Ледовый барьер - Престон Дуглас - Страница 10

• Предыдущая
• 10/105
• Следующая

За столом сидели двое. Они оценивающе смотрели на него. Ближе сидела молодая брюнетка, одетая в рабочий халат с передником в стиле Фармера Брауна. Она была не слишком красива, но коричневые глаза её были быстрыми и отсвечивали золотом откуда-то из глубин. Глаза осматривали его так язвительно, что МакФарлэйн почувствовал себя не в своей тарелке. Женщина была среднего размера, стройная, без особых черт, со здоровым загаром на щёках и на носу. У неё были очень длинные руки с ещё более длинными пальцами, которые в данный момент были заняты щёлканьем арахиса в большую пепельницу, стоящую перед ней на столе. Она напоминала девчонку-переростка.

Человек, сидящий за ней, был одет в белый лабораторный халат. Тощий, как клинок, с нездорового цвета лицом. Одно веко казалось слегка опущенным и придавало этому глазу комичное впечатление, как будто он сейчас подмигнёт. Но ни в чём больше не было ничего комичного: он выглядел напрочь лишённым чувства юмора, зажатым и напряжённым, словно струна. Человек нервно поигрывал ручкой, переворачивая её вверх-вниз.

Глинн кивнул.

— Это Евген Рошфорт, ведущий инженер. Он специализируется в уникальном инженерном дизайне.

Рошфорт принял комплимент, ещё плотнее сжав губы. Давление быстро сделало их белыми.

— А это доктор Рашель Амира. Она начала у нас работу физиком, но вскоре мы начали использовать её талант математика. Если у вас есть проблема, она облечёт её в уравнение. Рашель, Ген — пожалуйста, познакомьтесь с доктором Сэмом МакФарлэйном. Он охотник за метеоритами.

Они кивнули в ответ. МакФарлэйн чувствовал на себе их взгляды, пока открывал портфель и раздавал папки. Он почувствовал, как вернулось напряжение.

Глинн взял свою папку.

— Я бы хотел пройтись по общему описанию проблемы, и затем положить начало обсуждению.

— Конечно, — сказал МакФарлэйн, усаживаясь в кресло.

Глинн окинул взглядом собравшихся, в его глазах было сложно что-либо прочесть. Затем он вытянул из внутреннего кармана пиджака кипу бумаг.

— Во-первых, общая информация. Интересующее нас место — небольшой островок, известный как Isla Desolacion, остров Одиночества, у самой оконечности Южной Америки, среди островов мыса Горн. Территориально он принадлежит Чили. Длина острова — около восьми миль, ширина — три.

Он сделал паузу и глянул на остальных.

— Наш клиент, Палмер Ллойд, настаивает на том, чтобы мы приступили к делу как можно скорее. Он опасается возможной конкуренции с другими музеями. И это означает работу в самый разгар южноамериканской зимы. На островах мыса Горн температуры в июле могут варьировать от тридцати до минус тридцати по Фаренгейту.[5] Мыс Горн — самая южная точка всех континентов планеты, за исключением самой Антарктиды, он расположен более чем на тысячу миль ближе к Южному полюсу, чем африканский мыс Доброй надежды. Во время предполагаемых работ мы можем ожидать пятичасовой световой день.

— Isla Desolacion — негостеприимное место. Остров голый, опустошаемый ветром, в основном вулканического происхождения, с кое-какими залежами осадочных пород третичного периода. Остров разделён на две части большим снежным полем, и к северной его части выходят старые вулканические породы. Приливы варьируют от тридцати до тридцати пяти футов по вертикали, и вся группа островов омывается обратным течением со скоростью шесть узлов.

— Прелестное местечко для пикника, — пробормотал Гарза.

— Ближайшее поселение — на острове Наварино, в проливе Бигль, в сорока милях к северу от островов мыса Горн. Это военно-морская база Чили, под названием Пуэрто-Вильямс, с небольшим поселением индейских метисов неподалёку.

— Пуэрто-Вильямс? — Спросил Гарза. — Я думал, мы говорим о Чили.

— Вся эта область была изначально картографирована англичанами, — сказал Глинн и опустил заметки на стол. — Доктор МакФарлэйн, полагаю, вы бывали в Чили.

МакФарлэйн кивнул.

— Что вы можете сказать нам об их военно-морских силах?

— Милые парни.

