общину. Она заметила, что, хотя глаза её по-прежнему открыты, видит она хуже и хуже. Затем она почувствовала, как мириады крошечных усиков в ответ на какой-то автоматический сигнал выползли из её ног и глубоко зарылись в рыхлую почву. Холод и усталость отступили, и девушка ощутила, как внутри у неё поднимается тепло. Ей казалось, что каждая клетка её нового тела трепещет, и она испытала близкое к оргазму невыразимое наслаждение, погасившее мысль.
В гексе Чилл все, кто не был занят в Центре, вкоренились. Сторонний наблюдатель увидел бы, что страна усеяна более чем миллионом высоких толстых виноградин, неподвижных, словно деревья.
И всё же природа бодрствовала. Миллионы ночных насекомых пели хором, и множество мелких млекопитающих бегали в поисках пищи, попутно очищая воздух и удобряя почву. Они обеспечивали замену углекислого газа кислородом, необходимую для сохранения в этом гексе атмосферного баланса. Бесчисленные легионы жизней сосуществовали с чиллианами, создавая идеальное равновесие. Всё это происходило под усыпанным тысячами звёзд ночным небом, которое не могли видеть спящие люди-растения.
Её глаза были лишены век, поэтому она увидела мир, как только пробудилась. Она испытывала совершенно незнакомые чувства, когда, выйдя из своего бесконечно сладостного сна, обнаружила, что утро уже в полном разгаре. В поле её зрения находились несколько чиллиан, и она заметила, что они спят в жёстко зафиксированной позе. Щупальца опустились и почти соединились с торсом, ноги слились воедино.
Она обратила внимание, что выбор места для ночного сна оказался гораздо важнее, чем ей показалось накануне. Активность чиллианину возвращали солнечные лучи, освещающие растущий на макушке одинокий лист; поэтому чем больше собратьев закрывали от него солнце, тем медленнее протекал этот процесс. Вардия почувствовала, как её усики втянулись обратно, и, словно очнувшись от паралича, ощутила, что может свободно двигаться. К ней подошёл Броудер.
- Предыдущая
- 21/86
- Следующая
