Люди Весны (СИ) - Онойко Ольга - Страница 40

— Его подвергли Закону Прощения.

Судья кивнул и уточнил:

— Он должен был прожить достаточно долго, чтобы его услышали все. Элестанна стала его поручительницей.

— И это закончилось бедой.

— Во всём винят Элестанну, — сказал Преподобный Судья. — Одни говорят, дело в том, что она была священницей Джурэны, слишком милосердной для трона Судьи. Другие считают, что корень беды в её гордыне. Стань поручителем Крадон, всё обернулось бы иначе. Третьи полагают, что Элестанна просто влюбилась в Афрассу.

— Не тогда ли родилась сказка о том, что однажды Веленай полюбит Улдру?

Арга думал вслух и не ожидал ответа, но Судья улыбнулся:

— Нет, — ответил он. — Сказка много старше. Думаю, она и вызвала к жизни такую догадку. Элестанна, женщина, ставшая Преподобной Судьёй, вряд ли могла пойти на поводу у чувства. Тем не менее, к Афрассе она была добра. Она надеялась изменить его. Показать ему, что не все в этом мире под солнцем злы и жестоки.

— Что же случилось?

— Афрасса говорил на площадях и просил у людей прощения. Казалось, всё идёт как должно… После выяснилось, что он не только говорил, но и писал. Он писал своим последователям, что по–прежнему убеждён в своей правоте. Он не хотел зла. Он хотел спасти мир. Он сожалеет о неправосудно казнённых и искалеченных, но преступления вновь совершаются и кара за них будет ужасной. Наконец Бичеватели собрались и вышли на последнюю битву. Они решились погибнуть в бою и своими смертями искупить вину мира. Крадон вмешался и их встретили во всеоружии, но избежать жертв не мог даже Крадон. Когда пал последний из Бичевателей, умер и Афрасса.

Арга долго молчал. Судья обернулся и встретил его взгляд.

— Так, — сказал Судья тяжело, — стало известно, что Закон Прощения не всесилен. В действительности это было известно и прежде. В самой клятве сказано: «Признаю за тобой право убить его, если ты заподозришь в нём новую порчу». Элестанна совершила ошибку. Она недостаточно глубоко размышляла над словами клятвы. Не повтори её ошибку, Арга Двуконный.

Арга ещё раз поклонился Судье.

— Благодарю тебя, Преподобный, — сказал он. — Мне будет о чём поразмыслить.

— Сейчас под солнцем нет человека опаснее, нежели Чёрный Вестник, — прибавил Судья. — Среди слуг Железной Девы он был не самым могущественным, но самым коварным. Если ты говоришь с ним, не верь ни одному его слову.

Арга поднял ладонь, прерывая Судью.

— Благодарю, — повторил он сухо. — Есть и другие вопросы, которые я хочу задать.

Судья понимающе склонил голову.

— Я слушаю тебя.

— Я получил известия, которые насторожили меня, — сказал Арга. — Не слишком ли много дарственных заверяют в Цании в последнее время? И хорошо ли помнят свой долг обвинители? Законы сменились недавно, они могли что–то упустить.

— О! — проронил Судья, — да, это…

— Мы — народ Фадарай, — продолжал Арга веско, — но Джандилака мы почитаем, и Правда Лаги составлена со всем почтением. Я ожидаю такого же почтения к ней от вас.

Судья покивал.

— Я понимаю, — ответил он. — Не гневайся, инн Арга. Всё немного не так. Если бы речь шла только о дарственных, мы скоро начали бы протестовать. Но многие всего лишь пишут доверенности на управление имуществом. Против этого нечего возразить. Женщин в Цании до сих пор учили только ведению домашнего хозяйства. Они не в состоянии управиться с серьёзной торговлей, тем более — с играми на бирже.

— Ходят слухи об убийствах.

— Я знаю и о них. В храме Неумолимой трудятся день и ночь. Но обвинению нужны доказательства. Никого нельзя обвинить, основываясь лишь на слухах.

— Трудитесь усердней. Если вам угрожают, обращайтесь прямо ко мне.

— О, если бы нам угрожали! — Судья мрачно усмехнулся. — Это стало бы надёжным доказательством.

— Я слышал об угрозах.

— От кого?

— Это важно?

Размеренным шагом Судья прошёл от изваяния Джурай к статуе Кевай и встал перед Дщерью Неумолимой. Каменная богиня смотрела на него теперь: со всей неукротимой свирепостью, со всем бешенством высоких небес. Арга взглянул ей в лицо и отвёл взгляд.

