You raped my heart (СИ) - "salander." - Страница 43

В тот вечер девушка сидит, поджав ноги, в комнате Четыре вместе с Трис. Тобиас все еще не вернулся от матери. Говорит с ней, обсуждает что-то. Приор не знает деталей или просто не хочет сообщать их своей подруге. Они сидят после тренировки. Несколько взмыленные и уставшие. У Трис болят костяшки, и она постоянно их трет. Кристина же бездумно накручивает локон волос на палец.

— Почему ты избегаешь Юрая?

Вопрос такой неожиданный, что девушка дергается, выпрямляется и удивленно смотрит на Трис.

— Он говорит, что ты стараешься с ним не общаться.

Кристина кусает губы. Она не знает, что придумать, как так правильно солгать. Втягивает носом воздух и отчасти признается.

— Я боюсь.

— Боишься? — В голосе Трис Приор звучит удивление.

— Да, он же парень и… — Кристина запинается. Трис же истолковывает это по-своему.

— Я тоже боялась, — улыбается так тепло, практически заговорщически. — Но это не так страшно. — Подмигивает. Смуглокожая девушка смотрит на свою подругу и думает о том, что в Трис Приор столько света, тепла, силы. Кристине повезло находиться в сиянии этого человека. Трис действительно лучшая. Девушка опускает голову, а дверь в этот момент открывается.

— Привет! — Кристина машет Четыре рукой и встает на ноги, собираясь уходить. — Я пойду, — озвучивает она свою мысль и берет в руки куртку.

— Сбегаешь? — Смеется Итон, чувствуя на своей пояснице знакомые, теплые руки. Трис прижимается к молодому человеку и улыбается Кристине.

— Я думаю, что вам, ребята, хочется побыть одним, — она подмигивает подруге, отчего та едва краснеет, и очаровательные ямочки прорезают ее щеки, и покидает комнату.

Кристина не хочет думать, но мысли прорезают ее сознание, мучают и без того измученный мозг. Она не понимает, что происходит в ее жизни, к чему все ведет. Ямы нет. Она твердит это себе в энный раз. Весь ее мир — ломаное отражение того, что должно быть. Она даже едва завидует Трис. Тому, как та улыбается и смеется, как смотрит на Четыре, а он смотрит на нее. Что-то максималистское, юношеское в душе вопит, кричит о том, что Кристина хочет так же, что она этого заслуживает. Но мир не так просто собрать по осколкам. Она разбита. Разбито и все вокруг нее.

Девушка идет по коридору и собирается уже поставить ногу на ступень, как слышит тихий звук. Поворачивает голову. Он доносится из едва раскрытой двери чуть правее лестницы, вереницей серого камня спускающейся вниз. Звук повторяется. Кристина хмурит брови. Это похоже на сдавленный стон, на тихое шипение. И что-то знакомое, тяжелое отдает внизу живота. Кристина облизывает губы и зачем-то делает шаг вперед. Она не знает, чья это комната, но любопытство толкает ее к двери. Вот полоска другого помещения перед ее глазами. И Кристина нервно сглатывает.

Развернись и уйди отсюда. Развернись и уйди. Быстро!

Но она стоит, ощущая, как вся кровь приливает к низу живота, как зуд своими клыками вцепляется в ее промежность. Ей хочется плакать от острой потребности и тотальной безысходности.

Он прекрасен. И она всегда это знала.

Его тело, напряженные мышцы, вздутые вены, рисунки татуировок. Знакомый дракон на правом плече скалится. Кожа блестит от пота, и Эрик движется так верно, так правильно. Ноги Тори Ву обхватывают его поясницу. Длинные и стройные. Не чета худым ногам самой Кристины. Женщина под мужчиной изгибается, запрокидывает голову. И Эрик ловит своими губами ее напряженные соски. Он делает все так легко. Его пальцы сдавливают женскую грудь, бедра бьются о бедра, до столкновения костей. Тори снова стонет, а он рычит, нависший над ней, первозданный, первородный.

Кристину колотит. Соски ее напрягаются под футболкой, низ живота крутит так, что она готова взвыть. И жгучие слезы наворачиваются на глаза. Потому что ей необходимо, чтобы он касался ее так же, вызывал такие же жгучие, неконтролируемые желания. Она хочет, чтобы его руки сомкнулись на ее талии, вжали в твердую грудь, хочет до дрожи ощутить его горячую плоть внутри себя. Это будет больно и страшно, жестокое надругательство над ее телом еще долго будет отдаваться в ее сознании. Но Кристина отчаянно хочет. И это желание сильнее страха.

