Запомнить всё.Усвоение знаний без скуки и зубрежки - Браун Питер - Страница 31

Педагоги должны обеспечивать обратную связь, исправляя ошибки учеников. Ученики, в свою очередь, должны стремиться, чтобы им указывали на ошибки и исправляли их. Давая интервью Эрролу Моррису, психолог Дэвид Даннинг утверждал, что путь к верной оценке собственной компетентности лежит через суждения других людей: «Все зависит от того, какую обратную связь вы получаете. Окружающий мир хвалит вас? Вознаграждает вас так, как, по вашему мнению, должна вознаграждаться компетентность? Посмотрев на окружающих, вы нередко убеждаетесь, что одно и то же можно делать по-разному, причем некоторые способы очень талантливы. “А я, оказывается, не так хорош, как думал. Есть над чем поработать!” Представьте себя ребенком в строю других детей, из которых набирают спортивную команду. Вас выберут?»^[85]

Во многих сферах деятельности в качестве объективного критерия выступает коллегиальная оценка. Она дает людям обратную связь об их результативности. В большинстве поликлиник и больниц проводятся летучки по показателям заболеваемости и смертности. Если врач не сумел помочь пациенту, этот случай обязательно будет обсуждаться. Другие врачи раскритикуют его, а может, придут к выводу: «Вы все сделали правильно, но обстоятельства сыграли против вас». Майк Эберсолд убежден, что для специалистов в его области необходима групповая практика: «Если рядом с вами работают другие нейрохирурги, безнадзорными вы не останетесь. В случае чего-то недопустимого они обязательно призовут вас к ответу».

Часто на вашу оценку собственного уровня и на ход вашего обучения влияет факт того, что рядом с вами трудится более опытный коллега. В качестве примера можно привести сотрудничество командира экипажа самолета и второго пилота; матерого копа и новичка; опытного хирурга и стажера. Модель «мастер и подмастерье» используется человечеством очень давно, практически в любом деле — что в сапожничьем, что в адвокатском: неофиты традиционно перенимают секреты мастерства у опытных наставников.

В других областях деятельности формируются команды из людей со взаимодополняющими сферами компетенции. Когда врач имплантирует пациенту прибор — например, кардиостимулятор или нейростимуляторы (для коррекции симптомов болезни Паркинсона), — в операционной должен находиться представитель производителя. Этот человек множество раз присутствовал при операциях по имплантации устройства этого типа. Он знает, каким пациентам оно подходит, каковы противопоказания и побочные явления. Во время хирургического вмешательства он в любую секунду может связаться с инженерами и врачами-консультантами своей компании. Он следит за ходом операции, чтобы удостовериться в правильности расположения устройства, верной глубине подключения отведений и прочем. От этого выигрывают все участники процесса: пациенту гарантирована безошибочная и благополучная имплантация; у врача под рукой специалист, досконально знающий продукт и способный решить немало проблем; а компания-производитель уверена, что ее прибор используется правильно.

Хорошо, когда обучение имитирует проблемы, с которыми наверняка придется столкнуться в реальности. Такие ситуации помогают учащимся и педагогам оценить достигнутую степень мастерства и доработать моменты, где требуется больше понимания или умения. Скажем, при обучении сотрудников полиции применяется множество методов симуляции. Например, отработка навыков стрельбы часто ведется по сценариям на основе видео. Происходит это так: с помощью большого экрана и всевозможного реквизита моделируются ситуации, в которых может оказаться полицейский. А в качестве учебного оружия используется гаджет, подключенный к видео.

Лейтенант полиции Миннеаполиса Кэтрин Джонсон описывает такие учебные «сюжеты» из собственного опыта подготовки.

