Битва за Кавказ - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 46

29 августа под Новороссийском вновь загремело. Вражеские войска предприняли вторую попытку занять город. На этот раз главный удар наносился вдоль шоссе Крымская — Новороссийск в обход города с северо-запада. Южнее наступала 73-я пехотная дивизия.

Второй удар противник нанёс силами 9-й пехотной дивизии из района станции Неберджаевская на предместье города Мефодиевский. Особенно упорные бои разгорелись на Неберджаевском перевале.

Участник тех боев Михаил Иванович Кадушкин остановил автомобиль у дороги, идущей к перевалу. Извиваясь серпантином, она взбиралась по голому каменистому склону всё выше и выше. Далеко внизу виднелась сверкающая поверхность Цемесской бухты с морскими судами, нагромождение домов у её берега, заводские корпуса с дымящимися трубами.

Там, внизу, Новороссийск, а наверху — гребень перевала.

— Вот по этой дороге шёл наш батальон.

Михаил Иванович жадно смотрел по сторонам, словно пытался найти следы давно отгремевшего боя.

Перевал не столь высок, и дорога через него не столь важна, но выход противника сюда ставил под угрозу оборону города.

Перевал нельзя было отдавать, и потому батальону приказали во что бы то ни стало выбить врага оттуда.

   — Из-за хребта доносился едва слышимый гул недалёкого боя. В небе кружили немецкие самолёты. Над городом поднимались клубы чёрного дыма. Город горел, — говорил Михаил Иванович. — Вот на этих высотах засел противник, контролируя и дорогу, и перевал, и подступы к нему.

Тогда, в августе 1942 года, рассказчик был старшим лейтенантом, командовал ротой, и воспоминания о пережитом — суровая страница жизни.

   — Прежде всего нужно было выбить противника с этих высот. Командир батальона капитан Приходько хорошо это понимал. С наступлением темноты он повёл одну из рот к той высоте. — Кадушкин указал на вершину слева от дороги. — А моя рота имела задачу овладеть высотой, что правее дороги. Заместитель же комбата с остальными силами должен был вырваться на перевал после того, как роты завяжут бой на высотах.

Мы разделились. Соблюдая тишину, солдаты карабкались прямо по склону. Перед рассветом вышли на исходный для атаки рубеж. Последовал сигнал.

Гитлеровцы били по нам откуда-то сверху, с флангов. Только ни их бешеный огонь, ни наша усталость и голод — ничто не смогло нас остановить. Помню пулемётчика Могучего. Огромного роста, широкоплечий и медлительный, он одним из первых достиг высоты, взвалив пулемёт на плечи. Увидев идущих в контратаку гитлеровцев, я приказал пулемётчикам уничтожить их.

   — Могучий, стреляй! Чего медлишь? — кричали наводчику.

Но солдат спокойно застыл у пулемёта, наблюдая в прорезь щита.

— Да бей же!

Немцы бежали на нас, поливая перед собой автоматными очередями. До них было совсем уже близко, когда Могучий нажал на гашетку. Град пуль смял, отбросил вражескую цепь.

Бой был коротким. Преследуя врага, мы перевалили через хребет и устремились по лесной чаще к станице Неберджаевской.

В тот же день мы докладывали командиру полка о выполнении боевой задачи. За бои у Новороссийска многие были награждены. Мне вручили боевой орден Красного Знамени, — закончил рассказ Михаил Иванович.

В связи с осложнением обстановки командующий Закавказским фронтом усилил 47-ю армию 318-й стрелковой дивизией из своего резерва, которая к исходу 9 сентября должна была сосредоточиться в Новороссийске. Для непосредственной обороны города была сформирована 2-я сводная бригада морской пехоты.

   1 сентября войска Северо-Кавказского фронта в составе 18-й, 12-й, 56-й и 47-й армий, 5-й воздушной армии и 4-го гвардейского кавалерийского корпуса были преобразованы в Черноморскую группу и вошли в состав Закавказского фронта, в оперативное подчинение которому перешёл и Черноморский флот. Командующим группой войск назначался генерал-полковник Черевиченко, членами Военного совета группы — Каганович и Корниец, начальником штаба группы — генерал-лейтенант Антонов. Штаб Черноморской группы находился северо-восточнее Туапсе — в Георгиевском.

