Отважная новая любовь. Сборник (ЛП) - Ширли Джон - Страница 76

Мы решили помолчать, так как если из нашей комнаты не будет слышно голосов, то копы, вероятно, решили бы, что здесь никого нет. В любом случае, нам не нужно было говорить, чтобы понять друг друга. Я видел всё в глазах Пэна, испуганно застывших на двери в номер. Он не имел представления о том, что нам делать дальше.

И я тоже.

Мы услышали громкий стук в дверь, а затем щелчок, с которым пластиковая карта открыла дверь. Мужчина за столом в вестибюле, вероятно, сказал копам, в каком мы номере, и выдал им ключ.

За дверью стояли три копа, ровно столько, сколько влезло бы в лифт. Сначала они просто уставились на нас, одной рукой зажимая носы, чтобы не чувствовать ужасной вони из ванной. Хорошо, что мы смогли быстро одеться. Свободной рукой они достали пистолеты. Их форма была им явно тесна и обтягивала животы. Сложно представить, как они смогли влезть в этот крошечный лифт.

— Документы, — сказал один из них.

Мы быстро достали паспорта. Один из копов взял мой, а второй Пэна, и начали внимательно их изучать.

— Всё верно, те же самые имена назвала нам Вэн Хутэн, — подытожил коп. — Отель тоже назвала нам она.

Они убрали наши документы в карманы, но их пистолеты всё ещё были направлены на нас.

Вэн Хутэн выдала нас? Но мы же доверяли ей! И наши паспорта... Мы не сможем ничего сделать без них. Я мельком взглянул на Пэна. Он не посмотрел на меня в ответ. Выглядел он спокойным и безучастным: глаза смотрели в никуда, а лицо застыло.

— Подождите минутку, — осмелился сказать я, начиная паниковать. — Вы ведь должны вернуть нам наши паспорта. Что вы собираетесь сделать с ними?

— Мы покажем их сержанту, когда он будет регистрировать ваше противозаконное поведение. А после этого они вам уже не понадобятся.

Это означало, что нас посадят? Я снова посмотрел на Пэна. Его лицо было абсолютно безучастным, не выражало никаких эмоций, в отличие от моего. Возможно, его научили вести себя так, когда они с отцом эмигрировали.

Я вернулся к своим размышлениям. Это было очень рискованно, но я решил попытаться:

— Мы можем позвонить нашим родителям?

Копы переглянулись. Один из них сдвинул кепку набок и задумчиво почесал затылок. Он повернулся ко мне с уродливой улыбкой на лице, убрал руку от носа и начал женственно жестикулировать рукой.

— Конечно, педик, маменькин сынок, — сказал он фальцетом.

Остальные полицейские рассмеялись. Голос первого вернулся к своему нормальному тону:

— Ни за что, педик. Мы сами позвоним вашим родителям из полицейского участка. Пора уходить из этой помойки, я больше ни минуты не могу выносить этот ужасный запах.

Нам с Пэном заломили руки, вывели из комнаты и повели к лифту. Тем не менее, они не надели наручники на нас, да и не было в этом необходимости. Они были крупнее, у них было оружие, и я был уверен, что внизу их ждало подкрепление. Я видел, как шестеро из них выходили из машин. Мы были в меньшинстве.

Когда мы подошли к лифту, я удивился, как они собирались перевозить пятерых человек, трое их которых были толстыми, в лифте, рассчитанном на троих максимум. Я подумал про лифт из новостей, где искорёженные тела лежали в одной куче. Сейчас я ещё сильнее испугался, сердце бешено колотилось. Возможно, один из них поехал бы с нами, а двое подождали бы здесь, пока лифт вернулся бы.

Но нет. Все трое протиснулись в лифт с нами. Что-то скрипнуло из-за перевеса. Когда двери закрылись, кабина тяжело завибрировала. Я крепко зажмурил глаза и начал мысленно прощаться с родными, живот скрутило. Я каждую секунду ждал, когда мы упадём и разобьёмся о пол лифтовой шахты. Тросы скрипели.

Мы не разбились, и вышли в вестибюль. Двери лифта быстро закрылись, и я услышал, как кабина стала подниматься вверх.

Меня удивило то, что в вестибюле не было остальных полицейских. Куда они делись?

— Ключи.

Лысый толстый мужчина за столом любезно протянул руку, как будто этот ночной кошмар являлся для него обыденностью, на которую он смотрел с удовольствием. Возможно, так оно и было.

Я вытащил пластиковую карту из кармана. Один из копов дал мужчине такую же. Затем они направились к выходу из вестибюля.

