Ледовый барьер - Престон Дуглас - Страница 23

• Предыдущая
• 23/105
• Следующая

Отворив множество двойных дверей, Бриттон завела его на корабельный камбуз. Здесь господин Сингх властвовал над стюардами, помощниками шеф-повара и рядами горящих печек. Тут же стояли массивные камерные морозильники, заполненные боками ягнят, говядиной, цыплятами, утками и рядами красно-бело-мраморных туш, которые МакФарлэйн посчитал за козлов.

— У вас припасов достаточно, чтобы прокормить армию, — сказал он.

— Господин Сингх, вероятно, сказал бы, что вы, учёные, примерно так и едите, — заметила Бриттон и улыбнулась. — Пройдёмте дальше, оставим камбуз ему.

Они прошли бильярдные комнаты и плавательный бассейн, затем спустились на один уровень, где Бриттон показала ему игротеку и столовую. Ещё одна лестница вниз — и они прибыли к матросским кубрикам: большие помещения с индивидуальными ванными, вклинившиеся меж галерей, которые протянулись вдоль обоих сторон корабля. Они ненадолго остановились у конца коридора на левой стороне. Здесь шум двигателей был заметно громче. Коридор, казалось, протянулся на бесконечную длину, бортовые иллюминаторы слева, двери в кубрики справа.

— Всё построено в гигантских масштабах, — сказал МакФарлэйн. — И так пусто.

Бриттон засмеялась.

— Посетители всегда так говорят. Факт тот, что судно в основном управляется компьютерами. Мы основываемся на геофизических спутниковых данных, курс удерживается автоматически, даже опасность столкновений отслеживается электронными средствами. Тридцать лет назад электрики на судах занимали низкое положение. А сейчас специалисты по электронике жизненно необходимы.

— Всё это производит сильное впечатление, — МакФарлэйн повернулся к Бриттон. — Не поймите меня неправильно, но я никак не мог понять, почему Глинн выбрал для этой работы танкер. Зачем нужно было идти на эту маскировку, пытаясь выставить танкер перевозчиком руды? Почему просто не взять для начала сухогруз? Или большое контейнерное судно? Бог свидетель — это было бы намного дешевле.

— Полагаю, на этот вопрос я могу ответить. Пойдёмте со мной.

Бриттон открыла дверь и провела МакФарлэйна вперёд. Ковры и фанера уступили место чеканному металлу и линолеуму. Вдвоём спустились по ещё одной серии лестниц к двери, обозначенной как «Комната контроля груза». Над отсеком доминировала огромная электронная схема главной палубы судна, установленная на переборке. Бесчисленные точки света по всей поверхности перемигивались красным и жёлтым.

— Это имитационная диаграмма корабля, — сказала Бриттон, жестом указывая МакФарлэйну на схему. — Таким образом мы контролируем, как и в каком месте загружен корабль. Прямо отсюда мы контролируем балласт, насосы и грузовые клапаны.

Она указала на серию датчиков и переключателей, рядами протянувшиеся под диаграммой.

— Эти приборы регулируют напор в насосах.

Она прошла через всё помещение, где сидел офицер, который наблюдал за рядом мониторов.

— Этот компьютер вычисляет распределение груза. А эти компьютеры — автоматическая система наблюдения за кораблём. Они следят за давлением, объёмом и температурой во всех резервуарах корабля.

Она легонько постучала по бежевому корпусу ближайшего монитора.

— Именно из-за него Глинн выбрал танкер. Этот ваш метеорит очень тяжёлый. Загрузить его будет чертовски сложно. С нашими резервуарами и компьютерами мы можем перемещать балласт морской воды из одного резервуара в другой, удерживая баланс и крен, неважно, насколько неправильная и кривая штуковина окажется внутри. Мы можем удерживать равновесие. Я не думаю, что кто-нибудь был бы счастлив, если бы мы перевернулись вверх дном, когда вы зашвырнёте ваш метеорит внутрь.

Бриттон передвинулась к дальней части оборудования за контролем балласта.

— Кстати, раз уж речь зашла о компьютерах, у вас есть идея, что это может быть? — Она указала на высокую, стоящую отдельно башню из чёрной стали, без каких-либо отличительных знаков, за исключением замочной скважины и небольшого логотипа с надписью «Датаметрика безопасности». Она заметно отличалась от прочей электроники корабля. — Люди Глинна установили её ещё в Элизабет. Есть и другая, поменьше, на капитанском мостике. Ни один из моих офицеров не может понять, зачем она нужна.

