Жития византийских Святых - Коллектив авторов - Страница 37

К нему пришел другой бедняк с такой просьбой, говоря: “Дай мне теленка из твоего стада; чтобы мне обзавестись от твоего даяния скотиной, ибо дар твой доброхотен и когда попадет в [223] чей-

нибудь дом, приумножается его достаток”. Блаженный Филарет охотно отдал теленка бедняку, сказав: “Бог пошлет тебе прибыль”. Тот ушел в радости. А корова, матка этого теленка, идет к двери дома, громко мыча, так что разжалобила старца и заставила его сокрушаться. Его жена, услышав рев коровы, тоже почувствовала к ней сострадание, так как сама рожала и кормила, и сказала мужу: “Ну ладно, детей своих ты не пожалел. Неужели не болит у тебя душа за несчастную корову? Как мог ты разлучить ее с теленком? Ты, видно, легко расстался бы со мной или с нашими детьми”. Божий человек, встав, обнял и благословил ее, сказав: “Благослови тебя Бог за твои справедливые слова. Ведь истинно я был бессердечен и жесток, когда разлучил теленка с его маткой, и прогневил этим Господа”. Филарет бросился вдогонку за бедняком и стал кричать: “Веди назад теленка, потому что матка его ревет перед дверьми моего дома”. Тот вернулся с теленком, думая, что старец каялся теперь из-за своего столь дорогого подарка. Когда корова увидела своего теленка, она побежала к нему, и стала его облизывать, и дала ему сосать. Благочестивый немало возрадовался. И вот святой сказал бедняку: “Брат, по словам моей жены, я совершил грех, разлучив теленка с его маткой; возьми же ее в придачу и ступай своей дорогой, и Господь благословит и приумножит скотину в твоем доме, как некогда и мое стадо”. Так оно и случилось. Ведь после получения этого дара у бедняка завелось много быков, и он стал богат и владел стадом большим, чем некогда Филарет. Жена же [224] старца корила себя, говоря: “Поделом мне, не скажи я ничего, у наших детей была бы корова”. Теперь у них оставался только осел да пчелы. Но в это время начался голод, и праведник, не в состоянии прокормить жену и детей, взял осла и пошел далеко к своему другу, и занял у него шесть модиев ^[237] зерна, и, взвалив их на осла, привез домой; а жена его и дети исполнились радости. Когда он сел отдохнуть с дороги, к нему пришел нищий и попросил пригоршню зерна. Милостивец сказал жене — она вместе со служанкой веяла зерно: “Жена, этому брату моему дай один модий, по модию отдели детям, модий моей жене и модий служанке, а что осталось — тому, кто попросит”. Снова он говорит жене: “А мне ты ничего не уделила?”. Она сказала: “Ты ведь ангел, а не человек, и брашна тебе не надобно. А было б надо, то от полученного взаймы зерна, которое ты привез за столько миль, ^[238] не отдавал бы на сторону”. И, вне себя, жена сказала: “Благочестия ради дай ему два модия”. Филарет сказал: “Благослови тебя Господь”. И, отмерив два модия, отдал брату. Жена с насмешкой говорит ему: “На твоем месте я бы добавила ему еще модий”. Он отмерил модий и дал нищему. Нищий, не имея мешка для зерна и не зная, как быть, собирался уже скинуть с себя одежу, а был он в одном хитоне. От жены Филарета не скрылось замешательство нищего и желание мужа поскорее снарядить его в путь, и она, как прежде, с насмешкой сказала: “На твоем месте я бы дала нищему мешок”. Филарет так и сделал. Тогда жена швырнула на пол сито, в котором веяла зерно, и стала рвать на себе волосы и говорить [225] мужу: “Ради меня отдай ему и второй полный мешок”. Он так и сделал. А нищий в затруднении, так как ему было не снести шесть модиев, воскликнул, обращаясь к этому второму Иову ^[239]: “Господин, пусть все зерно останется здесь, а два модия я понемногу перенесу в свою хижину. Ведь унести все сразу мне не под силу”. Феосево услышала эти слова и со стенанием говорит мужу: “Дай человеку осла, чтобы он не надорвался”. Филарет благословил свою жену, снарядил осла и, нагрузив его, отдал нищему, и отпустил с миром восвояси, и стал повторять известные слова “да не знает нищий заботы”, “наг я вышел из чрева моей матери, и наг возвращусь”. ^[240] А жена его с детьми сидела не евши, не имея из чего испечь хлеб; не в силах смотреть, как голодают ее дети, она пошла к какому-то соседу спросить взаймы хлеба. Ей удалось достать один хлеб, и, набрав дикорастущих овощей, она дала детям. И они вечером поели и легли спать, а старца не позвали к столу. Он без всякой на них злобы отправился к соседу и, поев, заснул, благодаря Бога.

Один из прежних друзей Филарета, сборщик налогов, услышав, что этот достославный человек впал в нищету, и, в память старой дружбы, нагрузил на сорок мулов сорок модиев зерна и послал ему, написав: “Пусть это будет пропитанием тебе и домашним, а когда израсходуешь, я пошлю тебе столько же”.

