Записки из чемодана
Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его - Серов Иван Александрович - Страница 3

Наверное, Серов был не совсем удобным человеком, еще старой, сталинской закалки. Прямой и жесткий, он не считал нужным отмалчиваться или лебезить. Да и характер у него тоже не отличался сахарностью, врагов плодил налево-направо. Это хорошо заметно и в мемуарах; очень часто он не стесняется ни в оценках, ни в эмоциях.

К началу 1960-х — к разгару оттепели — Хрущев успел благополучно избавиться от всех соратников сталинского призыва; их место занимали теперь новые фавориты — рьяные, молодые, пластичные. На их фоне Серов смотрелся точно старомодный, громоздкий славянский шкаф посреди легкой пластиковой мебели; метафора вполне уместная, учитывая, что прототип майора Федотова из «Подвига разведчика» — легендарный Николай Кузнецов, агент-боевик 4-го управления НКВД, а одним из организаторов этого управления был не кто иной, как Серов.

Неудивительно, что «дорогой Никита Сергеевич» так легко отказался и от старого соратника, едва представился повод: рядом с ним не должно было остаться никого, кто помнил бы об участии в массовых репрессиях и унижениях, которым будущего борца со сталинизмом регулярно подвергал Сталин.

Сам Серов считал свою опалу результатом тайной спецоперации КГБ. Это являлось для него обидным вдвойне; многими своими успехами Лубянка была здорово обязана ему.

При Серове КГБ начал превращаться в профессиональную спецслужбу, где главное — не кулаки, а мозги. Огромных успехов достигла внешняя разведка. Полностью было покончено с вооруженным сопротивлением на Западной Украине и в Прибалтике. По-новому заработала контрразведка. Нельзя не отметить, наконец, и огромную работу по реабилитации сталинских жертв, проведенную чекистами; кстати, именно Серов был в числе инициаторов массовых реабилитаций.

Между тем, современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, черно-кровавыми красками. Его реальные заслуги и успехи почти не известны широкой аудитории, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Как ни странно, гораздо выше историков оценивали Серова авторы детективов. В культовом романе бондианы «Из России с любовью» профессиональный британский разведчик Ян Флеминг вложил в уста своего героя следующий пассаж, явно отражающий настроения Запада середины 1950-х:

«Серов, Герой Советского Союза и талантливый ученик создателей ЧК, ОГПУ, НКВД и МВД, во всех отношениях был более крупной фигурой, чем Берия… Генерал армии Серов вместе с Булганиным и Хрущевым правит страной. Возможно, наступит тот день, когда Серов будет стоять выше всех на сверкающей вершине власти».

Какой только «клюквы» и откровенного вранья не понаписано про Серова. В культовой книге «Большой террор» профессора Роберта Конквеста сообщалось, например, что он лично руководил казнью маршала Тухачевского и других военачальников, хотя в момент описываемых событий Серов даже не мыслил о чекистской карьере.

«Среди всех главных героев террора он выделялся как самый пылкий приверженец „крупномасштабных сцен“», — утверждал, в свою очередь, перебежчик из ГРУ Владимир Резун (псевдоним — Виктор Суворов), перечисляя эти «крупномасштабные сцены»: расстрел польских офицеров в Катынском лесу, пытки главарей власовской РОА и лидеров венгерской революции 1956 года.

Всё здесь — ложь от первой до последней буквы. К катынскому расстрелу Серов никакого касательства не имел. С власовцами — да, боролся, организовывал операции по зачистке прифронтовой полосы, однако ни единого факта, что он лично пытал пленных, — не существует. Равно как и нет свидетельств, что Серов в Будапеште избивал вождей революции: всю работу с путчистами проводили уже венгерские органы безопасности, причем Серов пишет, что он-то как раз противился насилию над арестантами.