Наступило молчание. Рошфорт, инженер, принялся ручкой выстукивать по столу раздражающую дробь. Дверь приоткрылась, и официант принялся разносить сэндвичи и кофе.

— Они постоянно патрулируют прибрежные воды, — продолжил МакФарлэйн. — Особенно на юге, вдоль границы с Аргентиной. У них затяжной спор касательно границы, наверное, вы это знаете.

— Вы можете добавить что-нибудь к моим словам насчёт климата?

— Я однажды провёл некоторое время в Пунта-Аренасе, поздней осенью. Метели, дождь со снегом, штормы, туман — обычное дело. Не говоря уже о «вилли-во».

— «Вилли-во»? — Переспросил Рошфорт дребезжащим, тонким, как камыш, голосом.

— Можно сказать, микропорывами ветра. Они длятся лишь минуту или две, но могут достигать ста пятидесяти узлов.

— Как насчёт приличной якорной стоянки? — спросил Гарза.

— Мне говорили, что там нет приличных мест, чтобы встать на якорь. Фактически, судя по тому, что я слышал, нигде в районе островов мыса Горн нет твёрдого дна для судна.

— Мы обожаем трудные задания, — сказал Гарза.

Глинн собрал свои бумаги, бережно сложил их и вернул в карман пиджака. Почему-то МакФарлэйну показалось, что тот уже знал ответы на все эти вопросы.

— Очевидно, — сказал Глинн, — у нас имеется сложная проблема, даже не принимая во внимание сам метеорит. Но сейчас давайте поговорим о нём. Рашель, я полагаю, у тебя есть вопросы насчёт данных?

— У меня есть комментарий к данным.

Её глаза метнулись к папке, лежащей перед ней, затем перенеслись на МакФарлэйна с едва заметным изумлением. Казалось, она смотрит свысока, и это раздражало МакФарлэйна.

— Да? — Сказал Сэм.

— Я не верю ни единому слову.

— Чему именно вы не верите?

Она взмахнула рукой над его портфелем.

— Вы — охотник за метеоритами, правильно? Тогда вы знаете, почему никто и никогда не находил метеорита весом больше, чем в шестьдесят тон. Чуть больше — и сила столкновения приводит к тому, что метеорит разваливается на кусочки. Больше двухсот тонн — и метеорит испаряется от столкновения. Так как мог монстр наподобие этого пережить столкновение в целости и сохранности?

— Я не могу… — Начал было МакФарлэйн.

Но Амира его перебила.

— Второе — железные метеориты ржавеют. Лишь пять тысяч лет — и от самого крупного метеорита не останется ничего. Поэтому, если он каким-то образом и пережил столкновение, почему же он до сих пор там? Как вы объясните этот геологический отчёт, который говорит, что метеорит упал тридцать миллионов лет назад, был захоронен в осадочных породах, а сейчас найден, несмотря на эрозию?

МакФарлэйн откинулся на спинку кресла. Она ждала ответа, насмешливо глядя на него.

— Вы когда-нибудь читали о Шерлоке Холмсе? — Спросил МакФарлэйн, тоже улыбнувшись.

Амира закатила глаза.

— Надеюсь, вы не собираетесь цитировать мне это старьё насчёт того, что если отбросить невозможное, то остаток, каким бы невероятным он ни был, должен быть правдой — не так ли?

МакФарлэйн бросил на неё удивлённый взгляд.

— Ну, а это не так?

Амира ухмыльнулась своему триумфу, а Рошфорт покачал головой.

— Ну так, доктор МакФарлэйн? — Решительно сказала Амира. — Это и есть источник вашего научного авторитета? Сэр Артур Конан-Дойль?

МакФарлэйн медленно выдохнул.

— Не я получал эти данные. Я не могу за них ручаться. Всё, что я могу сказать — если данные правильны, не существует никакого другого объяснения: это метеорит.

Наступило молчание.

— Не вы получали данные, — сказала Амира, расщёлкивая очередную скорлупку и бросая орешек в рот. — А это был, случаем, не доктор Масангкэй?

— Да, он.

— Полагаю, вы знали друг друга?

— Мы были партнёрами.

— Ага, — кивнула Амира, будто только что об этом узнала. — Итак, если доктор Масангкэй получил эти данные, вы в них уверены? Ему можно доверять?

— Абсолютно.

— Я вот думаю, мог бы он сказать то же самое о вас, — сказал Рошфорт своим тихим, высоким, зажатым голосом.

• Предыдущая
• 10/105
• Следующая