Битва за Кавказ - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 22

Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что на войска возлагалась первостепенная задача обороны Черноморского побережья.

Генштабисты одобрили ранее принятое командующим 46-й армией генералом Сергацковым решение о направлении на Марухский перевал подразделений 810-го и 808-го полков из 394-й стрелковой дивизии. Они должны были скрытно совершить переход к Клухорскому перевалу и там внезапно обрушиться с тыла на части горнострелковой дивизии «Эдельвейс».

Не терпело промедления и направление к Кодорскому ущелью всех оставшихся сил 394-й стрелковой дивизии. Это были последние резервы 46-й армии.

Командарм Сергацков изъял под свою личную ответственность один полк из находившейся у турецкой границы вблизи Батуми 9-й горнострелковой дивизии.

Прибывшие из Генштаба генералы и офицеры оказали значительную помощь руководству Закавказского фронта в осуществлении более устойчивой обороны перевалов. На должность начальника штаба фронта был назначен опытный генерал Бодин.

Однако нахождение в Закавказье некомпетентного в военных делах Берии нанесло много вреда. По его настоянию была произведена не оправдываемая замена опытных должностных лиц. Принимаемые командирами решения утверждались с проволочкой.

Так, командарм 46-й армии Сергацков направил по железной дороге из Батуми в Сухуми 121-й полк, который сыграл там решающую роль. Берия пришёл в неистовство, но дело было сделано.

Этот полк с артиллерийским дивизионом после выгрузки из эшелонов совершил трудный 75-километровый марш. Достигнув ущелья и реки Кодор, он вступил в бой против рвущихся к морю егерей.

Сражавшиеся на перевалах войска нуждались в пополнении, им необходимы были резервы.

В Закавказье было стянуто немало войск НКВД, находившихся в непосредственном подчинении Берии. Однажды генерал армии Тюленев заявил, что можно часть этих сил направить на опасные направления. Услышав это, Берия с угрозой выдавил: «Если, генерал, ещё раз заикнёшься об этом, сломаю хребет».

Много лет спустя после описываемых в книге событий автору довелось встретиться с Иваном Владимировичем Тюленевым. Разговор зашёл о перевалах. Я осторожно заметил, что Ставка упрекала командование фронта в опоздании с их занятием.

— Поглядите, какую территорию охватывал Закавказский фронт. — Генерал указал на висевшую во всю стену карту. — С севера боевая линия проходила у Новороссийска и Туапсе, где наши дивизии сражались с 17-й немецкой армией генерала Руоффа. Далее линия фронта тянулась по Кавказскому хребту и выходила к Владикавказу, Моздоку, Грозному. Туда вышла танковая армия Клейста, и там шли ожесточённые бои. На юге у нашей границы сосредоточились двадцать шесть турецких дивизий. Они находились в полной готовности к выступлению. Ждали только команды. Надеялись, что Сталинград вот-вот падёт и тогда они двинутся к Тбилиси, Еревану, Баку. Особую заботу вызывало и Черноморское побережье. В Крыму после овладения Севастополем и Керчью готова была высадиться десантом на Черноморское побережье Кавказа 11 -я армия фельдмаршала Манштейна. Там же сосредоточивались части воздушно-десантной дивизии... Так что события на перевалах — это лишь часть боевой ситуации на Кавказе. Небольшая, но важная, — уточнил генерал Тюленев. — Опоздали? — переспросил он и покачал головой. — Возможно, но только прежде Ставке нужно было принять меры, чтобы не допускать к перевалам врага. По настоянию Верховного тогда наши главные силы были сконцентрированы на западном направлении, а не на юге. Вследствие этого Южный фронт генерала Малиновского оказался крайне слабым, его войска не в состоянии были отразить удары мощной вражеской группировки. С этого и начались наши неудачи.

