Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 79

— Зачем? — удивилась я такому воззванию.

— Будете работать в лечебнице и принимать застенчивых дев. Избавите какого-нибудь доброго, но нервного доктора от дополнительного источника стрессов.

Я пристыженно засопела, но избавлять доктора от стрессов прямо сейчас не торопилась.

— Ногу хоть покажите, — вздохнул Грин.

Ногу я показала. Медленно отвела в сторону, попутно подтягивая вверх одеяло, чтобы открыть припухшую лодыжку, но не продемонстрировать ненароком кружева и бантики.

Доктор хмыкнул и откашлялся в кулак, наградив меня странным взглядом, и я с опозданием поняла, что со стороны эти маневры смотрятся увертками кокетки, в напускной скромности приподнимающей подол платья, чтобы выставить напоказ ножку. Покраснела, но целитель этого не заметил, сосредоточившись на отеке.

— Я сниму обезболивающее заклинание, — предупредил он. — Иначе не поймем степень повреждений. Сейчас… чувствуете?

— У-у!

Почувствовала я все и сразу, от кончиков пальцев на ногах, которые отчего-то тоже болели, до шишки на затылке.

Все-таки замечательная штука — целительская магия.

— Потерпите, — от ощупывавших мою голень пальцев мужчины пошел успокоительный холодок. — Уберу отек и, возможно, даже фиксировать не понадобится. Не шевелитесь пока.

Уложив мою ногу на кровать, он встал, и я вжалась в подушку, увидев протянувшиеся ко мне руки.

— Вы ударились головой, — спокойно напомнил Грин. — Нужно исключить вероятность сотрясения.

Было бы чему там сотрясаться, — подумала я с тоской. Закрыла глаза и позволила ему запустить пальцы мне в волосы. Неспешные мягкие движения были бы даже приятны, получись у меня расслабиться.

— Главная проблема целителей в том, что для наших плетений не годится чистая энергия потоков, — размеренно, как на лекции, проговорил доктор, продолжая массировать мне голову. — Ею можно усилить действие уже наложенных заклинаний и вспомогательных артефактов, как это получилось у вас с тем веночком, но непосредственно для врачевания нужно использовать только силу жизни — то, что маг пропускает сквозь себя. И отдает зачастую вместе с частицей собственного здоровья, что приводит к плачевным последствиям. Статистику вы, думаю, знаете. Леди Пенелопа пугает ею студентов уже на первом занятии. Но если вы сумеете расширить свой внутренний резерв или научитесь мгновенно трансформировать энергию потоков, проводя через себя, будете жить долго и, при удачном стечении обстоятельств, счастливо. И успеете вылечить еще многих и многих.

— Вы научились? — спросила я, не открывая глаз и чувствуя его прикосновения уже на шее.

— Учусь. Что-то получается, что-то нет, но скоро получится. Во всяком случае, ваш вывих ничего мне не стоил. А вы, с вашей способностью черпать энергию в подпространстве, при соблюдении разумной предосторожности, конечно, можете добиться огромных результатов. Но если получится только артефакты заряжать, тоже будет очень и очень неплохо.

— Зачем вы мне это говорите?

— Зачем-зачем… Отвлекающий маневр.

При этих словах он даже не сдернул — спокойно откинул с меня одеяло, которое я, расслабившись, перестала придерживать, и так же спокойно скомандовал:

— Не дергайтесь. И запомните еще одно: когда беретесь кого-то лечить, доводите дело до конца. Поверхностная диагностика и частичное исцеление — признак некомпетентности или подлости. Либо целитель слаб и плохо обучен, либо жаден и берется лечить только то, за что ему заплатили, либо намеренно игнорирует замеченные заболевания, в надежде, что к нему обратятся через время и он сможет заработать на умножившемся недуге.

— Я не собираюсь никого лечить, — сообщила я, мужественно снося ощупывание живота и ребер, хотя, если честно, было щекотно. — Хочу заняться патологической анатомией.

— Патологоанатомы работают не только с трупами.

— Но они не занимаются непосредственно исцелением, только исследуют поврежденные органы и дают рекомендации.

