Люди Весны (СИ) - Онойко Ольга - Страница 38

— Дерьмо, — кратко заключил Арга и пошёл за лопатой.

Ярость терзала его и чёрный гнев. Арга скрежетал зубами. «Во имя Кевай, Дщери Неумолимой! — думал он. — Я оставлю здесь наместницей Даян Леннай, и пусть она перевешает половину этого проклятого города. Что за гниль нужно иметь вместо души, чтобы сотворить подобное. Даже помыслить о таком невозможно, если ты человек. Трусливые торгаши не посмели выступить против нас. Но для убийства беззащитных, убийства доверившихся им хватило отваги… Из милосердия я дозволил обряды. Славно же оценили моё милосердие».

Размахивая лопатой, он едва не задел ногу Сатри. Коневолк отпрянул и больно укусил Аргу за плечо.

— Ох, — выдохнул Арга. — Прости.

Переведя дух, он продолжил трудиться.

Мало–помалу простая работа очистила его разум и позволила сосредоточиться. С тяжёлым сердцем Арга признал, что не отдаст Цанию на волю Даян Леннай. Он очень хотел это сделать — и не мог. Да, Леннай очистила бы Цанию от богохульников, соглядатаев и возможных предателей, но погубила бы при этом множество невинных людей. Она действительно могла казнить каждого второго. Мстительность, распалённая праведным гневом, уподобила бы её Железной Деве.

А кроме того, Цания платила дань. Купцы платили дань. Имущество легко отобрать, но искушённого торговца, сына и внука торговцев заменить очень трудно. Разорение Цании невыгодно для Аттай. Без дани казна обмелеет снова, и поход на Элевирсу из дела решённого обратится несбыточной мечтой… Подумав об этом, Арга криво усмехнулся. «У преподобных законников, — сказал он себе, — в последнее время было много забот. Они утомились. Кое в чём оплошали. Я напомню им об их долге. Но людям Фадарай невместно исполнять работу иноков–обвинителей».

Наполнив тачку, Арга повёз её к выходу из конюшни. На обратном пути он думал уже о другом.

По крайней мере один верный шаг он сделал. Он доверился Даяну Тегре и возложил на него ответственность; и так Ториян Арга Двуконный обрёл подле себя молодого мудреца, преданного и предприимчивого. Уже сейчас Тегра умело использовал соглядатаев. Арга не сомневался, что рано или поздно все соглядатаи весенних будут отчитываться перед ним. Юношу ожидало большое будущее. Но будущее ещё не наступило. Тегра был слишком молод — и был весенним. Он не мог втереться в доверие к цанийцам. Не в его силах было распутать сплетённые ими узлы. «И я не справлюсь с этим, — мрачно признал Арга. — Цанийцы хитрее нас. Фрага сумел бы… О, Фрага!» Как же не хватало Арге названого отца: его проницательности, его спокойствия, отблесков его легендарной славы. Оказаться без Фраги было всё равно что на поле боя потерять штандарт. Друзья и возлюбленные могли поддержать вождя, советники могли помочь ему разумным словом, но одно Арга утратил навеки — возможность безраздельно довериться тому, кто сильнее.

Вспомнилось вдруг, что говорил Эрлиак в погребальном шатре Фраги. «Тебе простят то, что ты не совладал с войском, — сказал священник тогда. — Но вся слабость, которую весенние готовы были простить тебе, иссякла с этим. Больше тебе не дозволено ни одной ошибки».

Арга остановился. Опустил руки, обвёл взглядом конюшню. Тия и братья по–прежнему смотрели на него, и в глазах благородных зверей было человеческое понимание. Арга тяжело вздохнул. Тыльной стороной ладони он потёр лоб и прислонился плечом к опорному бревну между стойлами Сатри и Ладри.

— Ни одной ошибки… — вслух проронил он. — Что мне делать, отец? Вспомни о нас в садах вечной юности, Фрага, обернись к нам… Что сделал бы ты на моём месте?

По полу скользнула лёгкая тень, послышался шорох: где–то под крышей птица вылетела из гнезда. Высоко в небе разошлись облака. В чердачное окно заглянуло солнце. Протянулся тёплый косой луч. В нём плясали пылинки. Молча Арга смотрел в этот свет, замерев от странного чувства.

Он будто видел Фрагу воочию.

«Думай о главном, Арга, — сказал отец. — Не пытайся уследить за каждым. Помни о главном».

Арга прикрыл глаза.

