Осторожно, женское фэнтези. Книга 1 (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 92

— Да так, — я пожала плечами. — Знаю его немного. Не самый приятный в общении человек.

— Доктор Грин? — как будто не поверил Саймон. — Разве? По-моему, он интересный. Начитанный. Знает много занимательных вещей, не связанных с медициной.

Угу. В частности, о драконах. И водит дружбу со специалистом по мистическим существам.

— Вам не кажется, что он странный? — спросила я боевика.

— Нет, — покачал он головой. — А вот вы странная… в хорошем смысле. Не обидитесь, если я скажу?

— Не знаю. Но у меня нож.

— Вы не очень мне нравились, когда были моей студенткой. Возможно, потому что я не знал вас как сейчас.

— Возможно, — согласилась я, приготовившись вырезать на нем очередную линию. — Подобные занятия — они как-то сближают, да?

Вульф согласно замычал, стиснув зубы, а в зеленых глазах заблестели слезы. Сам напросился!

Дальше общаться уже не получалось. Обменивались короткими фразами время от времени, чтобы разрядить напряженную тишину, но Саймону все же было больно, а мне страшно и тревожно. Не мечтала я о такой хирургической практике.

Наконец все четыре имени были вырезаны на широкой груди боевика. Я стерла кровь, смазала порезы бальзамом и накрыла салфеткой. Поднялась на ноги, успевшие затечь за время сидения, и тут же обессиленно рухнула на стул. Руки, словно у них своя собственная, не связанная с остальным организмом нервная система, только теперь, когда все закончилось, мелко задрожали. Пусть. Тут не было никого, от кого нужно было скрывать свое состояние.

Саймон встал с пола вслед за мной. Выглядел он после “росписи” неважно: в лице ни кровинки, волосы надо лбом взмокли, вены на шее вздулись. Но старался держаться бодро. Во всяком случае, на соседний стул он не упал, а аккуратно опустился, придерживая на груди салфетку, уже напитавшуюся кровью. Нужно будет сменить ее потом, чтобы к утру не прилипла, а то отдирать придется — снова с болью.

— Я могу спать в кресле, — заявил Вульф без предисловий.

— Зачем?

— Вы ляжете на кровати.

— Но…

— Сейчас я вас одну не отпущу, — тяжело прохрипел боевик. — И проводить не смогу. Поэтому вы остаетесь. Утром активируют сеть стационарных порталов, и я выведу вас, куда скажете.

— А…

— Мать уходит рано, мы с ней не столкнемся, не волнуйтесь.

На самом деле я и не думала о мисс Милс. Хотела сказать, что должна вернуться в общежитие тем же путем, что и вышла, чтобы моя “охрана” могла, как полагается, встретить меня у крыльца. Но, подумав, махнула рукой.

Я устала, переволновалась, руки трясутся, ноги — если встану — наверное, тоже задрожат. Мне нужно отдохнуть и поспать хоть пару часов, неважно где. И пусть Оливер потом ломает голову, как я обошла приставленное ко мне сопровождение, мне все равно…

— Утром в больницу, — согласилась я на предложение Саймона. — Но на кровати ляжете вы. В кресле с порезами вам будет неудобно. А я…

Посмотрела на кровать: места там вполне хватило бы для двоих. Но в этом мире, полном условностей… которые мы сегодня то и дело нарушаем…

Саймон проследил за моим взглядом и устало кивнул:

— Я лягу справа, вы — слева. Одеяло берите себе.

Приятно, когда тебя понимают без слов.

Но еще приятнее, сняв сапоги, растянуться на постели и закрыть глаза.

— Вы же не считает меня распущенной? — спросила я боевика, с негромким стоном устраивающегося с другого края.

— Нет, — заверил он. — Распущенной — нет.

“А какой?” — хотела спросить я. Но сама придумала ответ, который меня вполне устраивал.

Не от мира сего.

Мне снился сон.

