Осторожно, женское фэнтези. Книга 1 (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 78

— Так ты потому и пришел? — поняла я. — Ну ты и…

— Знаю, — усмехнулся он. — Зато ты — самая замечательная девушка в мире, Элси Аштон!

В порыве, даже отдаленно не напоминающем благодарность, наглый оборотень попытался обнять меня, и снова схлопотал по физиономии букетом.

— Знаешь, Рысь, — сказала я ему, так и не определившись, разозлиться мне или рассмеяться, — у нас с тобой, действительно, ничего не получилось бы. Потому что я хочу серьезных отношений. А ты для этого… еще маленький.

О том, что собиралась при встрече поговорить с ним о Владисе, я вспомнила, когда Норвуд уже дошел до конца коридора и свернул в сторону холла. Тогда же заметила рыжую девицу, стоящую у приоткрытой двери в кабинете Грина. Может, и не с начала, но наш с оборотнем разговор она слышала, и ничуть не смутилась того, что я ее в этом уличила. Наоборот, как выяснилась, была не против обсудить услышанное.

— Лихо ты его отшила, — сказала она, выходя в коридор.

Меня всегда смущало, когда незнакомые люди ни с того ни с сего со мной заговаривали. Девушка это, видимо, поняла и решила познакомиться.

— Я Белинда Лемон, — представилась она и добавила гордо: — Личная помощница доктора Грина.

Какое счастье! Теперь есть кому заваривать кофе великому и ужасному!

Я тут же прониклась к рыжей симпатией, назвалась, скромно отрекомендовавшись ученицей леди Райс, и согласилась на предложение мисс Лемон в отсутствие наших патронов попить чая в кабинете заведующего. А еще — “цветочки в вазочку поставить, чтобы не завяли”.

Одно я забыла: за все в жизни приходится платить.

Мне в качестве расплаты за чай пришлось слушать восторженный лепет Белинды. Нет, она могла говорить и нормально, но когда разговор заходил о Грине, а он заходил о нем то и дело, несмотря на все мои старания сменить тему, связная речь девушки превращалась именно в лепет и именно в восторженный. За полчаса, в течение которых я раз десять бегала проверить, не пришла ли леди Пенелопа, мои знания о Грине пополнились эпитетами “гениальный”, “непревзойденный”, “великолепный”, “бесподобный” и — апогей эмоций — “невероятный душка”. На счастье, к тому моменту, когда Белинда, хлопая ресничками, выдала с придыханием эту “душку”, чай я уже допила, иначе точно поперхнулась бы.

Когда вернулась леди Райс, я пулей вылетела из кабинета заведующего, забыв впопыхах букет.

Наставница, как выяснилось, совсем обо мне забыла. Сначала расстроилась из-за смерти отца миссис Томсон, потом была занята сложной роженицей. Но порадовалась моему серьезному отношению к учебе.

Мы согласовали новый график, который, к слову, понравился мне больше предыдущего. Следующие две недели мне предстояло проводить в лечебнице первую половину дня — никаких дежурств до позднего вечера и два законных выходных.

— Простите, Элизабет, — извинилась леди Пенелопа. — Сегодня я немного устала, а день только начался. Почитаете самостоятельно? Если будут вопросы, я, конечно, отвечу.

Но вопросы появились у нее самой, когда через час в кабинет без стука вошел Грин, прошествовал к столику в углу, где я сидела с учебниками и, не здороваясь и вообще ничего не говоря, положил поверх раскрытой книги букет хризантем. Развернулся и вышел.

— Что это значит? — спросила ошарашено леди Райс.

Ответить я не успела, потому как Грин, выйдя за дверь, видимо, сообразил, что его поступок может быть понят неправильно, вернулся и высказал с порога:

— Я не люблю хризантемы, мисс Аштон. В следующий раз приносите ирисы или фрезии!

Естественно, вопросов у наставницы меньше не стало.

Однако разъяснить ситуацию не составило труда: леди Пенелопа была не из тех, кто станет додумывать несуществующие подробности, когда можно узнать все из первых рук. Единственное, чего я сама не поняла, действительно ли Грин подумал, что я оставила цветы для него или решил сострить. Первое нельзя было исключать из-за Белинды, которая на вопрос о букете могла сказать, кто его принес, а об остальном позабыть в присутствии душки-доктора, второе — из-за характера этого самого душки.