Получив зерно от тех, кто его доставил, Филарет благословил Бога, не оставляющего уповающих на него. Жена же сказала ему: “Выдели мне с нашими детьми полагающуюся нам долю, а со [226] своей частью поступай как знаешь”. Он сказал: “Я сделаю, как тебе угодно” — и выделил им по пять модиев. Взяв свою часть, праведник дал от нее нищему, когда тот пришел, и за два дня все роздал бедным. В час трапезы жена его и дети садились за стол, и старец подходил к ним, с улыбкой говоря: “Принимайте, дети, гостя”. Им приходилось приглашать его, и он ел вместе с ними. Дети говорили: “Когда же ты возьмешь из тайника деньги, и купишь себе съестного, и будешь сыт? Ведь ты отбираешь и ешь хлеб, который дал нам”. Филарет отвечал: “Будьте спокойны, дети, теперь уже я их скоро достану”.

У Филарета оставалось только двести пятьдесят ульев, правда очень хороших и дающих много меду. Когда же к нему пришел нищий, Филарет, не имея более ничего, провел его в улейники и открыл улей, и, достав мед, досыта накормил нищего и сам поел. Делая так каждодневно, он роздал и весь мед. Сохранился только один улей. Дети Филарета знали, что для них не осталось даже меда, и вечером тайком сходили в улейники и до дна очистили последний улей, но слегка помазали его, чтобы отец ни о чем не догадался. Снова пришел другой нищий за подаянием. Праведник за руку привел его в улейники, так как он не имел иного подаяния, кроме меда. Открыв улей и обнаружив, что он пуст, Филарет, не задумываясь, снимает с себя хитон и дает нищему. Когда праведник вернулся домой, жена, увидев, что на нем только один хитон, сказала: “Господин мой, где твой второй хитон? Не отдал ли ты его нищему?”. А он в смущении сказал сыну: “Дитя, сбегай на пчельник — я [227] забыл его там”. Тот пошел и, ничего не найдя, вернулся и рассказал об этом матери. Она же, думая, что Филарет говорит правду, и огорчаясь, что муж ее остался без верхнего хитона, принесла свое платье и, переделав его на мужской лад, отдала мужу.

Царствовавшая в это время христолюбивая императрица Ирина, ^[241] которая правила вместе со своим сыном Константином, по всей ромейской земле, от восточных до западных ее пределов, разослала послов искать невесту императору Константину. Побывав всюду, но не найдя достойной девушки, они пришли в пределы Понта, в самое сердце Пафлагонии, деревню, где жил Филарет Милостивый; она называлась Амния и зависела от главного тамошнего города Гангры. Посланцы императора издали заметили старинный, красивый и очень большой дом Филарета Милостивого и, считая, что его занимает какой-нибудь вельможа, велели слугам остановиться там. Но жители деревни говорили послам: “Не ходите, господа, туда, в тот дом, потому что он, хотя с виду богат и красив, беден и пуст внутри и там живет нищий старец”. Но императорские послы подумали, что они говорят так по наущению самого хозяина, богатого династа, и в гневе сказали своим слугам: “Не обращайте внимания и идите туда”. А истинно страннолюбивый и боголюбивый Филарет, взяв жезл свой, вышел навстречу императорским послам, в великой радости обнял их и сказал: “Бог в добрый час привел моих владык в дом раба их. Великая честь для меня, что вы удостоили остановиться в хижине бедняка”. И начал говорить своей жене: [228] “Приготовь хороший обед, госпожа, чтобы нам не пришлось краснеть перед этими вельможами”. Она сказала: “Ты так хозяйничал, что в доме у нас не осталось и единой курицы. Навари диких овощей и угощай своих друзей”. Честной старец сказал ей: “Разведи только огонь, убери большую столовую и оботри старинный стол из слоновой кости, а Бог пошлет им, что есть”. Она послушалась. По воле Бога, не оставляющего тех, кто верует, неожиданно с задних дверей к рабу Божию пришли первые люди деревни и принесли ему и баранов, и ягнят, и куриц, и голубей, и хлеба, и старого вина, и другую снедь. И его жена приготовила кушанья. Когда стол был накрыт в большой столовой, посланцы императора сильно возрадовались, увидев весьма богатый покой и стол из слоновой кости с золотыми украшениями, большой, круглый, старинной работы, за которым могло уместиться тридцать шесть человек, увидев подаваемые кушанья, достойные знатных гостей, и почтенного, честного и благолепного хозяина — ведь он истинно был подобен Аврааму не только своим гостеприимством, но и обликом.^[242] Во время трапезы вошел сын старца Филарета по имени Иоанн, лицом — отец, ростом — Саул, ^[243] волосами — Самсон, ^[244] прелестью — Иосиф. ^[245] Вошли и внуки, тоже очень красивые, чтобы подавать на стол и убирать со стола.