Вуаль эрилиона (СИ) - "Yozhikus" - Страница 12

Тарлин осторожно вышел, отправляя еще одну волну энергии и залечивая возможные повреждения, убирая боль в растянутых мышцах. Аккуратно вытерев их обоих лежащим недалеко полотенцем, он лег рядом с супругом, тут же крепко прижимая его к себе — мало ли, какие неприятные мысли могут сейчас родиться в голове у этого неуверенного в себе мальчика. Гилор сразу воспользовался возможностью и спрятал лицо в изгибе его шеи, чувствуя себя совсем не готовым прямо сейчас смотреть в глаза Тарлину и о чем-то говорить.

— Всё завтра, Гилли, спи, — мягко велел тот, поцеловав влажную от пота макушку и покрепче сжав супруга в объятиях, показывая, что никуда его в ближайшее время отпускать от себя не намерен.

========== Глава 7 ==========

Проснувшись еще затемно, Тарлин позволил себе понежиться несколько минут в постели, нежно обнимая закинувшего на него ногу уже не фиктивного супруга. Собственное поведение и желания озадачивали его — да, Гилор с первых дней был интересен ему как собеседник и друг, после добавилось желание сделать его счастливым и хотя бы поспособствовать тому, чтобы он узнал радость ласк и секса, но и в мыслях не было сделать это самому. И лишь после ранения он почувствовал неотвратимую тягу к этому существу даже в такой его ипостаси. Тарлин сопоставил время, и в груди неприятно кольнуло: что, если это не случайность, а последствия травмы или ее лечения? Сильнее всего будоражила мысль, что в таком случае всё может исчезнуть в любой момент так же, как началось, и больнее всего придется Гилору, сам-то он совсем не против любить и хотеть его, невзирая на мнение остальных.

Поцеловав спящего мужа в выглядывающее из-под тонкого одеяла плечо, он аккуратно выбрался из кровати и, одевшись, направился в императорскую библиотеку — проверка неожиданной догадки не терпела отлагательств. Не обращая внимания на роскошь убранства зала и богатство знаний в тысячах шкафов и стеллажей, Тарлин сразу подошел к поисковому артефакту, лежащему на небольшом столике недалеко от двери. О специфике магии эрилионов он не сумел найти ни одной книги или упоминания, что неудивительно, учитывая замкнутость и обособленность этой расы. Затем Тарлин обратился к поиску знаний об особенностях сочетания и влиянии друг на друга магии различных существ, о магии дроу и о лечебной магии в целом. Он перелистывал сотни страниц бесценных фолиантов, но ни один из них не мог рассказать ему о причине вспыхнувших желаний. Тарлин уже собирался с легким сердцем покинуть библиотеку, когда неожиданно столкнул на пол незамеченную ранее небольшую невзрачную книжицу, очень древнюю и разваливающуюся прямо на глазах, несмотря на наложенные на нее чары сохранности. «Целительная магия в полевых условиях» рассказывала о специфике врачевания в условиях военных действий, когда приходится спасать почти безнадежных пациентов после боя. Книга призывала лекарей в максимально безопасном для себя количестве отдавать свою магию, вливая ее в тела пострадавших бойцов, несмотря на то, что они проникнутся к излечившему их глубокой симпатией и физическим желанием. Она обещала, что всего через месяц подобная реакция, вызванная наполнением чужой энергией, пройдет, а спасенная этим жизнь — бесценна.‏

Невидящим взглядом Тарлин уставился на висящий на стене гобелен — он оказался прав, неслучайно возникли эти чувства и так же неслучайно им предстоит в какой-то момент исчезнуть. Как правильно будет теперь вести себя с Гилором, если хочется постоянно быть рядом, нежить его, обещать вечную любовь и счастье рядом с собой, но этой вечности суждено продлиться лишь месяц? Нельзя, нельзя давать понять ему, как глубоко он сейчас небезразличен Тарлину, но еще более нельзя рассказывать о прочитанном. Пусть всё случится так, как должно, но он не имеет права ни словом, ни делом разочаровать Гилора.‏

