Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 96

Вот и пригодилась практика на полигоне…

Вылетев за калитку, я остановилась и огляделась, неизвестно зачем, ведь от посольства вела всего одна дорога, и расчерчивающие небо молнии уже высветили впереди на ней одинокий силуэт.

Но я осмотрелась все-таки.

Наверное, не до конца еще поверила, что все будет так легко. Испугалась, что кто-нибудь или что-нибудь помешает. Засомневалась. Во многом и сразу… Подобрала отяжелевшие от воды юбки и побежала еще быстрее.

И догнала, конечно же.

— Бет? — он обернулся, когда между нами осталось всего несколько ярдов. Видимо, услышал шаги за спиной. — Бет, что вы… О, боже!

— Я не боже, я — счастье, — бормотала я, пока он кутал меня в свое пальто и оттирал щеки от слез вперемешку с дождевыми каплями.

— Горе вы, — прижал меня к себе, коснулся губами мокрого холодного лба. — Давно в лечебнице не лежали? Простудиться хотите? Разве так можно?

— Нельзя, конечно, — всхлипнула я, подставляя лицо под дождь и поцелуи. — Нельзя так. Я за ним… вот… а он — про простуду… Немедленно говорите мне, что… что любите и жить без меня не сможете!

— Смогу, Бет, — он обнял меня еще сильнее, так, что дышать не только от нахлынувших чувств стало трудно. — Смогу, но не хочу этого безумно.

А о любви он ничего не сказал. Но это было и не нужно.

И если бы выключили дождь, стало бы совсем хорошо. Но Мэйтин то ли забыл о нас, то ли скромно решил не подглядывать.

Однако следили за нами не только боги, но и люди. Причем люди инспектора Крейга. И они не отводили стыдливо глаза и об увиденном докладывали сразу начальству. А начальство было не менее благосклонно к нам, нежели один белобрысый чудотворец. Я подумала об этом, когда на дороге нас нагнал «случайно» проезжавший мимо автомобиль, с красующимся на дверце значком полиции академии, который не догадались или не посчитали нужным спрятать.

— Добрый вечер! — перекрикивая рев мотора и шум дождя, проорал из притормозившего авто улыбчивый до оскомины дядька. — Сеть накрылась? Может, подвезти куда?

— В Северный поселок, если вам по пути, — ответил Эдвард, не выпуская меня из объятий.

— По пути, по пути. А куда… э-э мисс?

— Миссис, — поправил мой невозможный доктор. Задняя дверца машины сама распахнулась перед ним, и меня бережно сгрузили на кожаные сидения. — Миссис Элизабет Грин. Моя жена. И ей, естественно, туда же куда и мне.

Сел рядом со мной, и я уткнулась ему в плечо, чтобы спрятать лицо, раскрасневшееся, стоило вскользь подумать о том, что за отчеты получит инспектор.

Глупая мышка: поздно прятаться, мышеловка захлопнулась. Маленькая уютная мышеловка с кусочком сыра щелкнула перед носом пружинной дверцей, а мышка осталась снаружи, свободная и испуганная этой свободой.

Потом был дом. Тепло очага. Радостное избавление от холодных, хлюпающих водой туфлей. Снова вспыхнувшие щеки, когда с меня со смешливым ворчанием стягивали вымокшее насквозь, липнущее к телу платье. Дрожь по коже, вовсе не от холода…

Толстый махровый халат, мягкое кресло и чай с лимоном.

Обманчивое умиротворение домашнего вечера, которому просто невозможно было закончиться так, хоть в какой-то момент и показалось, что ничего более сегодня уже не случится. Только и душа, и тело отозвались на эту мимолетную мысль таким возмущением, что остатки сомнений смело напрочь.

Да и были ли они, эти сомнения?

Только странное счастливое недоумение от того, каким пугающим и волнительным ощущается все, каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ласка. Словно и не было той, другой жизни, не было других мужчин… только глупый сон…

Зато теперь все было по-настоящему.

И неловкость первых движений.

И жгучая отчаянная решимость, захлестнувшая вдруг с головой, не оставив никаких мыслей и желаний, кроме одного.

