Женька, или Преодоление (СИ) - Купрашевич Владимир - Страница 2

– Но символ у тебя, просто чудо… Я по нему уже соскучилась… Может, останемся здесь в гостинице, до завтра. Черт знает, когда будет эта маршрутка, и когда мы доберемся…

– Нет, сначала надо определиться, – не согласился муж. – Нас ждут.

Вдохновение на лице Жени погасло. Она ему это еще припомнит!

«Телега» подкатила, когда надежда уехать засветло стала угасать. Остановилась маршрутка в стороне от посадочной площадки, но аборигены живо опознали долгожданную самоходку и рванули к ней, обгоняя друг друга. Публики, однако, набралось не полный комплект и парень (в кожанке с поднятым воротником) выбравшись из-за руля, определил стоимость билета с учетом недобора и похоже даже с процентами. Получилось полторы ставки. Взглянув на вещи молодоженов, пояснил, что за багаж та же цена.

Возникать никто не стал. Хозяин – барин. Правда, ка-

кая-то закутанная в платок тетка пискнула в сторонке:

– Да что же это такое…, – и осеклась.

Когда тронулись в путь, уже стало темнеть и понять, куда их везут, никак не удавалось – время от времени мелькали похожие один на другой домишки, которые скоро кончились и потянулись лесные пейзажи… Ехали

пожалуй, меньше, чем ждали в аэропорту маршрутку, но

Жене показалось, что они уже за пределами России.

Благодетель в кожанке остановил свой источник доходов на окраине поселка, почти в лесу. Кто-то из пассажиров, угадав в переселенцах новичков, показал в окошко, куда им двигать.

Они вышли на тропу и присмотрелись. Оказалось, что еще не так уж и темно. По обе стороны дороги два ряда стареньких деревянных домиков. Большей частью бревенчатых. Кроме мелькнувшей вдалеке собаки никого живого на улице обнаружить не удалось, и они протопали к указанному попутчиком строению. На их стук поначалу никто не ответил, хотя в окошке горел свет. Наконец высунулась какая-то бабулька, и, не дожидаясь вопросов, молча, сунула им ключи. Так же молча, махнула рукой куда-то вглубь улицы, откуда они и пришли, и захлопнула дверь.

«Наверное, глухонемая», – решила Женька.

Домик оказался крайним, небольшим, бревенчатым. Остальные строения от него едва просматривались через пустырь, и создавалось ощущение, что населенный пункт сам по себе. Зато берег был рядом. Все окна выходили к морю и, если не смотреть на задворки, можно было представить себя на необитаемом острове. «Действительно, остаться бы в живых!» – впервые реально подумалось Жене.

Стены изнутри воспринимались такими же, как и снаружи. Ощущение экстрима несколько смягчилось, когда выяснилось, что в их доме есть электричество. Женя в тусклом свете единственной лампочки осмотрела закоулки.

Апартаменты были скромными – небольшая комната, она же кухня, и кладовая – все холодное, мрачное…

– Есть еще и подвал, – обрадовал ее Василий. – Видишь, крышка под столом.

Женя согласно кивнула головой, но заглядывать под

стол не стала. Впечатлений хватало и без того. Ее внимание привлекла железная кровать, показавшаяся ей высокой и неуклюжей. Она подошла к ней и опасливо качнула. Сооружение, вопреки ее ожиданию не только не развалилось, но и оказалась устойчивым. Женя вздохнула и принялась застилать ее свежими простынями из багажа, который и состоял-то преимущественно из постельных принадлежностей…

Пока она устраивала ложе, Василий зажег что-то в печурке. Температура изменилась мало, зато от дыма стало пощипывать глаза, и Женя попросила мужа прекратить эксперименты. Уж лучше в холоде… В конце концов, спать можно и не раздеваясь…

Когда забрались под одеяло и выключили свет, Женя поняла, что, несмотря на готовность принять самые тяжкие условия существования к ним еще надо привыкнуть. Ощущение было настолько необычным, что недавнее возбуждение куда-то потерялось, на «подвиги» уже не тянуло, и она шепнула Василию, что в первую ночь на новом месте лучше хорошенько выспаться. Тот хмыкнул. Мог бы и воздержаться!

Правда, когда она прижалась к нему, и блаженное тепло разгладило гусиную кожу, ощущение комфорта от близости его тела стало восстанавливать былые желания. Сырые холодные стены, куда-то отодвинулись, она притиснулась к мужу ближе но, не успев толком настроиться, все же уснула.

