Лилит: змея в траве - Чалкер Джек Лоуренс - Страница 7

• Предыдущая
• 7/51
• Следующая

Вместе с необычным пассажиром прибыл модуль, который установили на жилой палубе в отсеке Службы безопасности. Здесь таинственный незнакомец мог выполнять свое задание, не опасаясь посторонних глаз; модуль оберегали гвардейцы Службы безопасности, тоже, впрочем, не имевшие ни малейшего представления о том, кого и зачем они стерегут. Более того, они – так же, как и адмирал – не имели права войти внутрь ими же охраняемого модуля. Пропускной пункт реагировал только на биотоки мозга, акустический спектр голоса, образцы сетчатки глаза, структуру ДНК таинственного незнакомца, – словом, на все, что только могли придумать параноики из Службы безопасности.

Хотя незнакомец находился на борту уже несколько месяцев, никто не знал его имени. Не сказать, чтобы он сознательно избегал общества – нет, он регулярно занимался спортом, обедал вместе с остальными и даже пропускал рюмочку-другую с некоторыми членами экипажа, особенно с женщинами, которых он очень интриговал. Молодой, симпатичный, веселый, спокойный. Но за все это время он ни намеком не приоткрыл окружавшую его завесу таинственности. Зато офицеры безопасности заметили, что он обладал исключительной способностью выведывать у собеседника самое сокровенное.

Почти ежедневно незнакомец проводил несколько часов в своей маленькой каюте; ночевал он всегда только там. Службисты ломали головы, пытаясь разгадать его тайну. Предположений высказывалось множество. И ни одно не было правильным.

Войдя в модуль, он услышал жужжание зуммера и впервые ощутил восторг и радостное возбуждение в предвкушении работы. Он подошел к большому креслу, уселся поудобнее и разместил на голове несколько миниатюрных зондов-датчиков.

Некоторое время он плавал в тумане полугипнотического забытья, но потихоньку в мозгу начали формироваться расплывчатые образы, постепенно приобретая определенность, ясность, заполняя его мысли. Наркопрепараты и маленькие нейронные зонды сделали свое дело: его собственное «я» куда-то исчезло, отодвинулось на второй план, и возникло нечто новое.

– Агент к докладу готов, – сообщил компьютер, посылая команду в глубины его сознания, ставшего теперь не только его собственным.

Передаваемая с поверхности информация, проходя через управляющий компьютер, преобразовывалась, сортировалась и систематизировалась, превращаясь в связный рассказ.

Включились записывающие устройства.

Человек в кресле откашлялся. Ему потребовалось больше трех часов, чтобы невнятные междометия превратились в осмысленную речь. Компьютер терпеливо ждал, пока человеческий мозг переварит невообразимые массивы информации.

Наконец он заговорил.

После беседы с Крегом я несколько дней приводил в порядок свои дела – что оказалось непросто, – а потом меня направили в клинику Службы безопасности. Мне доводилось бывать здесь и раньше, но я никогда не подозревал об истинной цели своих посещений. Обычно здесь программировали агентов перед очередной операцией и восстанавливали сознание после ее завершения. Наша деятельность зачастую выглядела не совсем легальной, экстралегальной – я предпочитаю называть ее именно "экстралегальной", а не просто "нелегальной", что, по-моему, подразумевает откровенно уголовные намерения. Многие наши операции еще не рассекречены, и, чтобы предотвратить любую утечку информации, мозг агента подвергается информационной чистке.