И боль — обязательная, но ничтожная плата за счастье обладать и принадлежать. Ничтожная, несоизмеримая с пришедшей неизвестно откуда уверенностью, что никогда и ни в чем больше он не причинит мне боли, и с тем, как легко и хорошо стало после, когда, разнеженной кошкой вытянувшись у него под боком, прижавшись щекой к плечу, засыпала с улыбкой, зная, что самый главный и сложный выбор сделан, а все остальное не так уж важно, чтобы нельзя было забыть о нем хоть до утра, хоть до конца жизни…

Что может быть лучше, чем проснуться рядом с любимым мужчиной? И что с того, что вместо него на соседней подушке разлеглась бесцеремонно полосатая серая кошка? Означенный мужчина тоже ведь был рядом, всего в нескольких шагах: сидел на полу у камина, закутавшись в халат, и тихо шуршал какими-то бумагами.

«Так вот ты какая», — улыбнулась я кошке. Она, склонив голову на бок, наверное, подумала то же самое обо мне. Оглядела оценивающе вприщур и, видимо, осталась не слишком разочарована, так как разрешила почесать себя за ухом. Засим решила, что для знакомства этого более чем достаточно, выскользнула из-под моей руки, отвернулась и накрылась хвостом, а я тихонько перекатилась ближе к краю кровати и, растянувшись на животе, залюбовалась своим доктором. Удивительно, насколько то, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим. Эд ничуть не изменился, минувшая ночь не превратила его в прекрасного принца, но в нем не было ни единой черточки, которая мне теперь не нравилась бы. Я помнила, какими нежным могут быть его губы, как щекочут шею его волосы, а пальцы вычерчивают узоры на моей коже. Знала уже, что тело у него гибкое и поджарое, а силы хватает, чтобы без всякой магии носить меня на руках…

— Чему ты улыбаешься? — перехватил он мой взгляд.

— Всему, — ответила я честно. Разве сегодня что-нибудь могло не радовать? — Что делаешь?

— Разбираю почту.

— Почему здесь?

— Чтобы ты проснулась и спросила.

Как ему это удается — говорить все и ничего? Ведь ясно же, что действительно устроился здесь, чтобы быть со мной, когда я проснусь, — так почему бы и не сказать прямо? Хотя прямо — не так интересно. Подумалось, что нужно попытаться вспомнить наши прежние разговоры, наверняка в них найдется не одна подобная фраза.

Но одно уже сейчас понятно: дела ради меня не забросят.

— Потом — в лечебницу? — спросила, готовая услышать в ответ: «Конечно, да».

— Нет. У нас сегодня выходной.

— У нас? — переспросила я удивленно, хотя, по-хорошему, стоило уточнить, не шутит ли он насчет выходного.

— У меня — так точно, я уже предупредил Кленси, — Эд сложил часть писем в аккуратную стопку, остальные сгреб и швырнул без сожаления в камин и через секунду уже лежал на кровати рядом со мной. — А ты куда-то собираешься?

— Ага. В ванную. Не подсматривай.

Зная, что он все равно не послушается, быстро выпуталась из одеяла и натянула висевшую на спинке кровати сорочку.

Единственной моей проблемой сейчас было отсутствие зубной щетки, но один раз можно было обойтись и пальцем. Обо всем остальном я решила сегодня не думать, ни о библиотекаре, ни о том, что едва обретенное счастье скоро закончится… Для меня. Но боги не злы: я не буду страдать, вернувшись в своей мир, просто не вспомню всего этого, а Эдвард забудет мои рассказы, и у него останется его Бет…

Не вспоминать о грустном оказалось не проще, чем, как в известной притче, не думать о белой обезьяне.

Но я все равно не стану предаваться унынию. Здесь и сейчас я — Элизабет. А Элизабет — это я. Она приняла мои мысли и чувства так же, как я приняла ее память. Если она будет счастлива тут, на Трайсе, то, может быть, и я где-то там…

Из ванной я вернулась в порядком подпорченном настроении, и это не осталось незамеченным.

— Что-то не так? — приподнялся мне на встречу Эд.

Кошка, предвидя выяснение отношений, соскочила с кровати и шмыгнула за дверь. Напрасная предосторожность: я не собиралась портить этот день.

— С чего ты взял? — улыбнулась я своему доктору, забираясь к нему под одеяло. Но обеспокоенность не исчезла из его взгляда: то ли улыбка получилась недостаточно искренней, то ли Эд сам успел о многом задуматься в мое отсутствие. — Хотя… — я устроилась на его плече, прочертила пальцем извилистую линию на груди. — Да, кое-что не так. Я понимаю, что ты старый солдат и не знаешь слов любви, но можно же хоть что- то сказать?