Великий герцог Мекленбурга - Оченков Иван Валерьевич - Страница 65

- Посмотрите ваше высочество!

Обернувшись на слова Лёлика, я увидел весьма занимательную картину. Откуда-то из боковой улочки подобрав полы своего ветхого подрясника, мчался отец Мелентий. За ним гнались, пытаясь стоптать конями двое верховых, однако, или иеромонах так ловко петлял или же казаки пытались продлить себе удовольствие, так что пока их усилия не увенчались успехом. Мы все как один болели за священнослужителя и невольный "ах" вырвался у нас, когда он, запнувшись, упал. Но, как оказалось, списывать со счетов монаха было рановато. Пропустив мимо себя одного из преследователей, он резво вскочил и напал на второго, причем в руках его неведомо откуда появилась увесистая палка которой он огрел вражеского коня заставив его подняться на дыбы. Не ожидавший такой подлости казак не удержался в седле и плашмя рухнул на бревенчатую мостовую. Отец Мелентий, тем временем, не мешкая ни минуты, вскочил в освободившееся седло и погнал свой трофей галопом мимо остолбеневшего преследователя. Тот, впрочем, тут же пришел в себя и попытался догнать и зарубить отчаянного попа, но мы с Казимиром не собирались более оставаться сторонними наблюдателями, и пришли отцу Мелентию на помощь. Увидев, что на помощь монаху приближаются два всадника в кирасах и с пистолетами, казак осадил коня и круто развернувшись, ускакал прочь. Все это происходило на глазах многочисленных зрителей среди казаков и жителей города, толпящихся на стенах и шумно выражавших свои чувства.

- Святой отец, - обратился я к монаху, - если, вдруг, ваша карьера на духовной стезе не заладится, то в моем регименте для человека с вашими способностями вакансия найдется всегда.

Отец Мелентий посмотрел на меня несколько удивленно, но ничего не ответив, тронул коня заехал в ворота вслед за заходившими внутрь драбантами. За ним последовали и мы с Казимиром.

Попав внутрь городской стены, я неожиданно для себя наткнулся довольно большую толпу местных жителей в основном женщин и детей с тревогой смотрящих на меня и моих солдат. Видимо немногочисленные мужчины, оставшиеся в городе, заняли места на городских стенах, а их жены и дети, не нашедшие еще себе пристанища, стояли и молча смотрели с немым вопросом в глазах: - "что же будет с нами"? Я хотел что-нибудь сказать этим людям, чтобы ободрить, но мне против обыкновения ничего не пришло в голову. Наконец неловкое молчание нарушил городской воевода, верхом спешивший к нам на встречу в окружении ратников.

- Кто вы такие? - спросил он зычным голосом.

- Я воевода Вельяминов, - отвечал ему спешившись Аникита, - а это великий князь Мекленбургский, Иоанн Жигимонтович. Проведали мы, что воровские казаки задумали ограбить Вологду, пока в ней войск нет, и поспешили на помощь.

- Ишь ты, великий князь! А чего этот великий князь в наших краях забыл? И откуда про воровских казаков прознали?

Воевода неловко спешился и подметая бревенчатую мостовую полами длинной ферязи, немного шатаясь подошел к нам и от него отвратительно пахнуло перегаром.

- Да он пьян! - воскликнул я от неожиданности.

- Но-но-но! - пьяно возразил мне воевода.

- Как же тебя зовут пьяная твоя морда?

- Князь Одоевский я, Иван Никитич!

- Да ты болезный видать допился. Ивана Никитича Одоевского я хорошо знаю, не раз в Новгороде хлеб-соль водили. И он бы себе такого не позволил никогда.

- Брат это его младший, Иван Никитич меньшой, - вступил в разговор хмурый Вельяминов.

- Эва как! Тогда Аникита Иванович делать будем так. Воеводу и всех его приближенных, кто вместе с ним пьяны до изумления, со всем бережением имать и в погреб, покуда не проспятся. Сам принимай команду и расставляй людей по стенам, оно хоть не простое дело города штурмовать, а казаки люди к войне привычные и могу пойти на приступ.

- Сделаю княже! Только вот, он родом выше меня...

- Господи, дай мне сил, враг у ворот, а ты про местничество вспомнил!

- А куда же деваться, порядок у нас такой.