— Хотя бы одно имя, — потребовал Судья. — Того, кому угрожали. Того, кто угрожал. Это дало бы нам зацепку.

Строгое достоинство его было подобно огню в железном светильнике. Черты Судьи озаряло серебристое пламя. Арге подумалось, что Эрлиак никогда не выглядел настолько величественным. Разве что Каудрай… да, лишь Святейшая Каудрай могла бы сейчас сравниться с этим цанийцем.

— Весенние узнают имена, — сказал он.

— Я буду благодарен, если вы поделитесь знанием. Должен сказать, инн Арга, пожар в архивах Союза Гильдий сильно осложнил нашу работу.

— Архивах Союза? — Арга удивился. — При чём здесь они?

Судья сплёл пальцы и уставился на свои перстни. Брови его сдвинулись, лоб прорезали морщины.

— Эти Архивы считались самым надёжным местом, — ответил он с сожалением. — Там хранились не только торговые документы.

«Вот оно!» — Арга постарался скрыть охватившее его возбуждение. Не здесь ли крылась тайна Кастариана Шанора? Арга не мог бы ответить, почему это кажется ему таким важным. Нечто едва уловимое, глубинное, неясное подсказывало: он должен знать.

— Что могло сгореть там?

Судья помолчал.

— Большой купеческий род — это маленькое княжество внутри города. Такова Цания! Купцы следили друг за другом, подмечали слабости и промахи. В войнах за торговые пути редко льётся кровь, но они жестоки… Некоторые сведения хранились записанными.

Арга хмыкнул.

— Нелёгок труд обвинителей в Цании.

— Он повсюду нелёгок. Часто жестокие и бесчестные поступки совершаются с полным уважением к закону. Инокам, особенно юным, трудно признать, что это не их дело. Тогда приходится напоминать им об Афрассе.

Арга поколебался.

С того места, где он стоял, видно было лицо Джурай. Богиня смотрела на отца. Ваятель сделал её прекрасной. Никогда Арга не видел у статуи столь прекрасного лица. Но не было в красоте Дочери Милосердной ни радостной силы Фадарай, ни тонкого искушения Элафры, лишь беспредельная печаль и глубокая жалость. Она выглядела усталой. Арге показалось, что он постигает замысел ваятеля. Саму Джурай становилось жалко; и всякий благородный душой здесь захотел бы выступить на её стороне.

Как звали этого скульптора? Был ли он цанийцем?..

— Позволь спросить, Преподобный, — сказал Арга, — что ты думаешь о Правде Лаги?

— Джандилак покровительствует всем справедливым законам.

— Справедлив ли закон Фадарай?

Судья неожиданно улыбнулся. Отойдя от статуи Неумолимой, он приблизился к Арге.

— Храм Джандилака признаёт историю о подвиге святого Лаги, — сказал Судья. — Однако не в том виде, в каком её знают весенние. Я изложу её, если позволишь.

Арга глянул на него искоса.

— Я верю, что в ней нет ничего оскорбительного для нас.

Преподобный Судья взялся за свою цепь. Он выглядел задумчивым, но тень улыбки осталась в уголках его губ и глаз. Некоторое время, казалось, он собирался с мыслями. Арга терпеливо ждал.

— Бродя во тьме, среди руин и развалин, — начал Судья размеренно, будто читал по книге: — юноша по имени Лага увидел разбойников, напавших на девушку. Как лев бросился он на них и одолел, хотя их было немало. Девушка поблагодарила его и спросила: хочет ли Лага забрать её серебряную цепочку? Хочет ли воспользоваться её телом? Желает ли взять её с собой как рабыню или жену? Лага на всё отвечал — нет. Он защитил её просто потому, что она была в опасности. Она ничего ему не должна. Тогда воссиял беспредельный свет: Фадарай явилась в своём истинном облике. Коснувшись плеча Лаги, она сказала: «Сейчас твой народ ищет только пропитания и убежища. Но я обещаю вам многие победы, великую славу и великую власть».

Арга улыбался. Любимую легенду приятно было слышать и в тысячный раз. До сих пор Судья не сказал ничего нового.

— Лага изумился, — продолжал Судья. — Он сказал: «Ты не богиня войны и не покровительница вождей и правителей. Как ты можешь обещать то, над чем ты не властна?» И он был прав, инн Арга. Для того, чтобы сполна одарить народ, возлюбленный ею, Фадарай обратилась за помощью к другому богу. К тому, чьё могущество поистине велико.