Обычно, когда спишь, не понимаешь, что все, что ты видишь, все, что, казалось бы, происходит с тобой, не по-настоящему. Но сейчас я точно знала: это — сон. Потому что только во сне можно висеть в пустоте безграничного космоса, наблюдая вокруг себя движение сверкающих мириадами звезд галактик. Завораживающее зрелище. Волшебное, нереально прекрасное… Угнетающее. Совсем несложно осознать себя всего лишь одной из многих женщин в жизни мужчины, одним из сотни винтиков в махине огромного предприятия, одной из нескольких тысяч студенток магической академии… песчинкой в океане… Но совсем другое — почувствовать себя вдруг ничтожной пылинкой в безмерности Вселенной. Понять, что ты — никто и ничто, пустота в пустоте, и сказочные эти галактики, в которых непрерывно загораются и умирают миллиарды солнц, и рассыпаются пылью сходящие с орбит планеты, никогда не узнают о твоем существовании, а если и узнают, то лишь на тысячную долю секунды и тут же забудут, отвлекшись на рождение очередной сверхновой. И тебе никогда не узнать, о чем они говорят между собой, зажигая и убивая звезды лишь для того, чтобы послать друг другу короткий сигнал…

Или узнаешь? Увидишь, всмотревшись в закручивающуюся спираль переливающейся всем спектром цветов туманности? Услышишь в безмолвном мерцании цефеид? Если очень захочешь. Если тебе позволят…

— Кто вообще это придумал? — гневная изумрудная вспышка в звездном скоплении ближайшей ко мне галактики отдается в мыслях знакомым мальчишеским голосом.

— Драконы, конечно, — отвечает лениво расплывшаяся туманность, пронизанная сетью серебряных нитей.

— Очень смешно, Эллои. Драконы! И что же, предлагаешь вернуть их, чтобы все исправить?

— Это будет слишком просто, Мэй, — еще одна туманность вступает в разговор. Ее солнца горят золотом, а голос звучит нежным альтом. — Просто и неправильно. Ты найдешь другое решение. Ты уже его нашел… Да?

Она оборачивается ко мне… Туманность? Нет — девушка с длинными черными волосами и смуглой кожей, на которой блестит золотом рисунок-орнамент, стекая с лица на длинную шею и ныряя за воротник строгой белой блузки.

— Так лучше?

Вместо бескрайнего космоса — просторный конференц-зал. Высокие окна, за которыми видны крыши современного мегаполиса. Длинный полированный стол, кожаные кресла вокруг. Вместо далеких галактик — мужчины и женщины в деловых костюмах. Похожи на людей, очень похожи, но не люди. Как и белобрысый мальчишка, сидящий во главе стола.

— Разве это по правилам? — спрашивает его пепельноволосая девица с чертами азиатки, поправляя на носу очки в тонкой золотой оправе. — Ей нельзя здесь находиться.

— Она — автор, — спокойно отвечает Мэйтин. Улыбается мне через стол: — Как спится?

— Автор, — фыркает сидящий напротив “азиатки” бритоголовый здоровяк. — Скажи еще — демиург.

— Все возможно, — отвечает Мэйтин невозмутимо.

— Все относительно, — поправляет здоровяк.

— Потому и возможно, — подмигивает мне верховный бог Трайса.

В наглухо застегнутом френче с высоким воротничком и зачесанными на бок волосами он кажется старше и серьезнее, а привычная беспечность выглядит немного фальшиво. Но я улыбаюсь в ответ.

— Какая разница? — красивый старик с густой пшеничной шевелюрой и окладистой бородой пожимает широкими плечами. — У нас тут не одна проблема, а две. И если первую можно исправить с ее помощью, то вторую…

Он разводит руками, задевая сидящую рядом щупленькую брюнетку в темно-синем костюме. Та недовольно морщится, проводит рукой по щеке, словно проверяя, не исчезли ли с нее затейливо переплетенные серебристые линии, и выговаривает, задумчиво глядя то ли на меня, то ли сквозь:

— Да, это так. Она закончит свою историю на Трайсе и восстановит естественный ход событий, а с ним и границы миров. Но к искажениям реальности она отношения не имеет.

— Она написала об этом, — напоминает девушка с золотым рисунком. Смотрит, ожидая поддержки, на Мэйтина.

Кажется, я знаю, как ее зовут…

— Она не писала об этом, — отмахивается раздраженно пепельноволосая. — Конкретно об искажении реальности — нет.

— Но она создала предпосылки к такому развитию событий, — говорит старик.

— Хочешь сказать, она — все-таки демиург? — уточняет скептически бритоголовый.

— Я бы так не сказал, — заговаривает сидящий слева от верховного божества молодой мужчина. Длинными белоснежными волосами и сероватой кожей с рисунком белесых шрамов он похож на эльфа, но в глазах у него горит лиловое пламя, а слишком яркие, кроваво-красные губы, приоткрываясь в улыбке, обнажают два ряда мелких, острых как иглы зубов. — Демиург — создатель миров. А как назвать создателя проблем?