Великий герцог Мекленбурга - Оченков Иван Валерьевич - Страница 36

- Есть, милостивец, как ни быть.

- Ну, а раз есть, то сразу тебе говорю старая, что ежели ты какой урон у боярышни сыщешь, то я тебя сам на этот муравейник голым задом пристрою.

- Ты что же такое говоришь батюшка, как же можно то?

- А девку молодую заживо в монастыре сгноить значит можно? А в чем она виновата, разве в том, что ее защитить не смогли, те кому это положено.

- Твоя правда, милостивец, а только обман то вскроется, тогда как?

- А вот ты и научишь ее, что делать, чтобы не вскрылся. Вот ни в жизнь не поверю, что ты своему деду девушкой досталась.

От моих слов старуха сначала выпучила глаза, а потом, усмехнувшись, ушла заниматься экспертизой. По моему ощущению прошло минут сорок, когда Никитична вывела закутанную в рядно боярышню и передала ее на руки прислужницам. На немой вопрос застывший в глазах Онфима она коротко перекрестившись ответила:

- Спас господь, не дал злому делу свершиться!

Онфим истово перекрестившись обрадовано прогудел:

- Спаси тебя Христос, князь.

- А что, баня то хорошо топлена? - поинтересовался я в ответ, - а то вот я тоже в болоте изгваздался и ни кому до того и дела нет.

- Да протопили на славу, и то, правда, чего жару то пропадать. Попарься князь с дороги, да дела ратного.

- Ладно, пойду помоюсь, а то так есть хочется, что и переночевать негде.

Онфим понял намек правильно и когда мы с Казимиром напарившись вышли нас с почетом проводили в горницу и с почетом усадили за накрытый стол.

- Эх, после бани, портки продай, а чарку выпей! - вспомнил я суворовскую поговорку.

- Твоя правда княже, - прогудел Онфим подавая нам с Казимиром кубки. - Не побрезгуйте гости дорогие.

Гости не побрезговали и, выпив, не чинясь, взялись за ложки. Стол обилием не поражал, но как говорила моя покойная бабушка много чего пережившая в своей жизни "жрите что дают". Потчевали нас кашей и, ради постного дня, печеной рыбой. Рыбка явно была местная, поскольку припахивала болотцем. Запивали все это дело квасом. Пока гости не насытились, говорить о делах верх неприличия. Поэтому боярский приказчик лишь подкладывал, да подливал нам. Лишь когда мы, наконец, наелись, наступило время для серьезного разговора. Не дожидаясь расспросов, я сам рассказал Онфиму версию своих злоключений. По моим словам к полякам мы попали случайно, а увидев жестокости, какие они творят с невинными людьми, решили оставить их и перейти к воюющим за правое дело при первом же удобном случае. Вот в окрестных болотах такой случай и подвернулся. Не понятно было поверил ли нам наш собеседник, но вида не показал и сочувственно покивав, сказал.

- Ну, что же люди добрые, дело к ночи, а утро вечера мудренее. Ступайте спать, а там видно будет.

Вот уж неделю я во главе небольшого отряда ушедших со мной жителей болот кружил вокруг польского лагеря. Попытка подбить на поход дворянскую дружину с треском провалилась. Онфим сразу заявил мне, что они люди дворян Шерстовых, сам хозяин с сыновьями и боевыми холопами ушел в ополчение, а ему строго настрого велел блюсти поместье и единственную дочь. И если господь один раз попустил, то он вдругорядь божье милосердие испытывать не намерен. Однако когда со мной ушли несколько молодых парней возражать не стал. И вот мы как тати лесные кружим вокруг войска Ходкевича. Гетман скоро двинется в путь, а я никак не могу придумать план диверсии. Даже просто пощипать ляхов не получается, что они, что казаки меньше чем полусотней не ходят, а у меня и десятка нет. Причем толковые бойцы только я и Казимир, у остальных ни доспехов, ни сабель, ни коней. Безоружными их, впрочем, тоже не назовешь, у каждого самострел и кистень. Стреляют ребята без промаха, идут по лесу бесшумно и маскироваться умеют ни хуже леших. Так что разведчики из них образцовые, а вот остальное... и самострелы охотничьи, броню из них, только если в упор! Короче, куда ни кинь - везде клин. Не, зря я это затеял, надо уходить!

Пропустив очередной разъезд вражеской кавалерии, мы потихонечку-полегонечку выбираемся подальше в сторону спасительных болот. Прятаться довольно легко, поскольку вокруг много валежника оставшегося от бушевавшего некогда урагана. Мы уже почти ушли, когда мой взгляд очередной раз натыкается глазами на валежник. В голове крутится какая-то мысль, и я делаю знак рукой чтобы все замерли и не спугнули эту мысль ненароком. Подхожу к валежнику и щупаю рукой, потом строгаю кинжалом. Сухой.