— А вы будете уникумом: будете выявлять патологии и тут же их исправлять, — под нос себе пробубнил Грин. Ему что-то явно не нравилось в большом кровоподтеке, который я не видела, а лишь ощущала расползавшимся по внешней стороне бедра пятном. А мне не нравилось, что доктор слишком долго держит на месте ушиба ладонь.

— Что тогда будет делать хирург? — спросила, чтобы отвлечь его.

— Любоваться вами… Вашей работой, я имел в виду.

— Угу, — сказала я, всем видом давая понять, как верю в то, что именно это он и имел в виду.

— Угу, — задумчиво согласился непонятно с чем целитель. Укрыл меня одеялом и уселся на стул, забросив ногу на ногу. — Не буду я вас лечить.

— Как? — опешила я от такого заявления.

— Никак не буду. У меня выходной, помните? А вы и сами справитесь. Самоисцеление дается обычно труднее, даже опытным целителям, но вы не так сильно пострадали: достаточно сплести восстанавливающее заклинание и замкнуть на себя. Хотите, покажу, как это делается?

— А если скажу, что не хочу, оставите меня страдать?

— А вы так скажете?

…Дверь в палате не запиралась, и он подпер ее стулом. Ни к чему случайные свидетели. Незачем кому-либо видеть, что я снова владею магией.

Хотя такой магией я и не владела. Даже не знала ее до того, как почувствовала внутри себя разбуженное бережным прикосновением чужого дара живительное тепло. До этого момента я не задумывалась, действительно ли у меня есть целительский талант, а если бы и задумалась, то не поняла бы этого.

Нужно было только так — через собственную боль, отстранившись от иных ощущений. Пережить, осознать, поверить. Понять, чем отличается энергия внешних потоков от той, что течет внутри тебя, со скоростью твоей крови, подгоняемая ударами твоего сердца. Увидеть, на миг прикрыв глаза, как эта энергия наполняет тебя, питая каждую клеточку тела и одновременно питаясь от них, вбирает твою жизнь, отдает тебе же, преумножая, и просится наружу, готовая заполнить собой весь мир. Не удержишь — вырвется непокорная, растратишь все до капли, ничего не оставив себе. Научишься управлять ею, отдавать постепенно, и она будет лишь множиться так, что хватит и тебе и другим. Главное, не терять контроля, иначе однажды все-таки не удержишь и отдашь слишком много. Риск остается всегда.

А когда поймешь все это, можно идти дальше: срисовывать старательно узор незнакомого плетения, ловить ускользающие ниточки энергии, протягивать сквозь себя, как через канву, связывать с теми, что пробегают внутри, и фиксировать расплывающийся рисунок. Кутаться в получившуюся паутину, чувствуя, как растворяется в ней боль, и твоя жизнь, слившись на мгновение с силой мира, возвращается к тебе…

Когда я пришла в себя, вырвавшись из омута новых затягивающих ощущений, Грин стоял уже в дверях. Мне нужно было сказать ему что-то. Поблагодарить? Поделиться тем, что сейчас казалось мне божественным откровением? Попросить не уходить? Я даже рот открыла… и выдохнула обреченно…

А слова, которые с трудом, но нашлись, не понадобились.

— Отдыхайте, мисс Аштон.

— Вы…

— У меня выходной. И книга, я же говорил, — улыбнулся он, будто бы успокаивающе. — Очень интересная. Когда дочитаю, могу одолжить, если хотите.

Все-таки это было предчувствием — ощущения, преследовавшие меня с первой встречи с ним, навязчивая мысль, что этот человек станет причиной моих бед.

Кто знал, что оно исполнится так?

И бесполезно анализировать и искать причины, как совсем недавно говорила я Оливеру…

В дверь постучали, и я натянула одеяло на плечи. Легок на помине.

Но в палату зашел не ректор.

— Можно, мисс?

— Конечно, инспектор, — стряхнула с лица приготовленную для милорда Райхона сонливость и приподнялась на кровати. Вряд ли Крейг заглянул бы просто из вежливости, о моем самочувствии при желании он мог справиться у Грина.

— Поговорить хотел, покуда минутка есть, — подтвердил полицейский мою догадку. — И наедине.