Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ) - Счастная Елена - Страница 35

Млада остановилась у дома Ратибора и почти выпала из седла, но удержалась за узду взмыленного Янтаря. Покачиваясь, она подошла к воротам и ударила в калитку кулаком. Та оказалась открыта. Млада, будто через толщу воды, еле передвигая ноги, прошла по двору. Невысокое, в три ступени, крыльцо показалось непреодолимой преградой.

Навстречу ей спешно вышел Ратибор. Схватил за плечи.

Захлёбывался в лае сторожевой пёс.

– Там твой сын, Ратибор… Он хочет убить моего пленника.

Млада почти повисла на крепких руках старосты, цепляясь пальцами за его рубаху. Слабая, отвратительно и непростительно самой себе.

– Я знаю. Мальчик у меня, – как будто издалека проговорил Ратибор и крикнул в избу: – Переслава!

Слава богам – пусть имён их она не помнит – мальчишка добрался. Он не сбежал. Млада обмякла и начала оседать на пол в сенях. Что-то чужое с новой силой заворочалось внутри, распустило щупальца, охватывая нутро холодом и пустотой. Что-то, что не сулило освобождения и требовало подчиниться. Голову будто опустили в кипящий котёл, мышцы пронизало болью.

Млада сжала зубы, и упасть окончательно ей не позволили только руки старосты.

Как и кто унёс её в избу, она уже не видела.

***

Мысли путались. Вот одна промелькнула вдалеке, не позволив даже ухватить себя за хвост. И другая, ещё призрачнее предыдущей. Неразборчивым шумом пронеслись в стороне чьи-то голоса. Мазнул по векам свет. Ещё раз. Сотни ярких пятен скользили по лицу мягким, почти неощутимым теплом.

Млада лежала, но твёрдая постель под ней почему-то покачивалась и слегка тряслась. А скоро стал слышен стук колёс и копыт по засохшей, разбитой колеями дороге. Голоса стали чётче. Один из них был странно знакомым и почему-то поселял в душе спокойствие. Млада пыталась вникнуть в этот умиротворяющий рокот, хоть и не понимала слов. И будто покачивалась на волнах.

Раны приятно молчали. И, по сравнению с этим, то, что во рту пересохло – даже язык прилип к нёбу – казалось незначительной мелочью. Млада осторожно пошевелила рукой и поняла, что накрыта тёплым покрывалом. Кто-то зашебуршал рядом.

- Глянь! Кажется, она очнулась.

Другой голос. Как будто мальчишеский. Чей же? Она определённо где-то уже слышала его, да так много, что сейчас он даже слегка раздражал.

Телега остановилась. Горячая шершавая ладонь прикоснулась ко лбу. Слишком тяжёлая – вот-вот затрещит череп. Млада дёрнулась, пытаясь её сбросить, и снова провалилась в забытье.

Ещё несколько раз она приходила в себя. Один – когда лес, видно, сменился лугом. И от этого показалось, что в глаза воткнули раскалённые прутья. Таким ярким стал свет. Она снова хотела попросить пить, но не сумела даже разлепить губ.

Второй раз был, когда в уши ворвался городской шум: выкрики торговок, стук колёс и подков по деревянной мостовой, далёкие удары молотка бондаря. Пытаясь разобраться в звуках, Млада не заметила, как доехали до детинца.

Гомон города чуть стих. Вокруг началась суматоха. Стражники переговаривались так громко, что хотелось заткнуть уши, но Млада не могла поднять рук.

– Пойдите прочь! – и снова знакомый голос, но другой, с едва заметным северным акцентом. Почудилось, или в нём слышится тревога? – Отойдите, не представление на площади смотрите. Бьёрн, с тобой будет отдельный разговор, а пока отнеси её в дом! Живо!

Сильные руки легко, как пушинку, подняли Младу с повозки. Она с трудом приоткрыла веки и увидела лицо, заросшее короткой тёмной бородой. Карие глаза смотрели с беспокойством. Губы дрогнули в несмелой улыбке.

– А-а, Медведь, – хрипло протянула Млада, наконец вспомнив имя того, кто сопровождал её до города. – Я ведь нож твой… Потеряла.

Сейчас это казалось ей почему-то невероятно важным.

– Тихо-тихо, – проговорил он. – Всё закончилось, девочка. Хорошая моя. Ты молодец…

Кметь нёс её через двор. Она будто кожей чувствовала, как вокруг толпятся люди. Как смотрят с участием и в то же время – любопытством. Хотелось отмахнуться от них, словно от кружащей перед лицом мошкары. Свет пропал, когда Медведь занес Младу в дом.