- А что ребятушки, деготь в ваших местах гонят? - спрашиваю у своих подчиненных почти певучим голосом.

Те переглядываются и хором отвечают:

- Как же не гнать княже, конечно гонят.

- Вот и славно, вот и хорошо, еще бы ветер в нужную сторону, так и вовсе благодать.

Охотники удивленно переглядываются, но ничего не переспрашивают, дескать, чудит князь и пусть его, наше дело телячье.

Щедро политая дегтем куча валежника отвратительно воняет. Как не пытались беречься все одно изгваздались в темноте по самое не могу. Проклятый запах въелся кажется в каждую пору кожи и в каждую нитку одежды и будет преследовать меня вечно но замысел, кажется вполне удался. Казимир высекает кресалом искру и, подув на фитилек, раздувает огонь. Сначала подпаливаем приготовленную загодя бересту, и уже этой берестой зажигаем валежник. Огонь сначала нехотя, а потом все живее и живее и наконец разгорается начинает жадно пожирать сушняк. Остальные проделывают тоже самое дальше и поэтому весь лес скоро наполняется сначала дымом, а потом и жарким огнем. Почуявшие опасность звери и птицы пытаются выбраться из огненной ловушки. Одним это удается, другие попав в западню пламени гибнут или задыхаются в дыму.

У людей нет инстинктов животных и они замечают опасность гораздо позже, когда начинает светать. Но у них есть разум, дисциплина и железная воля гетмана. Хотя какая-то часть войска, поддавшись панике прыгает на коней и пытается вырваться из огненного окружения. Но остальные стойко и мужественно рубят деревья, пытаясь задержать огонь, запрягают возы и пытаются спасти драгоценный груз. Увы, огонь приближается, кажется со всех сторон и уходить некуда. Все большее количество жолнежей и казаков поддавшись панике бросают все и пытаются спастись положившись на быстрые ноги своих коней. Но благородные животные сами в панике и громко ржа поднимаются на дыбы и сбрасывают своих седоков. Наконец посланным на разведку удается найти более менее безопасный путь и воинство теряя возы и людей устремляются в спасительный проход в огне.

Мы всего этого не видим, ибо как только огонь начал разгораться я приказал уходить. Перепачканная дегтем одежда не лучший наряд во время пожара, так что ноги в руки и деру! Покинув опасный район остановились. Теперь остается только ждать.

- Ваше высочество, - тихонько окликает меня Казимир, - вы полагаете пожар заставит гетмана отступить?

- Как получится, - устало откликаюсь я, - ветер хоть и не силен но в их сторону, к тому же мы окружили лагерь Ходкевича огнем оставив только один выход в болота, если все пойдет как задумывалось они растеряют большую часть припасов и идти к Москве не будет никакого смысла. Если гетман решит возвращаться, то дорога на Новгород станет свободной и мы сможем вернуться.

Вдалеке послышался взрыв, Казимир и охотники вскочили озираясь и только я равнодушно посмотрев в ту сторону остался лежать на попоне.

- Что это было? - встревожено проговорил литвин, - не из пушек же палят?

- Пороховой обоз взорвался, - отозвался я, - правда не весь, скорее какой-то воз потеряли, иначе ударило бы сильнее.

- Княже, - позвал меня Никишка, один из ушедших со мной парней, - мнится мне скачет кто-то.

- Где, откуда?

- Так, вестимо откуда, с пожарища.

Подхватив оружие мы, где бегом, где ползком направились в сторону пожара и вскоре увидели нескольких изможденных человек с обмотанными мокрыми тряпками лицами, на таких же измученных лошадях. Одежда на них несла следы огня и дыма, коней они провели и вовсе чудом, но так или иначе им почти удалось спастись. Почти, потому что на этот счет у нас было другое мнение. Знаками показав своим архаровцам, "заходите справа" я двинулся вперед. По моему сигналу охотники пустили болты из своих самострелов и подхватив кистени и дубины кинулись в атаку. Опыта парным не хватало, и потому вместо того что бы распределить цели они утыкали ближайших к себе врагов как ежиков и кинулись на остальных. Те, впрочем, оказались неспособны к сопротивлению и сдались практически без боя. Лишь двое попытались удрать, вскочив на своих измученных коней, но одного ссадил Казимир из подаренного мною пистолета, а по второму я выстрелил из своего нарезного карамультука, после чего пытавшийся бежать кулем упал из седла.