Кому-то такая жизнь, при которой не знаешь, где ты был вчера, может показаться весьма странной, но есть у нее свои преимущества. Все потенциальные враги – и политики, и военные – знают о чистке памяти, и потому вам не о чем беспокоиться. Никому и в голову не придет поквитаться с вами за прежние дела – вы уже ничего не знаете о них. Неизбежные неудобства с лихвой компенсируются обеспеченным существованием, практически неограниченными финансовыми возможностями и полным комфортом. Мне не возбранялось жить в самых роскошных отелях, питаться в лучших ресторанах, позволять себе любые развлечения и мелкие шалости – я чувствовал себя просто великолепно и постоянно находился в прекрасной форме. Я наслаждался каждым мгновением жизни и, исключая регулярные занятия по переподготовке – месячные или полуторамесячные курсы, слегка напоминавшие курсы общей военной подготовки, только более грязные и жестокие, – вел жизнь богатого повесы, практически не сталкиваясь с житейскими проблемами. Собственно, цель регулярных занятий как раз и состояла в том, чтобы проверить, не размягчились ли ваши мозги от этой сытой и слегка бестолковой жизни, не ослабла ли воля. Вживленные датчики непрерывно контролировали самочувствие и определяли, когда именно необходимо хорошенько встряхнуться.

Меня зачастую удивляла крайне изощренная встроенная система наблюдения за здоровьем. Казалось, целый штаб Службы безопасности неусыпно следит за ходом моих дебошей, готовый немедленно предупредить меня о грозящей опасности; со временем, однако, я научился игнорировать их.

Жизнь агента была прекрасной и беззаботной. Да и не только агента. Обитателей наиболее цивилизованных планет тоже снабжали подобными датчиками, хотя вряд ли столь же сложными и хитроумными.

Правда, когда приходила пора отправляться на очередное задание, требовался весь опыт предыдущих операций. Простое уничтожение накопленной информации без ее хранения и осмысления было бы крайне непрактично; даже самый хороший агент становился еще лучше, избегая повторения собственных ошибок.

Так что в первую очередь вас помещали в клинику, где хранилась информация, стертая в свое время из вашего мозга. Информацию благополучно возвращали на место, и вы вновь были готовы к исполнению долга.

После такой операции я всегда поднимался из кресла потрясенный. Но сейчас процесс затронет более глубокий уровень. Когда я выйду из клиники, я буду знать не только все, что когда-либо делал в своей жизни, я узнаю многое и о других людях, об их сознании, теле, узнаю так много, что смогу запросто стать любым из "них".

Что же будут любить они, четыре моих "альтер эго"? Совершенно разные физически, они, вполне возможно, выходцы одного из миров, пока еще не цивилизованного, жители которого не успели подвергнуться стандартизации во имя полного равенства. Нет, эти люди наверняка родом с самой окраины: торговцы, шахтеры или пираты, без которых распространение цивилизации оказалось бы невозможным; именно они обладают индивидуальностью, самоуверенностью, творческим началом – тем, без чего не выдюжить в сложнейших ситуациях. Идиоты-правители могли бы уже давно уничтожить всех, кто хоть чем-то отличается от обычных стандартов. К счастью, в своем идиотизме они зашли так далеко, что давно уже утратили необходимую для подобной расправы волю и энергию.

Вот потому-то они и основали резервацию на Ромбе Вардена. Многие первопроходцы были настолько яркими личностями, что стали угрожать безопасности Конфедерации. Проблема состояла в том, что индивидуум, способный разрушить общественные устои, должен обладать настолько мощным интеллектом, насколько это вообще возможно в человеческом обществе, а стало быть, и бороться с ним практически некому. Ромб оказался очень удобной ловушкой. Люди творческие сохраняли там все свои способности. А Конфедерация постоянно черпала из этого неиссякаемого источника новые идеи.

Да и тамошним уголовникам грех было бы жаловаться на судьбу. Ссылка заменяла смертную казнь.

…Проклятые зонды причиняли нестерпимую боль. Обычно вслед за легким покалыванием приходил сон, а через несколько минут вы возвращались к реальности, вновь осознавая себя. Но сейчас покалывание превратилось в невыносимую боль, обручем сдавившую череп. Казалось, у меня перехватили управление собственным мозгом. Словно гигантская рука стиснула его изо всех сил, периодически ослабляя хватку. Я потерял сознание.

Очнувшись, я застонал. Боль исчезла, но память о боли осталась. Несколько минут я пролежал неподвижно, пытаясь понять, кто я и где нахожусь, затем, собравшись с силами, поднялся и сел.

• Предыдущая
• 7/51
• Следующая