Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ) - Счастная Елена - Страница 12

Млада громко фыркнула. Усердствующий на ристалище отрок глянул на неё, пропустил удар мешком и снова сверзился в пыль. Мастер, уже не сдерживаясь, ядрёно выругался. Другие отроки его поддержали.

– Девица, а разделала тебя, хоть и турнирным мечом, – проговорила Млада, склонившись к плечу Медведя.

Тот лукаво ухмыльнулся.

– А может, я поддавался.

Она промолчала. Поддавался, ну как же! И воевода нынче тоже, небось, поддавался. Только потели они оба при этом очень уж усердно. Кметь посмотрел, долго, тягуче, и вдруг придвинулся ближе, мягко провёл ладонью по её талии. Шустрый какой, руки бы оторвать до локтей! Но Млада не дёрнулась, не разразилась громким возмущением: просто отстранилась так, чтобы этого не заметили остальные. Ни к чему шум поднимать.

Кметь напрягся, но виду постарался не подать, даже руку за спину убрал. А Младу уже подхватило волной подтачивающего её весь день раздражения. Не остановить.

– У меня тоже вопрос к тебе есть, Медведь, – холодно проговорила она и прищурилась, глядя на далёкие заросли деревьев. – Чего ты хочешь от меня? А? Что ты обхаживаешь меня, как тетерев на току? Думаешь, забота мне твоя нужна? Сама с воеводами разберусь! И каждое их слово выслушаю, если на то надобность будет. А ты не лезь лучше, иначе огребёшь похлеще Хальвдана. Я в другой раз плясать вокруг не буду – сразу коленом ударю, куда надо.

Медведь не ответил, только покраснел, будто на солнце перегрелся. Млада долго смотрела, ожидая, что он как-то оправдается. Даст повод позубоскалить, обидеть, уколоть сильнее. Чтобы ему стало так же паршиво. И злилась, распалялась его молчанием, упиваясь собственной не выплеснутой за день яростью. Но Медведь не проронил больше ни слова, будто принимал любую вину, которую на него свесят. И в кого ж он такой терпеливый уродился?

Млада вздохнула, обогнула его и ушла, готовая дать по лицу каждому кметю, что косо на неё посмотрит или скажет ещё хоть слово. Хватит с неё сегодня мужского внимания – как сговорились!

Но они не смотрели.

На душе было гадко.

Шум двора стих, когда она вошла в замок. Здесь было прохладно и почти ничего не видно после яркого осеннего солнца. Млада едва не наощупь побрела по коридору, пока не пропали из глаз ослепительные пятна. Остановилась возле своей клети, надеясь хоть там найти уединение. Но, к сожалению, изнутри послышались громкие всхлипывания и приглушённое бормотание. Млада чуть поразмыслила, стоит ли заходить, но всё же толкнула дверь.

Внутри пахло травами. Тысячелетником и, кажется, мятой. Окна были скорбно занавешены, отчего в клети стоял плотный полумрак. Тем более что дело уже к закату. Малуша лежала, уткнувшись лицом в колени Раски, и её плечи сотрясались от рыданий. Девчонка молча без остановки гладила женщину по голове, а в другой руке сжимала кружку с травяным отваром.

— Что произошло? – проходя мимо, бросила Млада.

Она не слишком-то хотела услышать ответ. Причины для слёз у женщин находятся больно уж часто. Поругалась с кем из служанок, получила по шее от старших женщин за оплошность или безделье, потеряла любимую ленту – мало ли что могло произойти. К чему голосить так, что слышно снаружи?

— Хальвдан… — Малуша едва смогла прервать рыдания. – Не хочет больше… — и снова уткнулась в понёву Раски, и без того уже мокрую насквозь.

Млада поджала губы. Этого она почему-то не ожидала. По дому, конечно, ходили слухи о связи воеводы с Малушей. И уж как бы мало Млада тут ни пробыла, а наслушалась их вдоволь. Особенно сегодня. Даже разок успела заметить Малушу, окрылённую и сияющую, с корзиной стираной одежды во дворе. Но всё это было настолько далеко от её интереса, что в памяти не задержалось. Голову занимали совсем другие мысли.

Что ж, видно, сильно Хальвдану вышитая рубаха не по нраву оказалась, раз тут такой потоп.

Она обернулась. Раска только пожала плечами. Похоже, подробностей не дождаться. Малуша слишком занята своим горем. Она как будто с наслаждением подвывала и шмыгала носом, нисколько не сбавляя громкости. Млада неспешно сняла оружие, подошла, схватила её за локоть и рывком подняла на ноги.

