Севастополь. Сборник литературно-художественных произведений о героической обороне и освобождении го - Поповкин Евгений Ефимович - Страница 31

Погорелов обернулся к Раенко:

— Разрешите, товарищ командир, я угощу фашистов вон с того бугорка…

И он указал на небольшой выступ на холме, справа от дзота.

Раенко одобрительно кивнул. Он сразу понял план Погорелова: встретить врагов неожиданным огнем им во фланг и сбросить их с холма.

Погорелов и Доля выкатили пулемет по ходу сообщения в заросли береста, а оттуда проползли к намеченному бугорку, справа от дзота, и укрылись за ним.

Расчет Погорелова оправдался. Гитлеровцы не ожидали отсюда опасности, и первая пулеметная очередь привела их в замешательство. Солдаты, которые успели вскарабкаться на холм, кинулись с него вниз. Не слушая офицера, они побежали по лощине к деревне, увлекая за собой и тех, кто пытался атаковать дзот в лоб. Скоро почти все наступавшие фашисты укрылись за белыми домиками Камышлов.

Грязные и потные, в перепачканных землей и намокших шинелях, вошли в дзот Погорелов и Доля. Пулемет снова подкатили к передней амбразуре. Матросы закурили. Погорелов молвил свое любимое:

— Сказали — все!

Передышка была недолгой. С обрыва над деревней взвилась в направлении дзота белая ракета, за ней другая. Моряки услышали зловещий, стонущий звук. Он раздавался откуда-то сверху.

— Воздух! — крикнул Раенко.

Действительно, из-за облаков, словно тонкие черные стрелы, вынырнули фашистские самолеты и закружились над долиной. Озлобленные неудачами, бессильные перед стойкостью маленького гарнизона моряков комсомольцев, фашисты решили стереть с лица земли дзот № 11. Направляемая кривыми трассами ракет, девятка немецких самолетов обрушилась на холм.

Когда в воздухе завыла первая бомба, Алексею Калюжному показалось, что она летит прямо на него. Наверное, то же ощущали и другие воины. Все невольно прижались к земле. Раздался взрыв, и в воздухе засвистели осколки. Стены дзота задрожали от воздушной волны.

Бомбы поднимали столбы камней и земли, изрыли воронками холм, склон высоты. Но ни первая, ни последующие не попали в дзот. Не удалось фашистским летчикам уничтожить его.

Одиннадцатый жил и боролся.

Четверо комсомольцев снова заняли свои боевые посты. Только пятый — самый молодой защитник дзота — Василий Мудрик не поднялся из окопа. Смертельно раненный осколком мины, он умер, не приходя в сознание. Григорий Доля, который во время бомбежки, пригнувшись в окопе, своим телом прикрывал Мудрика, сказал товарищам о его смерти.

— Дорого заплатят фашисты за моряка, — сжал кулаки Сергей Раенко. — Отомстим за него!

Вдруг в тылу за дзотом, на гребне высоты, сухо ударили винтовочные выстрелы, наперебой затрещали немецкие автоматы.

— К бою! — скомандовал Раенко. — Погорелов, Калюжный — в ход сообщения…

Моряки ждали, готовые встретить новый фашистский штурм — теперь с тыла. Но враги не появлялись. На высоте грохнул разрыв гранаты. Там кипела схватка.

Владимир Радченко и Иван Четвертаков, посланные Сергеем Раенко на командный пункт роты, покинули дзот в третьем часу ночи. Они поползли по узкому извилистому ходу сообщения, миновали кустарник и пошли по отлогому скату высоты 192,0.

На командный пункт они добрались довольно быстро. Здесь они получили патроны и гранаты. Продовольствие еще не подвезли. Пришлось подождать. Только с рассветом Радченко и Четвертаков были готовы в обратный путь. Перед уходом их позвали в блиндаж командира роты. Садовников пожал руки морякам и сказал:

— Спешите в дзот. Там вы очень нужны. Ваши уже воюют. Отлично держатся, молодцы! И вот еще. По всему видно, что немцы хотят во что бы то ни стало форсировать Камышловскую долину. Передайте Раенко к всем товарищам, что теперь вся надежда на вас.

Радченко и Четвертаков спешили. Они все явственнее слышали стук пулемета за гребнем высоты. Это бил пулемет Раенко.

