Отважная новая любовь. Сборник (ЛП) - Ширли Джон - Страница 69

— Там и сиди! — эхо донесло до него голос Рисы.

— Да, сиди там, — на этот раз говорила Джендей. — И никогда, слышишь, никогда не выходи!

Джендей, сама о том не подозревая, была его надеждой, его связующей нитью. Без нее он бы просто плыл по течению, не зная, куда и зачем. Экил свернулся клубком на полу в темноте безлюдного коридора, стараясь игнорировать душевные страдания.

Обессиленный и одинокий, он прижался к стене, сотрясаясь от горя, когда, во второй раз за последний час, его мир изменился навсегда.

Луч света прорезал в бетоне квадрат, и пространство за этим участком стены будто бы осветилось.

Кусок бетона со скрежетом устремился назад в пространство за стеной, а затем в сторону. Яркий свет обжигал грязь бетонного коридора в трех метрах от того места, где сидел Экил. Это был тот же грязный шершавый бетон, что и везде. Яркий свет залил цифры на стене напротив, те самые, которые были выведены на каждом углу, за каждым поворотом: три, пять, семь.

Он отползал назад в угол, все сильнее вжимаясь в стену. В объятия тени, которые теперь были не такими крепкими. Его глаза вылезали из орбит. И тут любопытство — то, что он унаследовал от матери, поманило его вперед. Да, ее частичка внутри него говорила, что там что-то было. Иначе, какой смысл в проходе, который никуда не ведет?

Внезапно он отпрянул назад. Тени заслонили свет, предвещая чье-то приближение. Из стены появились три серых фигуры.

— Она у вас? — спросил ровный, тихий голос.

— Персифона у меня, координаты 29° северной широты, 32° западной долготы, — ответил другой голос.

— Под замком?

— Под замком.

Повернувшись спиной к Экилу, который оставался не обнаруженным, один из них направился прочь по коридорам триста пятьдесят седьмого. Двое оставшихся последовали за ним. Их тяжелые отрывистые шаги звучали в такт друг другу. На один короткий миг Экил увидел их в профиль. Казалось, у них не было глаз. На их месте было нечто серебристое, плоское и сияющее на свету, когда они поворачивались.

Они исчезли вдали, свернув за угол. Экил вновь отпрянул, когда скрежет заполнил коридор. Свет снова стал очертанием, а когда скрежет внезапно прекратился, он угас совсем. Воцарилась мертвая тишина.

Экилу потребовалось мгновение, чтобы решиться. Он встал и пошел за ними.

Он останавливался, чтобы держать дистанцию. Они шагали синхронным выверенным маршем, будто бы наверняка знали, куда шли, и что их ждало за каждым поворотом.

Но Экил никогда их прежде не видел. И никто не видел. Обитатели триста пятьдесят седьмого были потомками тех, кто жил здесь до них. Несмотря на годы попыток связаться с теми, кто жил выше или ниже, никто посторонний на триста пятьдесят седьмом замечен не был. Никто кроме тех, кто родился или умер здесь.

Серые фигуры достигли центральной зоны, где были люди. Два машиниста застыли, как вкопанные, наблюдая за приближением призраков. Один из машинистов отпрыгнул в сторону, давая серым фигурам пройти. И они, безмолвные и непостижимые, прошли мимо, даже не взглянув в его сторону.

Тот, что говорил, что держит Персифону "под замком", остановился перед входом в машинный отсек. В нем было жарко и душно от гула и вибрации оборудования. Натолкнувшись на три фигуры в коридоре, другие жильцы триста пятьдесят седьмого также замерли в оцепенении. Экил стоял в углу и изучал каждую деталь напряженными темными глазами, впечатывая каждую секунду происходящего в память.

Двое вошли внутрь, третий остался стоять снаружи спиной к двери, высунув лицо в коридор.

Кто-то протискивался сквозь праздно глазеющую толпу. Это был Каркул, старый Каратель. Его лицо было неподвижным, будто бы он собирался остановить драку или увести кого-то за правонарушение. Он остановился в метре от серой фигуры.

— Кто ты? — спросил Каркул твердо. — Откуда ты пришел?

Серая фигура изучала его. Стоя в углу, Экил видел нечто отсвечивающее серебром, вместо глаз в тусклом свете коридора. Ответа не последовало.

— Что ты здесь делаешь? — не успокаивался Каркул.

— Похоже... — женщина, стоящая за Каркулом, вытянула шею и склонила голову набок, чтобы можно было разглядеть, что происходило за дверью. — Там... там в отсеке есть еще одна комната. Я никогда не видела эту дверь. Она ведет... не могу сказать точно.