О причастности Серова к Катыни сообщает и «Википедия». Здесь же, в статье о Серове, указано, что его порученцем являлся агент ЦРУ в ГРУ подполковник Н. Попов. Это вообще полная глупость: если они и были знакомы, то исключительно заочно с санкции председателя КГБ Серова проходила операция по разоблачению Попова. К тому же моменту, как генерал перешел в ГРУ, Попов уже год был как разоблачен и арестован.

Не только жизнь, но и смерть Серова оказалась окружена чередой мифов и сплетен; даже в мир иной ему не дали уйти по-человечески. На Западе экс-председателя КГБ похоронили примерно на четверть века раньше срока. В хрестоматийном исследовании кэмбриджского профессора Кристофера Эндрю, написанном с помощью перебежчика Олега Гордиевского, прямо указывалось: когда Серова убрали из ГРУ, «…после тяжелого запоя он застрелился в одном из арбатских дворов»…[2]

Все эти слухи и домыслы, многие из которых по сей день принимаются за подлинные факты, родились по вполне понятной причине. Они — результат многолетнего забвения имени Серова: информационного вакуума, образовавшегося вокруг него.

Даже в последние годы, когда все тайны прошлого, кажется, благополучно уже раскрыты, этот вакуум не претерпел радикальных изменений. Единственным серьезным исследованием биографии Серова можно считать книгу Никиты Петрова, вышедшую в 2005 году, однако и она страдает явными передержками и идеологическими клише: автор — зам. председателя центра «Мемориал», не сумел сдержать в себе праведный антисталинский гнев. Вся жизнь и деятельность Серова изображена в ней исключительно в черных тонах[3].

Книга, которую мы рады вам сегодня представить, восполняет этот досадный пробел. Подлинная жизнь и дела генерала Серова предстают отныне, что называется, из первых уст.

Разумеется, многие процессы автор пытается выставить в выгодном для себя свете, ряд неприятных аспектов просто обходит. Впрочем, таковы законы мемуаристики. Однако ценность его записок компенсирует все это с лихвой.

Несколько слов о том, что представляет собой архив Серова и как велась его подготовка к печати.

Объем найденных в тайнике бумаг огромен: два набитых битком чемодана. Думаю, в общей сложности не менее 100 печатных листов.

В основной массе — это дневниковые записи, переработанные и дописанные после отставки. Очевидно, что Серов возвращался к старым материалам многократно, поскольку одни и те же события излагаются им сразу в нескольких вариантах с разной степенью подробности.

Хранилось в его архиве и немало копий различных документов: докладов, рапортов, справок, жалоб и заявлений в различные инстанции. (Некоторые из них мы также публикуем.)

Большинство бумаг написано от руки, часть — перепечатана на пишущей машинке.

Надо отдать должное упорству и скрупулезности Веры Владимировны Серовой, которая почти год разбирала, систематизировала, а затем и сканировала весь этот гигантский архив. Именно с этими, подготовленными ею материалами, мне и довелось уже работать.

Весь массив записей мы выстроили в хронологическом порядке, разбив на главы, устранив повторы, проверили и исправили имена собственные. Однако и в таком виде рукопись оставалась крайне сложной для восприятия, поэтому мы взяли на себя смелость значительно ее сократить, вырезав то, что показалось нам несущественным и малоинтересным, дать название главам и подглавам. Каждую главу предворяет мой короткий исторически экскурс.

Мы также снабдили книгу примечаниями, которые поясняют или расшифровывают повествования Серова, в том числе на основе рассекреченных в последнее время документов. В конце книги помещены краткие биографические данные на упоминаемых лиц.

И еще. Готовя рукопись к печати, мы не ставили целью осуждать или обелять ее автора. История не бывает светлой или темной. Она многоцветна.

Именно поэтому мы обязаны знать правду о своем недавнем прошлом, какой бы тяжелой и неоднозначной она ни была.

Александр Хинштейн,

член Центральною совета Российского

военно-исторического общества

Октябрь 2015 года.