Отважная новая любовь. Сборник (ЛП) - Ширли Джон - Страница 30

Всё произошло так быстро. Какое-то движение. Треск. Отверстие у нее во лбу. Ее удивленный взгляд, когда она падала на лист пластика.

От ужаса у меня сперло дыхание, и это спасло мне жизнь. Будучи не в силах произнести ни звука, я молча наблюдала, как тело Молли заворачивали в пластик. Чувство самосохранения, наконец, проявило себя, я выскочила из зала и помчалась по коридорам. Кончилось тем, что я забежала в тупик и без сил упала на пол.

Мысленно я снова и снова видела сцену убийства Молли. Она ведь очистилась! Зачем им было убивать ее? Она больше не была опасна для общества.

Ужас и страх кипели внутри меня, порождая безумную ярость. Все мои чувства обострились, и по мускулам потекла энергия.

Тело требовало действия, и я вскочила на ноги. В голове стучало желание убить охранников, виновных в смерти Молли. Пальцы сжались, как звериные когти, и откуда-то я точно знала, что смогу голыми руками порвать на куски тех четверых. Мысль о кровопролитии усилила мою жажду. Четырех человек было бы недостаточно, я убью их всех.

Я стрелой пронеслась по коридорам, выслеживая запахи. Услышав чьи-то голоса, я замерла, в мой разум ворвалось отдаленное воспоминание. Голоса были очень важны для меня. Я взглянула на свои руки. Ваза, которую Молли с таким трудом изготовила из серебристой проволоки, в неосознанном порыве была безнадежно мною сломана.

Мое сознание немного прояснилось, и я мысленно ухватилась за вазу, с ее помощью обуздав жажду крови. Последней моей четкой мыслью было осознание, что я стала берсерком. Убийство Молли активировало латентный до этого момента ген. Я стала безмозглой машиной для убийства и должна умереть.

Однако я смогла вырваться из этого состояния. Смогла ведь? Ярость все еще бурлила в крови, но я продолжала глубоко дышать, успокаивая расшатавшиеся нервы.

В руках я сжимала вазу. Проволока впивалась в ладонь, и я сконцентрировалась на том, чтобы привести свои эмоции в порядок. Прислонившись к стене, я закрыла глаза и постаралась прогнать желание разрушать все на своем пути из своего сознания. Пропитанная потом синяя ткань комбинезона прилипла к телу.

— Кейт, что ты здесь делаешь? — требовательно спросил мужской голос.

Я замерла и уставилась на охранника. Его рука лежала на рукоятке шокера. Внутри меня бушевала ярость, но я прочно её сдерживала. Вместо того, чтобы вцепиться охраннику в горло, я показала ему испорченную скульптуру из проволоки.

— Молли забыла эту вещь, — сказала я, гордясь отсутствием дрожи в голосе. — Я хотела отдать её ей, но... заблудилась.

Охранник уставился на меня, выискивая признаки вины. Я постаралась изобразить страх от того, что меня поймали на запретной территории. Было несложно.

— Ты виделась с Молли? — спросил он.

— Нет, сэр. Я не знала, куда они пошли, и... — Я беспомощно взмахнула рукой. — Прошу прощения, сэр. — Я склонила голову вниз.

— Перед тем, как меня посадят под арест, можно мне зайти в свою комнату? — Меня пронзила дрожь. За семнадцать лет своей жизни я лишь однажды влипала в неприятности. И одного раза было более, чем достаточно.

Как только новичок терпел аресты? Хотя, учитывая произошедшее с Молли, пытки все же лучше смерти. Но долго ли я теперь проживу? Смесь гнева и горечи оказалась чрезвычайно опасна. Я отчаянно жаждала увидеть у себя на руках кровь встреченного мною охранника.

Охранник на миг задумался.

— В аресте нет необходимости, Кейт. Ты же не хулиганка.

Комок в горле исчез. Охранник отвел меня в лагерь и, махнув рукой в сторону южного крыла, сказал:

— Лучше тебе поторопиться, а то нарушишь комендантский час, и смотрительница общежития точно отправит тебя под арест.

— Спасибо, — произнесла я, встретившись с ним взглядом. Был ли он одним из тех, кто сопровождал Молли?