— Дай пройти, — потребовал Каркул и шагнул вперед. Серая фигура не двинулась с места. Когда Каркул снова заговорил, его голос звучал, как удары молота о наковальню. — Дай. Мне. Пройти.

Серый двигался почти неуловимо. Он развернулся лицом к Каркулу, чье тело казалось напряженным до предела. Однако никаких действий не последовало. Слова у Каркула закончились, и ситуация зашла в тупик.

Двое серых появились в дверном проеме, и толпа заволновалась. Они несли продолговатый груз — ящик размером с человека. Его без особых усилий вынесли в коридор, и серые фигуры двинулись в том же направлении, откуда пришли, в сторону Экила.

— Что это? — спросил он у фигуры, преграждающей ему путь, низким скрипучим голосом.

Серый развернулся и скрылся в толпе, предлагая в ответ свою спину.

С быстротой молнии Экил оказался за углом и тут же поспешил завернуть за следующий. Он прижался спиной к стене и, не оборачиваясь, вслушивался в гулкие ритмичные шаги. Сорвавшись с места, он украдкой пошел за ними назад в безлюдный коридор, беззвучно ступая между луж мягкими подошвами своих поношенных туфель.

Он нашел темноту снова и вжался в нее. Серые продолжили движение со своей ношей, а затем остановились. Экил уловил движение в стене напротив той, через которую они пришли. Затем снова раздался скрежет. Экил ощущал его вибрацию кончиками пальцев. И вновь незнакомый свет из прохода залил выведенные на противоположной стене цифры. Серые фигуры вошли внутрь вместе с ящиком и тем, что в нем было, с "ней", с "Персифоной".

Последняя серая фигура скрылась в стене. Со скрежетом полоска света становилась все тоньше, пока не исчезла совсем, возвестив возвращение священной тьмы. Серые фигуры исчезли так же необъяснимо, как и появились.

Вместе с девушкой.

* * *

Экил дождался, когда жильцы триста пятьдесят седьмого вернулись в свои комнаты, и коридор рядом с машинным отсеком опустел. Он вошел в маленькую комнату, ощутив жар и гул старой ржавеющей махины. В стенах было много машин, и о предназначении некоторых из них было известно только жильцам триста пятьдесят седьмого.

Кусок бетонной стены был отодвинут в сторону, словно дверь, а за ней была еще одна комната. Экил остановился в проёме.

Внутри все еще был Каркул, обыскивавший все вокруг, чтобы понять, что же все-таки произошло. Когда Экил вошел, старик поднял на него глаза.

— Что тебе здесь нужно, мальчик? — глубокие морщины и шрамы перекрещивались на лице Каркула. Шрамы он заработал не от того, что смотрел на свет. Они достались ему в противостоянии с людьми: мужчинами и женщинами; их гвоздями, инструментами и самодельным оружием.

— Хотел посмотреть. — Собственный голос иногда казался Экилу странным. У него не было поводов говорить слишком часто.

Потайная комната была маленькой, а воздух в ней плотным с запахом старого масла и мазута. На полу валялся мусор.

— Посмотреть на что? — настойчиво поинтересовался Каркул.

— Я видел серые фигуры и...

— Кто они тебе?

— Никто. Я просто видел их.

— Откуда они пришли?

— Не знаю. Я встретил их в коридоре.

Каркул уставился на него.

— Ты всего лишь видел их, — повторил Каркул, понижая грубый голос. — У твоей мамы тоже были секреты. Она была упряма и полна ненависти. — Его суровый взгляд, острый, как нож, сверлил Экила.

— Но она... — он осекся. Его лицо напряглось, и шрамы на нем побелели. — Ладно. Смотри. — Он отступил, открывая взору пространство маленькой комнаты.

Тусклый свет проникал внутрь из машинного отсека, частично освещая ее скудными лучами. Место, по прикидкам Экила, размером с тот ящик, что унесли с собой серые, было пустым. Вокруг были разбросаны детали механизмов, мотки проводов, куски ржавого металла. Но была здесь также и гниющая органика; то, в чем однажды теплилась жизнь. Грызуны и паразиты, даже гидропонные продукты... многое сплошь изъедено. Здесь кто-то был. Персефона. Экил представлял ее, как она сидела тут в одиночестве и питалась тем, что только попадалось под руку. Достаточно юная и миниатюрная, чтобы протиснуться в промежутках между стен. Ровесница Экила, может, немного старше. Она могла быть одной из забытых жильцов. Экил представлял, как она убегала от серых, боролась с ними там, где жильцы триста пятьдесят седьмого не могли этого видеть. Между стен, совсем одна.