Моногамия. Книга 1. Любовник - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 2

– Бельё – это лишнее, – спокойно и с достоинством отвечаю.

Адекватность и мягкость героя всей сцены разворачивают мои эмоции на сто восемьдесят градусов: мне стыдно, и теперь я заливаюсь краской, покрываясь густыми малиновыми пятнами – вот так я умею краснеть, чтобы потом сгорать от стыда ещё больше. Двойной эффект, так сказать.

– Пожалуйста, уходите, – тихо прошу. Спокойно так.

– Хорошо, – внезапно соглашается.

Интервент выпрямляется, давая рассмотреть себя получше: стильно и дорого одет в белое, светлые туфли из тончайшей кожи и элегантные часы на руке выдают человека не только хорошего достатка, но и совершенно другого уровня. Даже тёмные вьющиеся крупной волной волосы на его голове острижены хаотично красиво, а значит дорого. Их длина придаёт его образу особый шарм – наши мужчины обычно так не стригутся – ясно, что этот парень нездешний.

Наблюдаю за ним, потому что сложно этого не делать: молодой человек двигается с достоинством, интеллигентно прощается, выходит и садится в новенький чёрный Порше Cayenne. Мне безумно нравится именно эта модель машины, и я мечтаю когда-нибудь накопить на подержанный вариант. Когда-нибудь.

Стою, уперев руки в подоконник с фиалками, и провожаю взглядом удаляющееся авто. А внутри гадко: я позволила себе наброситься на человека с социальным статусом гораздо выше моего. Факт разделения людей на классы по их благосостоянию и образованности унизителен уже сам по себе, а мой плебейский выпад опустил меня ещё ниже. Мне неприятно, стыдно и почему-то больно.

Так случилось, что моё взросление пришлось на период распада СССР, переоценки общественных и личностных ценностей, разрушения экономики, болезненного обеднения людей. Все прицелы были сбиты, всё вокруг рушилось и падало в пропасть. Наши родители не знали сами, как выплыть, и уж тем более им совершенно было не до осознания необходимости привить детям правильные установки, определить для них верные ориентиры. Бедность, в которую мы попали, удручала и пугала мой ещё детский разум и, подобно силе притяжения чёрной дыры, искривила строгие, правильные, честные векторы. Люди, сумевшие добиться успеха, вызывали уважение и благоговейный восторг, а собственная неспособность сделать то же самое низвергала достоинство, запуская механизмы самобичевания.

Мы с Артёмом долго ведём дебаты на повышенных тонах. Я стараюсь придерживаться версии «привёл в дом кого попало», но быстро сдаю позиции под натиском его аргументов: «Алекс – американец, в Кишинёве живёт временно в связи с рабочим проектом». Парень не беден и, если мой муж ничего по пьяни не перепутал, происходит из русской семьи то ли промышленников, то ли аристократов, иммигрировавших в США ещё до революции.

Для Артёма важно то, что его новый друг, возможно, сможет каким–то чудесным образом помочь и нам перебраться в «страну, где мечты сбываются», поэтому он считает, что нам необходимо с ним дружить, ведь мой муж с незапамятных времён вот прямо спит и видит себя в Америке! Ну и ладно, в этом вопросе я с ним солидарна: Алекс – хорошее и полезное знакомство.

Алекс, наш новый друг, появляется на следующий день уже в десять утра с пакетом белья, и это говорит о том, что он, как минимум, не спит до обеда подобно моему мужу, а значит, привык работать.

Я слышу шум его подъехавшей машины, выглядываю в окно и вижу, как он выходит из своего Порше, закрывает его небрежно–элегантным жестом и двигается к нашему дому. Он идёт не торопясь, движения его бёдер и плеч, манера держать голову слегка приподнятой говорят о колоссальной уверенности в себе, он пропитан ею, излучает успешность, силу, волю. Его тело вылеплено на мой скромный вкус идеально: довольно широкие плечи, сильные руки и мышцы – их мягкие очертания невозможно скрыть летней одеждой. Я далеко не почитатель мужских тел, но даже у меня невольно рождается желание раздеть этого парня и посмотреть на картину целиком. Он мужественен, но красота эта не вымучена в тренажёрном зале, а, скорее, подарена ему природой, потому что органична. Алекс высокий, но ниже Артёма, и мне почему-то это безумно приятно. Хоть что-то лучше у моего родного мужа!

Аристократизм, воспитанность, изящные манеры – это стиль его существования, они в каждом движении, жесте, в каждой фразе, слове, взгляде:

– Привет! – улыбается.