Тишина поглотила все звуки. Только лёгкое эхо торопливых шагов гуляло по сумрачному коридору. Пахло горящими факелами и прохладой камней. Было тепло от рук Медведя.

Хлопнула дверь.

— Раска, зови лекаря! Поторапливайся, ну! Приказ воеводы.

Дверь хлопнула снова. Медведь заботливо опустил Младу на лавку. Она из последних сил уцепилась за его рукав, будто так можно было сдержать темноту, которая накатывала с новой силой.

Сдержать не получилось.

Глава 8

– Ты кто? – Хальвдан дёрнул за плечо мальчишку, сидящего на телеге, откуда Медведь только что унёс Младу.

Тот вздрогнул и задрал на него глаза.

– Пленник, – проговорил он, чуть споткнувшись на этом, наверняка, неприятном ему слове. – Из лагеря вельдов.

Хальвдан удивлённо оглядел его. Ишь ты, по-немерски говорит чисто и бегло. Лучше некоторых верегов. Черноволосый, остроносый, чуть запылённый с дороги мальчишка не выглядел пленником. Да, в его взгляде читались испуг и растерянность. Только тут каждый опешит, попав сначала из тихого леса в гудящий сотнями голосов посад, а затем и в людный детинец, где что ни мужчина, то – воин, у которого и шею-то не вдруг обеими руками обхватишь. А в остальном парень походил на сына кого-то из деревенских, попросившего подвезти его до города. Рук-ног ему никто не связал, а на телеге он сидел, по всему, вполне добровольно. Вельда в нём выдавала только одежда: расшитая по нижнему краю безрукавка из стриженой овчины мехом внутрь поверх плотной тёмно-зелёной рубахи, да изрядно замызганные сапожки до середины голени с тем же витиеватым узором.

Только на улице такого встретишь, взгляд не задержится – обычный парень. Ну, глаза чёрные, резкие скулы – будто таких нигде больше нет.

– Слезай, коли пленник, – Хальвдан сделал шаг назад, предупреждающе поглядывая на собравшихся кругом кметей.

Кабы не учудили чего. Вельды многим из них дорогу перешли. Семьи в страхе держали, а кто-то и родича лишился, далёкого, близкого ли – неважно. И на лицах парней, смекнувших, что к чему, читалась неприязнь и недоверие – правда, вельд? Никто из них уже и не думал, что когда-нибудь в детинце окажется кто-то из окаянного племени. А уж тем паче такой: похожий на любого из отроков, сиречь младших товарищей, которым и затрещину-то как следует не отвесишь – жалко.

Между тем, парень торопливо спрыгнул на землю и оказался Хальвдану чуть повыше плеча.

– Труш, вельда в темницу спровадь, – обратился тот к одному из дружинников. – Чуть погодя с ним потолкую. Сам – не лезь, иначе по шее получишь.

Рослый Труш, чуть покривившись, кивнул и с заметной брезгливостью подтолкнул мальчишку в спину. Вельд же ничем не выказал возмущения, даже словом не попросил о снисходительности, хоть и не знал, что может ждать его в темницах. И дураку понятно, что ничего хорошего. Либо от природы парнишка такой спокойный, либо Млада по дороге поработала. А может, и Медведь наградил увесистым тумаком.

Хальвдан проводил взглядом понурившегося под тяжёлым надзором Труша вельдчонка. Кмети вокруг тихо переговаривались.

– И долго стоять тут будем? – грозно прикрикнул на них Хальвдан. – Пока твердь не сотрясётся? Больше-то заняться нечем?

Парни примолкли и неспешно разбрелись кто по избам, кто по ристалищам.

А Хальвдан поспешил в клеть, куда унесли обессиленную Младу. Своими глазами хотел убедиться, что её жизни ничего не угрожает.

В коридорах замка навстречу ему попался отрок, прислуживающий Кириллу – Лешко. Хальвдан не остановился, и потому мальчишке пришлось разворачиваться на пятках и трусцой бежать за ним. На ходу тот передал, что князь срочно требует воеводу к себе. Но тут же отказываться от своих намерений Хальвдан не собирался. Только кивнул на слова отрока и толкнул дверь в клеть Млады, оставив опешившего парня за спиной. Раска, которая как раз выходила, потеряв равновесие, попятилась и не упала только потому, что держалась за ручку. Она робко глянула на Хальвдана и, пробормотав приветствие, спешно проскочила мимо.