Она видит, как мужчина ускоряет темп, как ногти Ву входят в его кожу, как рты их сталкиваются, и ее черные волосы липнут к шее. Она смотрит на то, как он обхватывает ладонью бедро своей любовницы, заставляет закинуть одну ногу ему на спину, и их соитие становится еще ближе, жарче.

Кристина не выдерживает. Она резко прислоняется к стене, дышит глубоко и часто. Ее бьет крупная дрожь возбуждения. Она готова заплакать от злости и острого неудовлетворения.

Эрик, что ты сделал со мной? Что ты сделал?

И лишь оторваться от стены и со всех ног побежать, заглушить физической нагрузкой эту растущую плотскую, женскую потребность.

Ненавижу тебя, ненавижу. Ведь ты победил.

========== Глава 21 ==========

— Тобиас, успокойся! — Голос громкий, отражается от каменных стен и привлекает внимание людей, находящихся в большом зале.

Кристина поворачивает голову, хмурится. В ее руках зажат пистолет. Она протирает его от пыли и грязи, проверяет наличие патронов. Сегодня ведь очередная вылазка. И она пойдет. Прошло уже несколько недель с того момента, как они стали частью афракционеров, а так ничего и не прояснилось. Кристина ходит в неведении, не зная, что думать и что делать. Девушка чувствует себя марионеточной игрушкой, которую дергают за ниточки, когда необходимо. Она ведь солдат. Солдаты не задают вопросов, солдаты не размышляют, они просто выполняют приказы. Четко и быстро. Так их учили. Но быть бездумной машиной в сложившейся ситуации Кристине совсем не хочется.

— Тобиас! — Брюнетка ищет глазами Четыре. Трис недалеко от нее дергается, высматривая дорогого ей человека. Вот высокая фигура появляется на лестнице. Ботинки быстро и громко стучат по ступеням, выложенным серым камнем. — Я сказала, стой! — Трис уже поднимается на ноги, а Кристина за ней. Она не понимает, что именно ее ведет: то ли любопытство, то ли беспокойство, то ли желание обладать хоть какой-то информацией, которой ее безбожно лишают.

На верхних ступенях появляется Эвелин Джонсон. Ее жидкие темные волосы собраны в хвост, штаны на ней черные, такого же цвета и куртка. Она похожа на Бесстрашную. Даже своим поведением. Властная женщина. Наверное, такие действительно ничего не боятся.

— Ты — мой сын, и ты остановишься! — И надо же, Итон замирает. Напряженный, вздыбленный и взмыленный. Трис уже рядом. Берет его за руку, сдавливает пальцами его запястье, что-то тихо говорит, чуть привстав на носочки, чтобы слышал лишь он. Мужчина склоняется к ней, и какое-то подобие улыбки трогает его губы.

Эвелин Джонсон смотрит на своего сына и его возлюбленную несколько скептически. Но Кристина не видит неодобрения в ее темных глазах. Наверное, она считает, что Трис — не самый плохой вариант, хотя, скорее всего, она ей не доверяет. Кристине кажется, что мать Тобиаса не доверят здесь никому из Бесстрашных.

— Возвращайся, мы закончим разговор.

— Тут не о чем говорить.

Кристина никогда еще не слышала такой интонации в голосе Четыре. Злой, раздраженной, недовольной, будто едва сдерживаемая ярость рвется из его глотки. Пальцы Трис чуть сильнее давят на его запястье. Девушка кладет руку на его грудную клетку, ладонью ловит гулкие удары мужского сердца.

— Тобиас… — Она произносит это тихо, но Кристина стоит уже достаточно близко, чтобы слышать. — Успокойся, — шепчет Трис. — Пожалуйста. — Подушечки ее пальцев гладят тыльную сторону его ладони, а улыбка у нее мягкая и теплая. Итон едва видимо расслабляется. — Давай вернемся наверх.

Эвелин Джонсон поджимает губы, изучает взглядом пару секунд Приор, а потом кивает, разворачивается и идет в свой рабочий кабинет, под который оборудована одна из комнат в этом некогда торговом центре. Трис же тянет Четыре за руку. Мягко и спокойно. Она не знает, в чем причина его гнева, что даже мать пошла возвращать его обратно. Кристина стоит, смотрит на эту картину и понимает, что не хочет снова оставаться в неведении. И тут Трис Приор поворачивает к ней голову. Словно мысли читает. Глаза ее говорят лучше слово. Идем. И Кристина подчиняется.