Вот, например, ситуация: остановка транспортного средства для проверки. Создается она в тренировочном зале. На стене — экран, по всему помещению — разные «объекты»: большой почтовый ящик, пожарный кран, дверной проем. Все это можно использовать в качестве прикрытия во время опасных ситуаций, которые изображаются на экране. Я подхожу к экрану и вижу очень реалистичную видеосимуляцию, на которой я подхожу к машине. Вдруг распахивается багажник, оттуда высовывается парень с дробовиком и стреляет в меня. С тех пор всякий раз, подходя к остановленной машине, я проверяю, закрыт ли багажник, — и это благодаря лишь видеосимуляции, с которой я познакомилась во время подготовки.

Другой пример: симуляция применения оружия. По сюжету я принимаю вызов: в одном из домов — семейный конфликт, надо разобраться. Я иду по адресу и вижу на пороге мужчину. В тот же миг замечаю у него в руке пистолет. Я приказываю бросить оружие, но вместо этого он отворачивается и собирается уходить. Моя первая мысль: не могу же я выстрелить ему в спину, да и опасность вроде бы никому вокруг не угрожает. Так что же мне делать? Пока я раздумываю, стрелять или нет, он разворачивается и палит в меня. Я реагировала медленнее, чем он действовал. Нападение противника всегда быстрее твоего ответного действия — вот закон, который врезался в мой мозг навсегда^[86].

Ситуации с применением оружия могут развиваться по различным сценариям — как смертельно опасным, так и мирным. Зависит это не столько от того, правильно или нет повел себя в определенной ситуации стажер. Это зависит от сложного комплекса факторов, часть которых может быть известна полицейскому до начала действия (например, такой, что у парня, замешанного в семейном конфликте, есть криминальное прошлое). После сеанса стажер обсуждает его с инструктором — и получает обратную связь. Суть этого упражнения не сводится к наработке технических действий, здесь развиваются умение ясно мыслить и нужные рефлексы. Стажер узнает, на какие визуальные и вербальные приметы следует обращать внимание и какими могут быть последствия. Со всей определенностью он понимает, что такое надлежащее применение огнестрельного оружия и ведение огня на поражение. Он формулирует адекватное объяснение факта его применения и собственных действий, совершенных в экстренной ситуации.

Любая симуляция несовершенна. Джонсон вспоминает, что разоружение нападающего при непосредственном контакте она «репетировала» в ролевой игре вместе с сослуживцами. Этот прием требует быстроты и ловкости: нужно сначала схватить нападающего за запястье руки, в которой он держит оружие, ослабить его хватку и в тот же момент выдернуть пистолет у него из ладони. Прием отрабатывается до полного автоматизма путем многократного повторения: отобрать ствол, вернуть партнеру, снова отобрать. Так и шло, пока во время реального вызова один из сотрудников, разоружив преступника, тут же отработанным движением не вернул ему пистолет. Возникло мгновенное взаимное замешательство, которым полицейский, к счастью, успел воспользоваться. Он снова захватил оружие и на этот раз вцепился в него мертвой хваткой. Тренировочный режим нарушил железное правило любого обучения: тренируйся так, как будешь играть, потому что сыграешь ты так, как тренировался.

Порой самая убедительная обратная связь о том, что вы знаете и чего не знаете, — это ваши собственные ошибки, совершенные во время практического применения знаний. Разумеется, в том случае, если ошибка не станет фатальной и вы сумеете извлечь из нее урок^[87].

6. ВЫХОДИМ ЗА РАМКИ СТИЛЕЙ ОБУЧЕНИЯ

Все мы учимся по-своему, но, как гласит афоризм Фрэнсиса Бэкона, на высокую башню можно подняться лишь по винтовой лестнице^[88].

Познакомьтесь с историей Брюса Хендри, выросшего на берегах Миссисипи к северу от Миннеаполиса в семье машиниста и домохозяйки. Это был самый обычный американский мальчишка с ободранными коленками и неугасимым желанием разбогатеть. Вообще-то почти все истории о людях, которые «сами себя сделали», примерно так вот и начинаются. Но у Брюса Хендри немного другой случай. Безусловно, он сам себя сделал, но к успеху он шел по винтовой лестнице, и его история помогает понять различия между подходами людей к обучению.