Найдя во мне внимательного собеседника, Иван Владимирович пустился в воспоминания:

— Однажды в штабе Закавказского фронта появился генерал Малиновский. Это случилось в период пребывания у нас Берии. При имени Малиновского Берия рвал и метал. К счастью, Берия в этот день отсутствовал, был в Сухуми. Малиновский находился и подавленном состоянии. «Под Ростовом я пережил глубочайшую горечь поражения, — признался он. — Солдаты проявили великое упорство, но сдержать гитлеровскую машину было выше человеческих сил». Я смотрел на генерала и понимал его состояние. И сознавал, что над ним здесь, в Тбилиси, нависла серьёзная опасность. Берия мог появиться каждую минуту. «Вот что, Родион Яковлевич, — сказал я, — немедленно вылетайте в Москву. О самолёте я распоряжусь». В тот же день он вылетел. Вернувшись, Берия узнал, что Малиновский в Тбилиси. «Немедленно его ко мне!» — последовал приказ. Узнав, что тот уже улетел, народный комиссар внутренних дел пришёл в ярость. «То его счастье, что не попал в мои руки, — процедил он. — Я б ему...»

Генералы и офицеры Генерального штаба были на Закавказском фронте немногим больше месяца. За этот срок они действительно помогли войскам. Побывав на месте, они изучили обстановку и дали деловые советы, в Сухуми деятельно участвовали в совещании командования фронта, 46-й армии с членами областного руководства Абхазии. Там же были приняты конкретные меры по укреплению обороны перевалов.

Обстановка потребовала принятия чрезвычайных мер. В республиках Закавказья было объявлено военное положение. На борьбу с врагом мобилизовали все силы и средства. В горы двинулись значительные войсковые соединения. Для прикрытия троп создавались альпинистские отряды. Население Абхазии выделило 3500 вьюковожатых, 4000 ишаков, 3000 лошадей.

В горах формировались горно-вьючные отряды. Вьюковожатые, в большинстве были сваны и абхазцы, проводили караваны по горным кручам и труднодоступным тропам. Иногда груз доставляли на себе. На особо сложных направлениях устанавливались канатные дороги.

Развёртывались армейские базы снабжения. В городах началось производство взрывчатых веществ для минирования дорог и троп. На перевалы были посланы ответственные работники. Совместными усилиями войск и тружеников Закавказья положение на перевалах удалось стабилизировать.

По пятам преследуемые немцами, партизаны уходили вглубь гор и уже в сумерках наконец оторвались. В группе, которую возглавил директор горного рудника Виктор Иванович Панаев, было двенадцать человек, из них три девушки-партизанки: Валя Доценко, Оля Короткевич и Эльза Андрусова.

После трудной и долгой дороги они к 27 августа вышли к Марухскому перевалу, где начали сосредоточиваться полки 394-й стрелковой дивизии.

В связи с потерей Клухорского перевала Военный совет Закавказского фронта принял решение отстранить генерал-майора Сергацкова от командования 46-й армией, вместо него назначить генерала Леселидзе.

Генерал Леселидзе принял решение создать в районе Марухского перевала сильную группировку войск, которая должна была скрытно по горным тропам выйти на Сухумскую дорогу в тыл немцам. Взаимодействуя с войсками, обороняющими Клухорский перевал, обходящей группе надо было ударить по немцам с тыла и овладеть перевалом.

Основу этой группы составили 810-й стрелковый полк и 3-й батальон 808-го полка, которым командовал старший лейтенант Рухадзе. Было создано два отряда. Первым отрядом руководил заместитель командира 810-го полка майор Кириленко, вторым — командир 810-го полка майор Смирнов.

Отряды начали движение в 5 часов утра 28 августа.

11уть первого отряда проходил по маршруту, которым отходили после боя на реке Гоначхир партизаны отряда «Мститель». Теперь, зная дорогу, они вышли первыми, выполняя задачу разведчиков и проводников.

Это была группа Панаева. Хотели не брать только Валентину Доценко. В бою на реке Гоначхир она была ранена в ногу. Немецкая пуля, к счастью, кость не задела. Нашли сапог сорок третьего размера, натянули на раненую ногу. Так и шла Валя в сапоге и ботинке, опираясь на палку.

До ухода в партизаны Валя Доценко работала в райкоме комсомола. С первых дней войны поступила на курсы медицинских сестёр и успешно закончила их.