Утром, когда Женя открыла глаза и разглядела интерьер жилища, уже при дневном свете, ей захотелось закрыть их снова. Такой берлоги ей еще не приходилось видеть. Когда же она почувствовала, что в постели одна сердце ее едва не остановилось. От скоропостижной смерти ее спас шум откуда-то сверху, вероятно с крыши… Женя облегченно вздохнула. Василий дома! Она готова была перекреститься на радостях. Даже если он и оставит ее на время своих заплывов, но рыбаки все же не ходят в кругосветку… Теперь порт его прописки здесь, в ее бухте, ее гавани… Навсегда. А бытовуха… ну уж как нибудь… В конце концов, чем декабристки были лучше, правда, чем закончилось их подвижничество, в памяти как-то не удержалась… Наверное, когда проходили эту тему, было не до учебы.

Мобилизовавшись, она поднялась, поеживаясь от утренней прохлады. За порогом Женя осмотрела окрестность, ночное ощущение ее не обмануло – их хижина, действительно, не входила в границы поселка. Да и само поселение не походило на обжитое. Единственная улица была такой же безлюдной, как и минувшим вечером. Лишь редкий собачий лай нарушал кладбищенское впечатление. Море было темно-серым, с волнами. Даже белые барашки не оживляли безрадостной картинки. Когда она уже совсем без энтузиазма вернулась в комнату, следом за ней вошел и Василий.

– Ты зачем поднялась?! – обнял он ее сзади. – Еще рано. Я подремонтировал тут печку, думаю затопить… Когда в комнате тепло и вставать полегче, да и как-то повеселее. А то в такой холодине и желаний то никаких не возникнет.

Женя поняла его слова как намек на вчерашний прокол и пробормотала, что, наверное, переволновалась вчера в полете.

Василий развернул ее лицом к себе.

– Да разве я в претензии? Ты же знаешь, я хочу только то, что хочешь ты…

– Ну конечно, скажи еще, что любишь меня! – попыталась спровоцировать его Женька, но Василий вместо объяснения в любви заявил, что ему надо сходить в правление.

Еще не вникнув в его слова, Женька заорала как не-

нормальная.

– Нет! – Но быстро опомнилась. – Только не оставляй

меня надолго…

Глядя ему вслед, Женя перевела дух. Сколько раз, ко-гда их отношения не были определенными, он вот так, как

будто за спичками, уходил на долгие месяцы. Вот и выработался синдром. Хоть и свидетельство о браке в кармане, а ощущения стабильности что-то не возникает – так и ходила бы всюду следом, вцепившись в штанину…

Оставшись одна, Женя, пересилила желание забиться в угол с закрытыми глазами, и вышла во двор. Участок, который когда-то был огородом порос бурьяном и уже не отличался от пустыря. Женя подумала, что, возможно, ей придется заняться земледелием. Декабристки, наверное, тоже осваивали крестьянский труд. Примерный огородник с нее вряд ли получится, весь ее опыт на уровне комнатного цветоводства, но аллергии от ухода за растениями у нее не возникало, даже наоборот – результаты порой даже радовали. В огородничестве, конечно, своя особенность – здесь все хлопоты направлены не на то, чтобы возрадоваться красоте, а чтобы плоды своих трудов сожрать.

На задворках, посреди запущенного огорода она обнаружила невысокое строение с крошечным оконцем. Такое же черное и бревенчатое, как и дом. Женя решила, что это сарай для домашней скотины… От этой мысли ее едва не свело конвульсиями. Животноводство – это уже перебор! Съесть выращенный ею же огурец она еще сможет, но освежевать, к примеру, козочку, которую растила, кормила…! Приблизиться к жуткому строению она даже не рискнула.

Отсутствовал Василий на этот раз недолго. Когда вернулся, они занялись обустройством. Туалет, к ее хоть маленькой, но радости, оказался внутри дома. Кроме незыблемой кровати Жене по душе пришлись печки. Их было две. Одна, кирпичная, с лежанкой, вторая металлическая, круглая. Вторая от первой отличалась не только формой, но и тем, что, по словам мужа быстро нагревала помещение, зато русская должна держать тепло сутки, а то и больше. Еще он сообщил ей, что проблема сохранения тепла здесь, на севере одна из самых важных. Потому и потолки низкие и окна небольшие, лишь бы можно что-нибудь разглядеть и то в солнечный день. Так что горящая лампочка средь белого дня здесь дело обычное. Женя с недоверием покосилась на новоявленного краеведа. Ей многопрофильность мужа казалась подозрительной, но нравилось, когда он рассуждал обо всем с такой уверенностью, словно все им испытано и проверено. А может быть и на самом деле? Ведь она еще его так мало знает…