Жития византийских Святых - Коллектив авторов - Страница 58

А Анфимий, увидев у своего ложа девушку, с которой он много лет стремился хотя бы вступить в беседу, был поражен и, вскочив на ноги, взял ее за руку и сказал ей: “Это ты, госпожа моя Мария? Сколько раз и через других людей, и сам я просил вас хотя бы поговорить со мной, и вы не желали, а ныне — вот ты сама пришла в дом мой, и в спальню мою, и теперь ты в руках моих”. А раба Божия Мария, увидев, куда она попала и какой подвергается опасности, содрогнулась от ужаса и со слезами воскликнула: “Горе мне, несчастной! Что пришлось мне претерпеть? Господи Боже, к кому я спешила прийти, помоги мне в час сей, [354]потому что нет у меня других помощников”. Анфимий говорит ей: “Не бойся, госпожа моя Мария, и будь спокойна. Вон, гляди, сколько у меня серебра. Вон, посмотри, как много у меня украшений, сколько всевозможных одежд и лож, сколько рабов и рабынь будут служить тебе и матери твоей. Если же по своей воле ты не согласишься выйти за меня замуж, я сделаю тебя наложницей и не позволю тебе взглянуть на свет солнца, и ты будешь всецело в моей власти”. И, взяв ее за руку, он стал показывать ей серебро, украшения и одежды. Но раба Божия Мария даже не взглянула на серебро и другие богатства, но непрестанно из глубины своей души вздыхала и плакала, и Господь, ведающий глубины сердец человеческих, единый могущий спасти уповающих на Него ото всякого насилия и опасности, ниспослал ей помощь Святого Духа. Овладев собой, девушка падает в ноги Анфимию и говорит ему: “Господин мой, коль скоро я в твоих руках и не могу бежать, скажу тебе всю правду. Мы всегда были бедными женщинами и бедны теперь, и мать постоянно поучала меня, говоря так: „Дитя мое, никому невозможно спастись, если он не исполняет заповедей Божиих и не благотворит нищих. А так как по бедности своей мы никому не можем подавать милостыню, должно нам принести Богу хотя, бы телесную чистоту и всенощные молитвы, дабы Он помиловал нас в день Судный. ^[456] Если же ты выйдешь замуж, то придется тебе разлучиться со мной, и я, оставшись одна, буду плакать по тебе, а ты впадешь во зло и во грех и, исполненная вины, предстанешь пред судом Господним. Послушавшись же меня, ты [355] соблюдешь девственность, и мы верно будем служить Богу и унаследуем вечное блаженство". Потому невозможно было нам с тобой общаться. А раз ты согласен вместе со мной взять и матушку мою, я готова быть твоей рабой; молю только не совершать надо мной пока ничего, ибо я уговорю матушку дать свое согласие. Если же она не захочет, я сама отдамся твоей власти”. Анфимий, обольщенный обещаниями девушки и успокоенный клятвой, что через пятнадцать дней его желание исполнится, отпустил Марию.

Раба Божия Мария, покинув дом Анфимия, пошла в церковь и застала мать свою слезно умоляющей Бога открыть ей, где дочь ее, ибо, разыскивая Марию, она вернулась в дом свой, но и там ее не нашла. Увидев девушку, мать стала спрашивать, говоря: “Куда ты ушла, дитя, когда оставила меня в притворе церкви, и где я была?”. Та говорит ей: “Не бойся, почтенная мать моя, ибо со мной по молитвам твоим не случилось ничего дурного. Когда мы совершим молитву нашу и вернемся домой, я расскажу тебе, где была”. Когда они вернулись домой, мать стала спрашивать дочь свою, куда она уходила. Та рассказала ей всю правду. Мать, услышав это, пала на землю и начала горько плакать. Дочь же призывала ее успокоиться, ибо с ней по смотрению Божию не случилось ничего дурного. “Попросим,— говорила она,— Бога удалить от нас человека, воздвигшего против нас это испытание. Бог, спасавший нас до сих пор, поможет нам и ныне”. Обе они в печали своей долго плакали и молились, прося Бога послать им избавление до того, как минут те [356] пятнадцать дней, срок, который Мария клятвенно обещала Анфимию соблюсти. И так оно по воле единого, могущего все благоустроять Бога и случилось. Ибо Анфимий, отпустив рабу Божию и деву из дома своего, долго дивился в душе тому, как волхв сумел уговорить мать отпустить от себя свою дочь и как склонил ее “прийти ко мне в мой дом”, и говорил себе: “Человек, который творит столь великие чудеса, сильнее всех людей. Почему же мне не предложить ему все мое достояние, чтобы он и меня сделал таким, каков сам?”. И, горя таким желанием и подогреваемый своей любовью, он рассуждал сам с собой так: “Если я сделаюсь всемогущ, я получу все, чего только ни пожелаю”. И эта мысль, словно по предусмотрению Божию, пришла ему на ум, дабы он по своей воле отказался от девушки, и она не впала в клятвопреступление, и блудонаставник диавол был посрамлен и девушкой, и ее врагом.

На рассвете Анфимий поспешно ушел из дома, чтобы увидеть чародея и возблагодарить его. Увидев его и приветствовав, юноша со всяческой благодарностью отдает чародею обусловленную плату, а затем, пав ему в ноги, обещает дать сколько тому будет угодно денег, если только сделает его таким же всемогущим, каков он сам. Чародей говорит, что Анфимий, будучи христианином и приняв крещение, не может стать волхвом.