Он понял, кого оставит наместником в Цании. Это стало ясно как день. Наместник Торияна Арги Двуконного тоже не будет пытаться уследить за каждым. Его дело — нести штандарт, воплощать силу Людей Весны и свет Цветения, а ещё — обеспечить Даяну Тегре и его людям возможность работать. За каждым, быть может, не уследит и Тегра Распутыватель Узлов, но он уследит за многими.

В кресло наместника сядет Луян Ниффрай.

«Что главное для меня сейчас? — спросил Арга и ответил: — Элевирса». Впереди столица старого Королевства, а там — Совет отцов города, Коллегия магов и озлобленный магистр Цинтириан. Что затевают они? Прежде всего, разумеется, они крепят оборону. Но этого недостаточно. Магический щит не спас Цанию — не спасёт и Элевирсу. Они попытаются нанести удар. Но куда? Понятно, что войска Элевирсы не выйдут встречать весенних в чистое поле. Удар будет коварным.

«Куда ударил бы я сам?» — задумался Арга. Ответ пришёл сразу.

Маррен.

— Я хочу поговорить с Преподобным Судьёй.

Молодой законник в чёрной мантии поклонился Арге и молча исчез в галереях.

Главный зал храма был высок и тёмен. Путь сюда не отнял у Арги много времени. Две сотни шагов отделяли резиденцию Баншира от храма Джандилака. Арга дольше выбирался из лабиринта хозяйственных построек и приводил в порядок запачканную одежду. «Странно, что эта мысль не пришла мне раньше, — раздумывал он по пути. — Впрочем, ещё не слишком поздно». Огромная площадь перед храмом сейчас казалась пустой, хотя по краям её сновали люди. Войдя, Арга миновал несколько арок, всё более роскошных и величавых. Лишь несколько служителей встретились ему. Храм был огромен, в нём хватало меньших входов. Под его крышей трудились судьи и нотариусы, иноки–обвинители и преподобные адвокаты, но главный зал редко наполнялся народом. Молитвы возносились в часовне Джурай, которую цанийцы звали Джурэной. Судии Справедливому не молились — это было попросту бесполезно.

Арга остановился перед скульптурной группой.

В тяжёлых светильниках из чёрного металла пылало серебристое пламя. Оно отбрасывало блики, сплетавшиеся с тенями. У дальней стены на троне сидел каменный Джандилак, отрешённый и безразличный. При взгляде на него вспоминалось: прежде, чем стать Справедливым, он был владыкой божественного покоя. Но страсть и гнев, порыв и пламенную решимость, веру и скорбь выражали фигуры его дочерей.

Кевай, Дщерь Неумолимая, высилась по правую сторону от Джандилака. Она смотрела на того, кто явился к ней, и страшен был её взор. Никто не мог лгать перед ним. Никто не смел оправдываться и не отважился бы перекладывать вину на плечи другого. Кевай видела все злодеяния мира и, бешеная, требовала суровой кары.

Джурай, Дщерь Милосердная, была изваяна слева. Она смотрела на отца. Здесь, на суде, она не утешала и не прощала виновных. Защитница вставала между ними и идущей на них грозой и умоляла о снисхождении к ним, какими бы они ни были.

Долгое время Арга смотрел на статуи.

Весенние знали, что в Цании почитают Миранай Труженицу. Мираэна, как называли её здесь, покровительствовала и ремёслам, и торговле. Купцы щедро одаряли её храм в благодарность за прибыльные сделки и мирные пути караванов. Но, верно, частенько доводилось жителям Цании обращаться в суды, раз гильдейцы потратили столько денег на этот зал. Статуи казались живыми. Дарование ваятеля завораживало и пугало. Не по себе становилось при мысли, что свирепость Кевай и бесстрастие Джандилака некогда смертный человек вырезал из обычного камня.

Скрипнула боковая дверь и показался Преподобный Судья. Арга неглубоко поклонился ему. Цаниец в ответ сложил пальцы на своей серебряной цепи.

Он был стар и величествен в своей старости. Должно быть, молодым он выглядел как весенний. Мощный и широкогрудый, за годы он не сделался грузным, а ростом не уступал Арге. «Почему он не стал воином? — удивился Арга и тотчас догадался: — В Цании он мог стать только стражником, а стражников здесь почитают не выше слуг. Храмовый же юрист здесь — воин. Он решает вопросы жизни и смерти. И ему часто грозят сильные мира».