– Привет.

– Не разбудил?

– Ну, как сказать…

Я стою на пороге в коротких шортах и футболке, в которых обычно сплю, волосы распущены и не причёсаны, хотя встала уже давно. Само собой, ноль косметики, а я без неё даже мусор не выношу.

– Можно войти? – мягко спрашивает.

– Входите, – позволяю.

На лице его исключительно взвешенная улыбка, в ней ни на йоту не больше радости от нашей встречи, чем того требует ситуация. Он идеально контролирует свои эмоции, управляет ими изящно, как парусником; я завидую, но не только, я копирую. Я как губка впитываю умения людей, которые преуспели в чём–либо. Меня не интересуют неудачники, я вижу только успешных, красивых, талантливых, трудолюбивых. Я учусь всю свою жизнь, сколько помню себя, люблю это и делаю исключительно хорошо – всегда была и буду отличницей.

– Я принёс то, что обещал! – протягивает пакет в красивой обёрточной бумаге.

– Забирайте обратно, я же сказала, это – лишнее! – возмущаюсь, но сдержанно.

Я чувствую, что подражаю ему – это непроизвольно, я так устроена. Мой тон, манера смотреть и улыбаться идеально соответствуют его стилю, и я открываю для себя, насколько это приятно, буквально наслаждаюсь происходящим.

– Чем занимаетесь? – спрашивает, легонько облокотившись на столешницу.

– Чищу киви.

– Киви на завтрак?

– Почему бы и нет?

Вижу его взгляд, и он не скрывает истинных намерений моего гостя, в нём очевиден интерес: стойкий, уверенный и лишь слегка сексуальный. Алекс смотрит только в глаза – этого требуют манеры, но хочет разглядывать меня целиком, и я это чувствую, поэтому не отвожу взгляд, не давая ему возможности скользнуть вниз. Однако элементарные принципы гостеприимства вынуждают предложить ему кофе: мне приходится развернуться, и в то же мгновение краем зрения я замечаю, как Алекс, наконец, поглощает мой стан целиком – я была права. Чаще всего я бываю права.

Биотоки сексуального гостя буквально обжигают мою кожу: я стою спиной к нему, но знаю, в какую точку моего тела упирается его изучающий взгляд. И, нужно отметить, такое со мной впервые: не припомню, чтобы когда-нибудь я чувствовала мужчину так полно и так тонко.

Алекс приглашает нас с сыном прогуляться, заявив, что у него есть пара свободных часов, он жаждет посмотреть город и просит составить ему компанию. Артём отказывается с нами идти, поскольку сеанс просмотра его сновидений заканчивается не раньше полудня.

Втроём – я, Алёша и Алекс – мы бродим по Кишинёву – моему родному городу, и я рассказываю историю парков и зданий, нашего Цирка, Театра Оперы и Балета. Я неплохой гид, так как в студенчестве подрабатывала экскурсоводом для иностранцев, могу поведать много интересного и даже на разных языках. Моё хобби – иностранные языки: я бегло говорю на английском, французском, могу примитивно изъясниться на испанском и немецком, не считая родного русского, почти родного украинского и государственного молдавского, который просто обязана знать.

Алекс особенно интересуется зданиями, потому что он архитектор. Я показываю ему дома старого города, о которых знаю занимательные исторические факты, а также новые здания, вздымающиеся ввысь стеклянными стенами. Разоткровенничавшись, признаюсь, что современная архитектура, простая и строгая, техничная по исполнению, нравится мне гораздо больше старинной, чем вызываю архитекторский смех. Мне это не очень–то приятно, и, желая подкрепить свои доводы, я вознамериваюсь показать ему совершенно неотразимый, с моей точки зрения, новый жилой дом:

– Вы не представляете, насколько это современное сооружение! – плещусь восторгами. – Дом выстроен в виде каскада, поэтому каждая квартира имеет свою террасу, и получается, что, чем ниже расположена квартира, тем она больше. Это дом будущего, потому что он построен из экологически чистых материалов, во-первых, а во-вторых, в основе его создания, как я поняла, лежали энергосберегающие технологии, и поэтому у него минимальные потери тепла в зимнее время. Вся крыша и частично террасы покрыты солнечными батареями! Представляете? Поэтому этот дом абсолютно автономен в плане потребления энергии, а значит – экономичен! – я не могу и не хочу скрывать своего восторга. Мои глаза горят, руки дрожат, но мне на всё это наплевать – настолько я воодушевлена.