Когда Тарлин вышел к завтраку, никто не смог бы и заподозрить, какие борьба и тревога изводят его душу. Приветственно кивнув собравшимся, он внимательно посмотрел на супруга, но тот ответил ему, лишь слегка удивленно приподняв бровь. У дроу сложилось впечатление, что даже после вчерашней ночи Гилор не ждал изменившегося к нему отношения, тем более что проснулся он в одиночестве. И не сказать, что Тарлину стало легче от этой мысли, скорее вновь неприятно кольнуло разочарование в себе, и еще сильнее — то, что супруг так и не дал понять, значила ли эта ночь что-то для него самого.‏

После завтрака у ворот дворца отряд уже ожидали оседланные лошади — настало время возвращаться домой. Помня о произошедшем на Свободной полосе, эльфийский Император приказал трем искусным гвардейцам сопровождать их вплоть до границы с королевством дроу — слишком большой отряд привлек бы к себе ненужное внимание, к тому же каждый из них мог бы заменить собой не один десяток обычных бойцов.‏

Снова начались ночевки в полях, на полянах лесов и безликих комнатах трактиров, и неизменно Гилор устраивался рядом с Тарлином, прижимаясь как можно теснее. Он не делал попыток соблазнить принца или хотя бы намекнуть на это и только обнимал его, молча и как-то отчаянно. Тарлину же стоило огромных усилий сдержать себя, не повалить лежащего рядом юношу на спину, не накрыть своим телом, сминая в горячем поцелуе его губы, не заласкать до тихих сладких стонов. Он дал себе слово не привязывать Гилора к себе еще ближе и старался честно сдержать его. Воины лишь иногда с интересом поглядывали на них, располагаясь как можно дальше, чтобы не смущать супругов в их возможном стремлении познать друг друга.‏

Подъезжая к свободной полосе, Тарлин никак не мог унять тревогу, ледяной ладонью сжимающую сердце и заставляющую его беспокойно трепыхаться в груди. Поглядывая на Гилора, он замечал, как крепко тот сжимал губы и постоянно оглядывался по сторонам, словно перенял от него волнение. Сделав отряду знак остановиться, Тарлин спешился и подошел к супругу, осторожно стягивая его на землю. Он молча обнял Гилора, бережно, но вместе с тем крепко, надежно прижимая к себе, гладя по плечам, спине и рукам, пытаясь хоть немного расслабить его напряженные мышцы и успокоиться самому. Не обращая внимания на удивленных подобным проявлением чувств воинов, он приподнял лицо супруга за подбородок и поцеловал — сильно, глубоко, буквально клеймя своими губами и черпая в нем уверенность.

Напряжение, достигшее своего апогея, когда отряд пересекал границу, даже не думало отпускать Тарлина. Сощурившись, он внимательно вглядывался вдаль, но даже это не спасло их. Вдруг возникший слева дроу, облаченный в ритуальный черный балахон, вскинул руки, разламывая ярко светящийся артефакт, и отряд накрыло сферой разряженного воздуха, заставляя всех, находившихся внутри него, потерять сознание, неловко съезжая с еще двигающихся по инерции лошадей на землю.

***

Первым открыв глаза, Тарлин сразу понял: Гилора среди них нет. Магия эрилиона, напитавшая его тело, как будто горела, призывая вскочить и, оставив все дела, броситься на поиски своего хозяина. Поднявшись, Тарлин, потрясывая воинов за плечи, пытался привести их в чувство, но попытки были тщетными, оставалось только ждать, когда они придут в себя сами. Обхватив себя руками, будто пытаясь успокоить беснующуюся внутри магию, он ощущал себя осиротевшим без привычной молчаливой поддержки Гилора, без его постоянного присутствия рядом. Тарлин пытался разобраться, были ли это его собственные чувства или снова выверты магии, но в любом случае следовало как можно скорее отыскать Гилора и молиться богам, чтоб успеть до того, как ему сильно навредят.

Как бы ему ни хотелось отправиться на поиски эрилиона прямо сейчас, Тарлин прекрасно понимал, что сами они это сделать будут не в состоянии. Необходимо добраться до земель дроу, отправить послание отцу — он искренне жалел, что никто в их отряде не владеет ментальной магией и не может сделать это прямо сейчас, — сообщить эрилионскому правителю, в конце концов. Будучи принцем, Тарлин понимал, что ситуация с похищением Гилора может вылиться не только в его личную трагедию, но и в политический скандал.‏