На меня внезапно накатил приступ ярости. Я мгновенно развернулась и помчалась к общежитию.

Мускулы, заряженные энергией берсерка, стремились выплеснуть ее наружу, за счет чего я могла бы пересечь местность за четверть своего обычного времени, и тем самым выдать себя. Мне стоило невероятных усилий сдержать себя, и когда я добралась до своей комнаты, мой комбинезон был насквозь пропитан потом.

У каждого из нас в комнатах была собственная кровать, шкаф и стол, а также ванная. Ванные были единственным местом во всем лагере, где не было камер, даже скрытых.

На то, чтобы у каждого была своя комната, имелась весомая причина. Если кто-то превратился бы в берсерка посреди ночи, его сосед был бы мертв еще до того, как появился бы охранник.

Постоянный контроль над эмоциями совершенно меня вымотал. Я свернулась в клубок на выложенном плиткой полу ванной и позволила кипящей ярости слиться с волнами горя. Я была всего в шаге от того, чтобы поддаться безумию и превратиться в тупоголового берсерка. Радость наполнила меня при мысли о том, скольких охранников я могла бы убить прежде, чем они меня уничтожили бы.

А уничтожали ли они вообще берсерков? Нам говорили, что да, но еще нам говорили, что все Очищенные возвращались домой. Лжецы. Нельзя было им доверять. Был ли хоть один из их рассказов правдой?

По рассказам учителя истории, ученые-генетики экспериментировали с генами, чтобы менять внешность еще нерожденных детей. Поначалу изменения были небольшими: цвет глаз и волос, рост, все, но затем люди захотели, чтобы их дети были лучше остальных, были умнее и красивее. А военные помешались на идее создания сверхсолдат, которые были бы быстрее и сильнее вражеских.

Из-за их опрометчивых действий были совершены ошибки, которые затем привели к мутациям. В действие вступил принцип эволюции, выживали самые приспособленные. Седьмое поколение младенцев, казалось, не отличалось от своих предшественников, но лишь до тех пор, пока они не выросли. Они превратились в берсерков и убили всех: друзей, коллег — вообще всех. Будучи сильнее и быстрее остальных, подчиняясь жажде крови, они сплотились в группы и занялись истреблением людей.

Кончилось тем, что особая правительственная организация, агентство Внутренней Безопасности, перебила всех берсерков и ученых-генетиков, но сам ген можно было уничтожить, лишь убив пятьдесят процентов выживших. Вместо этого агентство стало проверять всех рожденных в больницах на наличие гена берсерка. Тех, у кого он был, отправляли под надзор в лагеря. Поэтому многие будущие матери, в том числе и мать Молли, рожали сами. Большинство рожденных вне больниц детей находили в течение пяти лет. Достигших восемнадцатилетия, если они не превращались в берсеков, отправляли домой — такой была награда. Однако...

Пережив еще один приступ всепоглощающей ярости, я с трудом ловила воздух. Со лба закапал пот, и я прижалась щекой к прохладному полу.

Стук в дверь ванной комнаты отвлек меня от кровожадных мыслей.

— Кейт, у тебя всё хорошо? — обеспокоенно спросила смотрительница общежития. — Свет погасили час назад.

— Живот болит, — отозвалась я.

— О боже. Можно войти?

Я с трудом встала на колени перед унитазом.

— Конечно.

Когда Матушка Джин вошла, я спустила воду и вытерла рот рукавом.

Она засуетилась вокруг меня: померила температуру, помогла мне надеть пижаму, принесла стакан имбирного эля и уложила в постель. А я все это время боролась с желанием оторвать ей руки и задушить.

Когда она ушла, я порадовалась, что не убила ее. Она была одной из самых приятных смотрительниц, но только по отношению к тем, кто не нарушал правила. Для нарушителей она была настоящим кошмаром. По крайней мере, такие ходили слухи.

Когда меня в возрасте семи лет на два дня заперли в комнате длиной в шестьдесят сантиметров и шириной в сто двадцать, без света, еды и питья, я поклялась больше никогда не попадать в неприятности.

Воспользовавшись отговоркой про больной живот, я несколько дней не выходила из комнаты. Но прятаться дольше я не могла. В конце концов Матушка Джин заставила бы меня пойти к доктору, и тогда они точно узнали бы обо мне правду.