Пограничники в 1941 году. Они не сдавались в плен - Петров Игорь - Страница 9

Как видно, фактор внезапности охватывает куда больше параметров, особенно в современной войне моторов, чем выход войск на боевые позиции. И если только с этой меркой подходить к оценке событий 1941 года, то войска нашего Западного направления должны были быть по крайней мере в окопах еще с начала мая 1941 года. Но спасло бы это нас от неудач первого периода войны? Вряд ли. Скорее, наоборот, усугубило бы положение. Главное состояло в том, что наша страна не была в военном отношении подготовлена в июне 1941 года к отпору агрессору. Были на это и объективные причины и допущены субъективные просчеты. Вот о них и следует вести речь, когда дело касается начала войны, в том числе и первых боев на государственной границе, проведенных пограничниками западной границы СССР, при этом, опять же, не обособляя их действий от действий частей и соединений Красной Армии и в то же время видя специфику выполняемых ими задач и наличные силы.

Многие осуждают и политическое руководство, да и высшее военное командование нашей страны за то, что поздно было отдано распоряжение о приведении западных пограничных военных округов в боевую готовность. Давайте и здесь разберемся. Как известно, и сейчас, и раньше существовало понятие о степенях боевой готовности. Люди военные знают, что есть повышенная и полная боевая готовность. Круг вопросов и мероприятий, подлежащих исполнению при каждой степени боевой готовности, вполне определен. Если оценивать их по объему, то основная их часть проводится при приведении войск в повышенную боевую готовность, а для действий в условиях полной боевой готовности, режим которой всегда заранее определен, нужен лишь сигнал. Кстати, по такому сигналу и началось вторжение гитлеровских войск на территорию СССР.

А как обстояло дело тогда, в 1941 году? Сначала о Красной Армии. Если быть объективными, то основные мероприятия, включаемые в режим повышенной боевой готовности, проводились в приграничных военных округах, по сути дела, с начала июня 1941 года. Сюда входило выдвижение частей и соединений в районы сосредоточения в полевые условия, подготовка и оборудование полевых командных пунктов, дополнительная подача боеприпасов со складов непосредственно в части и подразделения и т. п.

Вот как решались эти вопросы в Прибалтийском Особом военном округе, которым командовал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов[39]. С начала июня началась напряженная работа штаба округа и штабов объединений и соединений по подготовке отражения возможной агрессии. Уже 14 июня началась передислокация четырех стрелковых дивизий и управления 65-го стрелкового корпуса в приграничную зону. Ближе к границе перебрасывались четыре корпусных артиллерийских полка и один гаубичный полк резерва Главного командования. Все эти соединения и части должны были сосредоточиться в указанных районах к 23 июня. Началось сосредоточение в новых районах 3-го и 12-го механизированных корпусов. 18 июня из Риги под видом учений был выведен 1-й эшелон штаба округа (250 генералов и офицеров), который к 12.00 20 июня занял подготовленный командный пункт в лесу северо-западнее Паневежиса. Второй эшелон штаба был выведен в ночь на 21 июня, т. е. более чем за сутки до начала военных действий. 18 июня генерал-полковник Ф. И. Кузнецов отдал приказ № 00229, в котором потребовал «к исходу 18 июня привести в полную боевую готовность всю противовоздушную оборону округа, все средства связи на территории округа». Военный совет округа 14 июня, т. е. за неделю до фашистского нападения, своим указанием напомнил командованию частей и соединений о нарастающей военной опасности. На всей территории военного округа была введена повышенная боевая готовность.

Как видно из приведенных данных, основные указания по приведению войск Прибалтийского Особого военного округа в повышенную готовность были отданы заблаговременно. Но вот как они были реализованы – это уже другой вопрос. И здесь может быть предъявлено много претензий как к организаторам, так и к исполнителям. Многие командиры через свои штабы не организовали должного контроля за отданными распоряжениями, которые в ряде случаев выполнялись не в указанные сроки, а с опозданием. Командиры частей и соединений действовали далеко не лучшим способом, не обеспечили качественного выполнения подученных боевых распоряжений, действовали, что называется, по-мирному, хотя обстановка уже требовала напряжения всех сил. Безусловно, это было следствием как отсутствия такого опыта, так и прямой неисполнительности.

Такая же примерно картина по подготовке к боевым действиям имела место и в войсках Ленинградского (командующий – генерал-полковник М. М. Попов, член военного совета – корпусной комиссар Н. Н. Клементьев, начальник штаба – генерал-лейтенант Д. Н. Никишев), Западного Особого (командующий – генерал армии Д. Г. Павлов, член Военного совета – корпусной комиссар А. Я. Фоминых, начальник штаба – генерал-майор В. Е. Климовских), Киевского Особого (командующий – генерал-полковник К. П. Кирпонос, член Военного совета – корпусной комиссар Н. Н. Вашугин, начальник штаба – генерал-лейтенант А. А. Пуркаев), Одесского (командующий – генерал армии И. В. Тюленев, член Военного совета – армейский комиссар 1 ранга А. И. Запорожец, начальник штаба – генерал-лейтенант Г. Д. Шишенин) военных округов. Если подчас в печати, в том числе и в обстоятельных исследованиях, приходится читать высказывания видных ответственных военачальников РККА предвоенного периода о якобы запоздалом получении ими указаний о приведении войск в боевую готовность, то скажу, что здесь они, мягко выражаясь, уходят от прямого ответа на этот вопрос или делают это для своего оправдания. Такое заявление приводится, к примеру, в истории Великой Отечественной войны Советского Союза генералом армии К. А. Пуркаевым, занимавшим в начале войны пост начальника штаба Киевского Особого военного округа. По его словам, в связи с запоздалым поступлением в штаб округа распоряжения Генерального штаба о приведении войск в полную боевую готовность войска прикрытия по плану обороны начали выходить на государственную границу в 4–6 часов утра 22 июня 1941 года, т. е. тогда, когда война уже началась[40].

Давайте теперь вернемся к распоряжению Генерального штаба РККА, отданному войскам, которое часто рассматривают как указание о подготовке к отражению агрессии.

Войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов приказывалось: а) в течение ночи 22.06.41 г. скрытно занять огневые точки указанных районов на госгранице; б) перед рассветом 22.6.41 г. сосредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать; в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно; г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов; д) никаких других мероприятий без особых распоряжении не проводить[41].

Подписанная Наркомом обороны Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба РККА генералом армии Г. К. Жуковым, Директива поступила на телеграф в 23.45 1941 года.

Если ее рассматривать как сигнал к приведению войск в состояние полной боевой готовности, то время для исполнения было вполне достаточно, т. е. около четырех часов. Однако она не выполнила своей роли сигнала из-за неправильной организации передачи, которая началась только в половине первого часа ночи 22 июня, в войска она явно запаздывала.

Теперь по содержанию. В Директиве НКО Генштаба вновь, как до этого, главный упор делался на избежание провокаций. Как говорилось в Директиве, «не поддаваться ни на какие провокации, могущие вызвать крупные осложнения». Первые четыре пункта Директивы, по сути дела, в суммированном виде констатировали ранее отданные распоряжения, а пункт «д» фактически снимал вопрос о возможной войне, сводя события лишь к возможным провокациям.