Они поднимались уже по склону, когда перед ними встали вдруг сплошным валом разрывы снарядов. Моряки укрылись в воронке. Вал приближался и захлестнул их. Радченко и Четвертакова оглушило взрывной волной, засыпало землей и камнями.

Обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Матросы с трудом выбрались из воронки.

Как раз в эти минуты защитники одиннадцатого отражали штурм врага. Погорелов из-за выступа, правее дзота, косил фашистских солдат из пулемета.

Радченко и Четвертаков ползком достигли гребня высоты. Здесь их застала бомбежка. Видно было, как фашистские самолеты с ревом пикируют в долину. Высоко в небо поднялась черная туча вздыбленной земли Моряки глядели в ту сторону и с горечью думали: все. Нет больше одиннадцатого дзота, нет боевых друзей.

Дым рассеялся. Черная туча спустилась в долину. И вдруг за гребнем высоты застучал пулемет.

— Наш, — прошептал Четвертаков, — наш… Эх, досада, товарищи дерутся, а мы…

Радченко не ответил. Он молча взял Четвертакова за плечо и пригнул к земле:

— Гляди.

По темному от растаявшего снега склону высоты медленно взбирались фашистские солдаты. Это была та группа немцев, которая пробралась по деревне к Темной балке и незаметно для защитников одиннадцатого стремилась зайти им в тыл.

Матросы поняли, чем угрожает этот маневр врага: гитлеровцы могли неожиданно, сверху, атаковать одиннадцатый дзот. Теперь на них, на двух молодых моряков, ложилась вся ответственность за жизнь товарищей, за судьбу дзота.

Примостившись в старом окопе, Радченко и Четвертаков ждали, когда враги подползут поближе. Черноморцы находились у самого гребня высоты и видели каждое движение противника.

Оба выстрелили почти одновременно. Немцы сразу же затаились, но затем открыли беспорядочный огонь из автоматов. Прошло много времени, прежде чем они догадались, что перед ними два черноморца, и двинулись вперед.

— Гранаты! — крикнул Радченко.

Четвертаков отцепил от пояса «лимонку» и, поднявшись в окопе, изо всех сил бросил ее вниз. Однако он не рассчитал, взял слишком высоко. Грянул взрыв, земля взметнулась перед цепью врагов.

— Не так! — с досадой вскричал Радченко. Не высовываясь из окопа, он пустил свою гранату по скату высоты. Граната покатилась под гору, и взрыв раздался в самой гуще гитлеровцев.

— Добро, добро, — с восхищением приговаривал Четвертаков, повторяя бросок друга.

Взрывы следовали один за другим, вырывая из фашистских рядов десятки солдат. Гитлеровцы не выдержали и, бросив раненых, сползли в Темную балку. Теперь враг не угрожал дзоту с тыла.

Бой не утихал. Раненые и убитые гитлеровцы валились в грязь, катились вниз по крутому склону высоты, но немецкие офицеры гнали своих солдат вперед. Дзот преграждал фашистам путь через Камышловскую долину — кратчайший путь к Севастополю.

Неожиданно над дзотом вспыхнуло пламя. Это гитлеровцы зажигательными пулями воспламенили сухие ветви, вплетенные в маскировочную сеть.

Под обстрелом противника Доля, Погорелов и раненые Калюжный и Раенко боролись с огнем. Они гасили его землей и шинелями, руками срывали пылающую маскировку. К этому времени в дзот вернулись Радченко и Четвертаков. Они помогли товарищам ликвидировать пожар.

Под вечер немцы начали новый, третий в этот день штурм. Их было больше роты.

Фашистские автоматчики ползли из деревни, из Темной балки; они двигались медленно, прячась в складках местности, обтекая с трех сторон холм, на котором стоял дзот.

Раненный во второй раз Сергей Раенко чуть слышным, но твердым голосом приказал:

— Доля, звоните на КП. Пусть дадут огонь по скоплению немцев!

Доля вызвал «Москву». Спокойно и громко он передал приказ Сергея Раенко.

— Держитесь, моряки, — услышал он в ответ. — Держитесь, огонь будет!

Садовников не медлил ни секунды. Через командный пункт батальона он попросил дать артиллерийский огонь вокруг дзота.

Из соседнего дзота, который тоже вел ожесточенный бой, поддерживая одиннадцатый с фланга, увидели, как над холмом поднялись бурые фонтаны дыма, всплески пламени и скрыли одиннадцатый. Об этом сообщили на ротный командный пункт.