В ночь на 3 сентября противник приступил к переправе через Керченский пролив на Таманский полуостров 46-й пехотной и 3-й румынской горнострелковой дивизий.

Завершив переправу 5 сентября, эти две дивизии были срочно посланы к Новороссийску. Туда же поспешили 5-я и 9-я румынские кавалерийские дивизии.

Теперь наступающая на город группировка противника имела шесть дивизий, по силе она значительно превосходила войска 47-й армии, на которую возлагалась задача обороны Новороссийска.

7 сентября под прикрытием и при поддержке артиллерии пехота с танками устремилась на оборонительные позиции советских войск. Особенно упорные бои разгорелись на западной окраине города. После ночных боев пехоте и танкам удалось прорваться в Новороссийск. Завязались уличные бои.

В ночь на 10 сентября после трёхдневных ожесточённых боев наши войска оставили Новороссийск. Оборонявшие город подразделения морской пехоты были эвакуированы из пригорода Станичка в Геленджик.

Войска левого фланга 47-й армии с прибывшей в их состав 318-й стрелковой дивизией остановили противника на ведущем в Геленджик шоссе. С западного рубежа они контролировали Цемесскую бухту и Новороссийский порт.

Здесь, на восточной окраине города, бои продолжались до 15 сентября. Наши войска отбивали атаки противника, безуспешно пытавшегося пройти вдоль Черноморского побережья в Туапсе.

Не увенчалась успехом и попытка окружить находившиеся там войска, чтобы по их ликвидации развить наступление вдоль побережья.

Таким образом, в результате боев у Новороссийска, длившихся более месяца, город и Таманский полуостров пришлось сдать. Однако цель немецко-фашистского командования не была полностью достигнута. Войска 17-й немецкой армии не смогли прорваться к Туапсе, не смогли они также использовать Новороссийский порт в качестве своей морской базы: восточная часть Цемесской бухты оставалась в руках наших частей, а сама бухта надёжно простреливалась всеми видами огня.

31 августа Гальдер в своём дневнике записал: «В группе армий «А» успешное продвижение войск под Анапой и Новороссийском... Совещание с генерал-фельдмаршалом Листом у фюрера. Решение быстрейшим образом перебросить 3-ю румынскую горнопехотную дивизию и использовать её для наступления от Новороссийска вдоль берега. Использовать все возможные средства, чтобы как можно скорее выйти к побережью в районе Туапсе. Направить туда для этого всё ещё не задействованные альпинистские батальоны».

Там же Гальдер занёс на бумагу: «Основная идея — Туапсе». Запись он сделал со слов фюрера. Тогда, прощаясь с Листом, Гитлер сказал: «Вы должны сосредоточить усилия группы армий на трёх направлениях: Новороссийск, Туапсе, Сухуми».

Вскоре Лист направил Гальдеру новый план: после захвата Новороссийска немедленно перегруппировать силы 17-й армии для наступления на Туапсе. Действовавший там 57-й танковый корпус усиливался 125-й пехотной дивизией, а 44-й армейский корпус — 46-й пехотной дивизией и, кроме того, дивизионной группой Ланца.

До этого генерал-лейтенант Ланц командовал 1-й горнострелковой дивизией «Эдельвейс». Теперь в возглавляемую им группу входили два горнострелковых полка, три усиленных пехотных батальона и два артиллерийских дивизиона.

В свою очередь, наша Ставка, придавая большое значение туапсинскому направлению, приняла необходимые меры по укреплению туапсинской группировки. Ставка не допускала прорыва противника в город, так как в этом случае потеря Туапсе вела к изоляции войск 47-й и 56-й армий, а также к потере портов Туапсе и Геленджик, что ухудшило бы и без того тяжёлое положение флота.

С выходом противника на Черноморское побережье от Новороссийска до Туапсе фронт немецкой группы армий «А» сокращался почти на 20 километров. Это позволило немецкому командованию использовать высвобожденные дивизии (их было около десяти) для нанесения ударов на других участках и направлениях Закавказья.