— Пойди, умойся!

Раска вскинула руку к губам. Малуша последний раз икнула и замолкла, уставившись в упор. Млада тряхнула её, приводя в чувство. Женщина недоуменно моргнула, но всё же пошевелилась и без возражений вышла из клети.

Млада прошла по комнате, отдёргивая с окон занавески, отобрала у Раски кружку и поставила её на стол. А потом молча легла на свою лавку, закинув руку за голову. В тишине гораздо лучше.

— Хальвдан сегодня сказал Малуше, что больше не хочет с ней видеться, — не дожидаясь вопроса, выдохнула Раска. Хоть Млада и не собиралась больше ничего спрашивать. Она повернулась к девушке, и, встретившись с её взглядом, та осеклась, понурилась.

Так, в молчании, они пробыли недолго. Млада, припоминая утреннюю встречу с воеводой на ристалище, вздохнула.

— Что ж она в нём нашла? – проговорила она тихо. – Убивается так, словно корову-кормилицу волки в лесу задрали. Не один, так другой найдется. Вон их сколько кругом ходит. Только и гляди, чтобы не спотыкаться.

Раска вскинула голову, немного подумала, теребя в пальцах понёву, и дёрнула плечом.

— Любит она его.

Любит… Да только Хальвдан не оценил её любви. Сразу видно: хорош девицам под юбки лазить. Взгляд острый, цепляющий, почти колдовской. А голос рокочет – ну точно кот, как ни поверни. И опять же Бажан сказал… Да, пожалуй, такого любить – проще сразу на суку удавиться.

– Разве гоже служанке на воеводу заглядываться?

Раска невесело усмехнулась.

– Кто ж служанке запретит глядеть? Хоть на воеводу, хоть на князя самого? А у них это давно тянется. Ни шатко, ни валко. Малушка-то, она вдовая, детишек двое… Я сопля была, понёвы не носила, когда она здесь появилась да с Хальвданом повстречалась. При живом муже ещё. А там муж-то ейный почил от лихоманки. Малуша будто рехнулась совсем, помешалась на воеводе. А он-то ходок знатный, – девушка вдруг зарделась. – Вот и завертелось. То там, то сям их вдвоем замечали за самым… гм… непотребным. Много-то о них не говорили, но княже всё узнавал. Долго терпел да не выдержал. А тут ещё такое приключилось, что Малушка от воеводы понесла. Бабы наши старшие быстро знахарку притащили, чтобы дитя в её чреве извести. Говорят, княже приказал. И Лерх, его лекарь, мог с тем управиться, но мараться не стал. Потом, как Малуша после выкидыша отошла, отослали её к матери с детишками на время. А Хальвдан недавно уехал мужчин в дружину набирать. Вот так вот всё обернулось.

Млада с ночного недосыпа почти задремала под рассказ Раски и не сразу заметила, что та замолчала. Не очень-то ей были интересны все эти истории про воеводу и его любовниц, но иногда лучше выслушать. Раз уж собеседник из неё плохой. Раске, похоже, то и надо было. Она совсем пригорюнилась над судьбой Малуши и даже сама начала тихо всхлипывать.

– Перестань! – рявкнула Млада и раздражённо села на постели.

– Да как же так-то? – промямлила Раска. – Как так можно? Она ж любит его…

Млада много нелестного могла бы рассказать девчонке о силе мужских привязанностей, но не успела. Вернулась Малуша. Лицо её припухло от слез и покраснело, потеряв изрядную долю привлекательности. Женщина взяла полотенце и стала вытираться. До слуха донеслись её приглушенные слова:

— Небось, рада, что так вышло? – Малуша подняла взгляд, наобум швырнула полотенце в угол и шагнула к Младе. – Знаю я… Вижу. Глаз на моего мужчину положила? Утром кто с ним во дворе по земле в обнимку катался?

Млада усмехнулась и кашлянула, стараясь не показать Малуше, как сильно ей хочется расхохотаться прямо ей в лицо.

— Думала бы лучше, что болтаешь, – спокойно произнесла она, задавив в груди рвущийся наружу смех. – Я тебе не соперница и не за тем сюда пришла, чтобы замуж выскочить. Воеводу своего с потрохами можете скушать от большой любови. Или на куски порвать. Мне всё едино.

– Врёшь, гадина!