— Подождите секунду, — сказал сотрудник отеля, пробивая пластиковые ключи. — Мне нужно пометить вашу кредитную карту, чтобы больше никто здесь её не принимал.

Один из копов громко рассмеялся:

— Вы думаете, они правда смогут прийти сюда после приговора, который скоро получат?

Но мужчина задержался.

В это время мы увидели, как три других копа вывели из лифта мужчину средних лет и молодую женщину. Но почему они арестовали мужчину с женщиной? Возможно, один из них в браке с кем-то другим. Если это так, то изменять мужу или жене — наказуемое преступление.

Копы подтолкнули нас.

— Давайте, мы отправляемся на станцию.

— Подождите, — сказал я. — Мой мотоцикл закрыт в гараже. Я не могу просто оставить его здесь, зная, что никогда не вернусь.

Копы опять переглянулись. Мы уже были достаточно далеко от мужчины за столом, и он мог уже забрать ключи у другой группы.

Коп, видимо, главный в группе, говорил больше остальных. Потом кивнул другому и сказал:

— Ага, надо забрать себе мотоцикл. Его ведь использовали в совершении преступления, теперь он пригодится полиции.

Он подмигнул остальным и продолжил:

— Цыпочки, вы поедете за нами, а педики останутся с нами в машине. Будет здорово иметь на станции на один мотоцикл больше!

То, как копы переговаривались между собой, заставляло меня чувствовать себя никем. Но мы довольно долго были изгоями и именно тогда полюбили друг друга.

Они вытолкали нас наружу. Я заметил, что на дорогах стали появляться пробки, а это значило, что нам пришлось бы довольно долго ехать до станции, где бы она ни находилась.

Я не знал, что собирался делать отец Пэна, когда узнал бы об этом, но мои родители могли даже отречься, отказаться и от меня, и в помощи. Хотя если они захотели бы, то могли бы помочь мне, потому что моя мама работала на правительство, но у меня было мерзкое предчувствие, что они не станут делать этого. Это был конец моей жизни. И жизни Пэна тоже.

— Где твой грёбаный мотоцикл?

— Там.

Я указал на номер кабинки, где стоял мой мотоцикл. Она была довольно далеко от машин копов, её было не видно с улицы.

— Давай сюда ключ от гаража. — Тот, кто собирался повести и, вероятно, украсть мой мотоцикл, протянул руку.

Я залез в карман и почувствовал в нём пластиковую карту от кабинки. Я вытащил руку и сказал:

— Пусто. Наверное, выпал из кармана, когда мы были в номере.

Пэн посмотрел на меня. Он точно знал, что ключ был у меня всё время.

Глаза копа округлились.

— Ты тупой педик! — сказал он и повернулся к остальным. — Ждите здесь, пока я поднимусь и найду ключ.

Он торопился, пытаясь втиснуться в узкий вход мотеля.

Пэн и я переглянулись. Я чувствовал, что он понял, что я собираюсь сделать. И он собирался попытаться сделать то же самое.

Я резко пнул копа, который держал мои руки, поставил свою ногу на его и быстро наступил. Всё шло нормально: я неспроста был капитаном школьной команды по борьбе. У меня не было времени посмотреть на то, что делал Пэн, но я слышал, как его коп заворчал в то же время, что и мой. Я набросился на копа сверху. Было отвратительно чувствовать, как его жирное пузо касалось моего живота. Их телосложение сильно замедляло движение, и именно это помогло нам спастись. Одной рукой я сдавливал его шею под подбородком, а другой тыкал в глаза. Он пытался оттолкнуть меня, но даже несмотря на то, что крупнее, я сильнее. Пока я нападал, то волновался за Пэна. Он был меньше меня.

Но он тоже сильный.

Я видел, что из глаз моего копа пошла кровь. Это именно тот момент, когда начинаются проблемы со зрением. Я сильно надавил на его трахею и его свела судорога.

Я встал на ноги, чтобы помочь Пэну, но его коп тоже валялся на земле. Я не знал, как Пэну удалось это. Может быть, это было какое-то азиатское боевое искусство, но у меня не было времени хвалить его. Я разблокировал пластиковый занавес гаража, поднял его, надел шлем, второй шлем дал Пэну, и мы запрыгнули на мотоцикл. Пэн сидел прямо за мной. Я вдавил на газ, и мы стремительно удалялись от мотеля. На дороге мы объезжали машины, замершие в пробках. Мы обгоняли их, не превышая лимит скорости. Было понятно, что копам из мотеля нас уже не поймать.