- Значит так, пока князь-воевода не проспался я тут самый знатный и родовитый, а если кто хлебало откроет я ему его лично свинцом залью!

- Теперь вы отец Мелентий, отправляйтесь к епископу...

- Преосвященному Сильвестру.

- Вы знакомы? Замечательно! Отправляйтесь к преосвященному Сильвестру и попросите помощи. Пусть помогут разместить людей оставшихся без крова и заодно пусть молятся о нас грешных.

Монах понятливо кивнул и направился к епископскому двору. Что-то подсказывало мне, что примут его там без проволочки. Наконец оглядев собравшихся я понял, что надо сказать людям и поднял руку.

- Слушайте меня жители Вологды! Ваши воеводы едва город не пропили, но господь не попустил случиться злодеянию и послал меня и воеводу Вельяминова. Мы не раз с ним переведывались и с казаками и с ляхами и биты ни разу не бывали! Врагов не много, отобьём первый приступ, они сами уйдут. Но надо отбить, а потому если кто может оружие в руках держать, то идите к воеводе он вас расставит по стенам.

Враги были уже под городскими стенами, когда мы, наведя маломальский порядок, приготовились к обороне. У казаков не было в руках лестниц и это внушало определенный оптимизм, однако изготовить их в не разорённом посаде дело нехитрое.

- Аникита Иванович, а тебе не кажется что казаков как-то много для беглецов от Трубецкого? - спросил я Вельяминова.

- Да многовато.

- Бунчуки, - проронил стоящий рядом Казимир.

- Что, бунчуки? - не понял я.

- У них бунчуки, - пояснил литвин, - это запорожцы, скорее всего, отстали от гетмана, когда его в Москве побили.

Впрочем, и без бунчуков стало понятно, что большинство подступивших к стенам Вологды казаков составляют чубатые и усатые запорожцы. Одни из них красуясь, гарцевали перед стенами, другие рассыпались по посаду в надежде разжиться добром, которое не успели вывезти бежавшие горожане. Кое-где появились дымки - предвестники будущего пожара.

- Что будем делать?

- Драться если полезут. Но они не воевать, а грабить пришли, так что если один приступ выстоим - другого не будет.

После изнурительной скачки и боя в предместьях наши ратники устали, однако, до конца полагаться на местных было нельзя, и мы пока не стемнело, стояли на стенах вместе с местными жителями, наблюдая как огонь пожирает их дома. Наконец нашим неприятелям самим стало некомфортно посреди пожара и они отошли. Как раз в это время меня нашел на стене высокий аскетичного вида монах и пригласил зайти к епископу на разговор. После того как главный воевода князь Одоевский попал в плен к зеленому змию, преосвященный Сильвестр был самым главным в Вологде, так что отказываться от его приглашения было неразумно. Мы с Вельяминовым тот час сели на коней и отправились вслед за посланником епископа. Дорога не заняла много времени и вскоре мы оказались перед крепкими воротами двора местного церковного главы. Караулили их несколько дюжих монахов в шлемах и с бердышами в руках. По знаку сопровождавшего нас пропустили и мы, спешившись, пошли по просторному и довольно чистому двору к главным сеням епископского терема. Там проводник передал нас другим людям которые в свою очередь и проводили нас во внутренние покои. Помещение, где нас принял епископ, были просторным, но крайне скудно обставленным. Простой стол и несколько лавок в углу, а так же кресло самого епископа составляли все внутреннее убранство. Единственным исключением был большой иконостас, освещенный большим количеством лампад и свечей. Свет их отраженный от дорогих окладов был единственным освещением и придавал всему залу мрачную загадочность. Аникита едва зайдя, долго крестился на иконы, а я же пользуясь своим лютеранством просто осматривался, гадая, откуда появится пригласивший нас церковный иерарх. Долго ждать не пришлось и из неприметной двери устроенной в одной из ниш, к нам вышел, стуча посохом, преосвященный Сильвестр в сопровождении отца Мелентия. Последний изрядно преобразился со времени нашего расставания. Как не темно было в епископских покоях, но не заметить прекрасно сшитую рясу из дорогого материала, покрывшую могучие плечи иеромонаха взамен драного подрясника было совершенно невозможно. Вельяминов земно поклонился вошедшим и попросил благословления, а я изобразил самый почтительный поклон, на который только был способен от усталости.