МакФарлэйн с любопытством провёл рукой по её скошенной передней части.

— Ни малейшей идеи. Может быть, это имеет отношение к люку экстренного сброса?

— Именно так я поначалу и подумала, — она вывела его из комнаты, и они вместе направились по коридору с металлическим полом, по направлению к лифту. — Но она, похоже, связана со многими ключевыми системами корабля.

— Хотите, я спрошу у Глинна?

— Нет, не стоит беспокойства. Как-нибудь я сама его спрошу. Но вот я, болтаю без умолку о «Рольвааге», — сказала она, нажимая на кнопку лифта. — Мне интересно, как люди становятся охотниками за метеоритами.

МакФарлэйн смотрел на неё, когда лифт начал спускаться. Она оказалась очень уравновешенной женщиной; она держала плечи ровными, а подбородок высоко. Но это не был военный тип жёсткости; скорее, подумал он, нечто вроде некрикливого чувства собственного достоинства. Она знала, что Сэм — охотник за метеоритами; он размышлял, знает ли она о Масангкэе и фиаско, связанным с метеоритом Торнарссук. «У нас с тобой много общего», — подумал МакФарлэйн. Можно только догадываться, как сложно оказалось для неё снова надеть форму и пройтись по мостику, думая о том, что говорят люди за её спиной.

— Я попал под метеоритный дождь в Мексике.

— Не может быть! И вы выжили.

— Лишь однажды был зарегистрирован случай, когда метеорит попал в человека, — сказал МакФарлэйн. — В женщину, которая лежала в постели и страдала от ипохондрии. Камень замедлился, когда пролетел сквозь верхние этажи её дома, поэтому она отделалась крупным синяком. И, конечно, ей пришлось выскочить из постели.

Бриттон засмеялась; чудесный звук.

— Так что я вернулся к учёбе и стал планетарным геологом. Но я никогда не был особенно хорош, разыгрывая из себя чистого учёного.

— А что изучают планетарные геологи?

— Длинный список скучных предметов, прежде чем приступать к по-настоящему интересным. Геология, химия, астрономия, физика, математика.

— Звучит заманчивее, чем обучение на капитана. А интересные предметы?

— Самое яркое воспоминание — в выпускном классе мне довелось исследовать марсианский метеорит. Я изучал влияние космических лучей на его химический состав — пытался найти способ, чтобы узнать его возраст, в общем.

Дверь лифта открылась, и они вышли наружу.

— Настоящий марсианский камень, — сказала Бриттон, открывая дверь и делая шаг в ещё один бесконечный коридор.

МакФарлэйн пожал плечами.

— Мне нравилось искать метеориты. Это было чем-то вроде поисков сокровищ. И мне нравилось изучать метеориты. Но я не любил протирать локти на факультетской вечеринке или ездить на конференции и болтать со знатоками камней о выбросах от столкновений или о механизме образования кратеров. Полагаю, чувство было взаимным. В любом случае, моя академическая карьера длилась пять лет. Мне отказали в должности. И с тех пор я всегда работал сам по себе.

Он задержал дыхание, думая о бывшем партнёре, и понимая, что неправильно выбрал последние слова. Но капитан ничего не сказала, и момент ускользнул.

— Всё, что я знаю о метеоритах — это камни, которые падают с неба, — сказала Бриттон. — Откуда они берутся? Кроме как с Марса, конечно.

— Марсианские метеориты очень редки. По большей части, метеориты — ошмётки камней с внутренней части пояса астероидов. Маленькие осколки и кусочки планет, что разорвались после образования Солнечной системы.

— Но та штука, которую вы ищете сейчас, не слишком-то мала.

— Ладно, большинство метеоритов маленькие. Но для сильного удара требуется не очень-то и много. Тунгусский метеорит, который ударил по Сибири в тысяча девятьсот восьмом, имел ударную энергию, равную десятимегатонной водородной бомбе.

— Десять мегатонн?

— И это ещё крошечная картофелина. Некоторые метеориты ударяют о Землю с кинетической энергией, большей, чем сто миллионов мегатонн. Это тот вид взрыва, который ложит конец целой геологической эпохе, убивает динозавров, и вообще — портит день всем и каждому.

• Предыдущая
• 23/105
• Следующая