Но это был не тот вопрос, ответ на который волновал меня сейчас. Других хватало. Изменение реальности, странные сны, Владис, профессор Милс, к которой я собиралась зайти перед тем, как отправиться к Оливеру. Оливер.

А ко всему приближался срок сдачи экзамена по общей анатомии, и я нервничала из-за него не меньше чем из-за возможного конца света.

Когда закончилось отведенное на учебу время, в течение которого я честно старалась не думать ни о чем, кроме мышц, костей, нервных соединений и кровеносных сосудов, я оставила злополучные хризантемы в кабинете наставницы, сходила пообедать в столовую, а оттуда направилась на кафедру мистических существ.

— Здравствуйте, мисс Аштон, — с привычной сухостью приветствовала меня профессор Милс. — Как продвигается подготовка доклада?

— Я к вам как раз по этому поводу…

Мои заметки она взяла безо всякого энтузиазма, но чем дольше вчитывалась, тем сильнее разгорался в глазах интерес, а недовольно поджатые губы даже сложились в подобие благосклонной улыбки.

— Не ожидала, — призналась мисс Милс, отложив черновики. — Весьма впечатляет. Вы указали среди источников “Драконий век”. Редкая книга, в нашей библиотеке ее нет, насколько я знаю.

— Мне ее одолжили.

— Вы серьезно отнеслись к заданию, мисс Аштон. К сожалению, мне редко случается наблюдать подобное рвение у своих студентов. А вашу работу я готова принять уже сейчас.

Можно было бы порадоваться, но с оглядкой на мои планы “уже сейчас” меня не устраивало.

— Я думаю, доклад еще рано сдавать, — сказала я. — Заявленная тема недостаточно раскрыта. Я хотела бы расширить раздел, посвященный роли драконов в формировании основ человеческой магии.

— Хотели бы? — она взглянула на меня как-то странно. — А не хотели бы… перевестись на мою специальность?

Неожиданное предложение, но я над ним даже не задумалась.

— Нет. Простите, мисс Милс, мне, правда, интересны драконы… Но только драконы, а не все мистические существа.

— Понимаю, — кивнула она. — Жаль. Значит, я не смогу выставить вашу работу на ежегодный конкурс, он только для студентов нашего отделения. Но рада буду видеть результат.

— Если бы вы посоветовали мне дополнительную литературу, не обязательно из программы и не только то, что можно найти в нашей библиотеке… Я бы попросила знакомых поискать…

— Боюсь, ничем вам не помогу, — от ученой дамы, хоть она и сделала вид, что мой отказ ее не задел, вновь повеяло холодком. — У меня, к сожалению, нет знакомых, которые в состоянии добыть редкие издания, так что все источники, которые мне известны, из перечня обязательной литературы. Я запишу вам несколько названий, а если этого не хватит, спросите книги по нужной теме у библиотекаря.

Ничего не скажешь — повезло Саймону с мамочкой. Стерва подвида “Снежная королева”. Книг она не из программы не знает! Так я и поверила. А о “Драконьем веке” ей откуда известно?

Но не высказывать же ей все это в лицо?

Я взяла листочек со списком в три наименования, вежливо поблагодарила за помощь и отправилась в главный корпус, уповая на то, что хотя бы встреча с Оливером пройдет так, как мне хотелось бы. Приятная беседа, воспоминания о вчерашнем вечере, планы на новый…

Однако и тут не сложилось. Причем по всем пунктам.

Пункт первый — приятные воспоминания.

Наличие воспоминаний никто не оспорил бы: правая рука ректора покоилась на перевязи. Приятного в этом не было.

— Ничего страшного, — уверил Оливер в ответ на мой встревоженный взгляд. — Рекомендовали ограничить движения на пару дней для скорейшего восстановления, вот и все.

Пункт второй — непринужденная беседа.

То, что ее не будет, стало понятно с самого начала. Вместо того чтобы присесть со мной на диванчик и угостить чаем, милорд Райхон занял свое рабочее место, а мне указал на кресло с другой стороны стола.

— Позвольте быть с вами откровенным, Элизабет, — проговорил он серьезно. — Я считаю нецелесообразным в сложившейся ситуации продолжать попытки вернуть ваши способности. Понимаю, как вам тяжело, но потерпите еще немного. Ваша память о прежней реальности сейчас ценнее магии. А если я прав, и это обусловлено вашим состоянием, возвращение дара приведет к тому, что вы начнете забывать стертую реальность, как и мы все.