Анфимий говорит: “Я отрекусь и от крещения, и от самого имени христианина, только бы мне стать волхвом”. Чародей говорит ему: “Ты не можешь стать волхвом и соблюдать установления волхвов, а если отступишь от них, навеки должен [357] будешь проститься с волхвованием”. Анфимий снова припал к ногам Мегаса, обещая соблюдать все его наставления. А волхв, видя его настойчивость, говорит ему: “Хорошо, сделаю”,— просит харатью ^[457] и пишет на ней что-то, и дает Анфимию со словами: “Возьми харатью эту и после ужина глубокой ночью выйди из города и стань на тот мост, и в полночь с громким криком по нему пронесется толпа и сидящий на повозке владыка. Но смотри — не бойся, ибо с этой моей харатьей ты не претерпишь никакого зла. Держи ее в поднятой руке, чтобы была заметна, и, если тебя спросят: „Что ты здесь делаешь в такой час?" — или: „Кто ты?" — скажи: „Почтенный Мегас послал меня к владыке моему, чтобы я передал ему это". Только не пугайся, не крестись, как христианин, и не призывай Христа, ибо тогда ты не достигнешь своей цели”. Анфимий, взяв харатью, удалился и, в поздний час выйдя из города, стал на мосту, держа ее в поднятой руке. Когда же в полночь появилась толпа, множество всадников и сам сидящий на повозке владыка, прибывшие первыми говорят: “Кто здесь стоит?”. Анфимий сказал: “Почтенный Мегас послал меня, дабы я передал владыке моему эту харатью”. Они взяли у него харатью и подали сидящему на повозке владыке. Прочитав, он что-то написал на ней и отдал Анфимию, велев отнести волхву. На рассвете Анфимий приходит к чародею и отдает ему эту харатью, а волхв, прочитав, говорит Анфимию: “Хочешь знать, что здесь написано? То, что я тебе и предсказал: „Разве ты не знаешь, что он — христианин? Я его не приму, пока он не совершит все то, [358] что полагается, и не отречется от веры своей и не отвергнет ее"”. Выслушав это, Анфимий сказал: “Я, господин, и прежде отрицал и ныне отрицаю самое имя христианское, и веру христианскую, и крещение христианское”. Тогда маг, снова что-то написав, дает харатью Анфимию и говорит: “Иди, и опять стань там ночью, и, когда владыка прибудет, отдай ему. И посмотри, что он тебе скажет”. Анфимий ушел и стал на мосту, и снова в тот же час явились те же люди и говорят ему: “Зачем ты опять пришел сюда?”. Анфимий сказал: “Почтенный Мегас послал меня, владыка, с этой харатьей”. И владыка, взяв ее и прочитав, снова что-то написал на ней и вернул Анфимию, дабы отнес ее волхву. Вернувшись на рассвете, Анфимий отдает харатью чародею, и, прочитав ее, волхв говорит ему: “Знаешь, что он опять написал мне? Я написал ему: „Этот человек, господин, от всего отрекся в моем присутствии, так что, если угодно, прими его", а он ответил мне: „Если он не отречется ото всего письменно своей рукой, я не приму его". А дальше, смотри, поступай, как знаешь”. Несчастный Анфимий сказал: “Я, владыка, готов это сделать”. И, сев, он написал так: “Я, Анфимий, отрекаюсь от Христа и от веры его, отрекаюсь и от крещения его, и от самого имени христианского, и от Креста его, и присягаю никогда не вспоминать и не называть всего этого”. И, когда он писал, весь, с головы до ногтей на ногах, покрылся испариной, так что нижний гиматий на нем насквозь промок, как он потом со слезами признался. Однако, продолжая писать и закончив, Анфимий дает харатью посмотреть чародею. Тот, [359] прочитав, сказал: “Хорошо. Снова иди, и теперь он примет тебя. А когда примет, пади ему в ноги и скажи: „Прошу тебя, владыка, назначь мне будущих помощников моих",— и он даст тебе, сколько ты пожелаешь. Но предупреждаю тебя: не проси больше одного или двух, ибо они доставят тебе заботу, ежедневно и еженощно досаждая просьбами дать им дело”. Когда же Анфимий, уйдя от волхва, стал на обычном своем месте, появились те же люди, и тотчас шедший впереди, узнав Анфимия, вскричал, говоря: “Владыка, Мегас снова прислал с харатьей того человека”. И владыка велел Анфимию приблизиться к нему. Подойдя, юноша вручил ему свое злосчастное и достопечальное отречение. Прочитав харатью и держа ее в поднятой руке, владыка начал громко говорить: “Иисус Христос, се Твой прежний раб Анфимий письменно отрекся от Тебя. И не я тому причина. Сам он домогался этого, и по своему желанию написал он отречение это и вручил мне. Пусть он Тебя больше не заботит!”. И дважды и трижды владыка громко повторил это. А Анфимий, услышав страшные эти слова и задрожав всем телом, воскликнул: “Отдай мне отречение мое, ибо я христианин. Прошу и заклинаю — я хочу остаться христианином. Верни мне греховное это отречение”. Когда несчастный еще выкрикивал эти слова, владыка говорит ему: “Теперь уже ты не можешь получить отречение свое; я представлю это твое отречение в страшный день суда. С часа сего ты принадлежишь мне и всецело в моей власти, если не попрано будет мое право”. И, сказав так, он удалился, оставив Анфимия на том мосту. [360] Анфимий до рассвета лежал там на лице своем, оплакивая совершенное им. Чуть только рассвело, он поднялся и пришел в дом свой, и непрестанно плакал, и бил себя в грудь, не зная, что ему делать.