Любовница. Книга 2 (СИ) - Звездная Елена - Страница 21

   - Что? - я уже ничего не соображала.

   - Вопроса. Осталось четыре, - поставил в известность лорд Эйн.

   У меня было какое-то предобморочное состояние, даже кивнуть сил не осталось. Я едва дышала, как завороженная глядя в его глаза не в силах отвести взгляд, и не могла даже пошевелиться.

   Шеф же вновь протянул ладонь, провел пальцами по моей щеке, спустился и коснулся приоткрытых губ, вновь посмотрел мне в глаза и тихо спросил:

   - Сколько мужчин прикасались к твоим губам?

   Замерла, удивленно глядя на снежного лорда. Но честно ответила:

   - Трое.

   Его взгляд потемнел, словно тучи сгущались и грядет буря, но следующий вопрос прозвучал ровно:

   - Тебе нравилось?

   Внезапно захотела, чтобы все эти вопросы закончились! И все же ответила:

   - Да. С одним из них.

   В глазах лорда Эйна стало на порядок темнее, а вот вопрос он задал искушающе-тихо:

   - Опиши ощущения.

   Гулко сглотнув, попыталась быть честной, и в первую очередь сама с собой. Закрыла глаза, ответственно пытаясь вспомнить… Поцелуи были, но вот самым ярким из них для меня всегда оставался тот, после помолвки с Закари. Когда он провожал меня домой через городской парк, остановился возле кустов цветущих и дурманяще пахнувших роз, обнял, склонился к моим губам и… Ощущения?

   - Счастья. Тихого, завораживающего счастья. Тепла в груди. Замирающего сердца. Словно стоишь на краю чего-то удивительного и неизведанного. Осознание правильности происходящего. Желания замереть и сохранить в памяти этот миг...

   - Неправильные ощущения, - усмехнувшись произнес лорд Эйн.

   Распахнув ресницы, недовольно посмотрела на него и в сердцах спросила:

   - И почему это неправильные?

   Но вместо того, чтобы ответить, снежный лорд, подавшись ко мне, прошептал:

   - Закрой глаза, Виэль.

   Кто бы мне объяснил, почему я подчинилась без слов, возражений и даже возмущенных мыслей. Просто сомкнула ресницы и вздрогнула, едва ощутила прикосновение к своим губам. Осторожное, чарующе-нежное, мимолетное, сменившееся ощущением теплого дыхания на занывшей от ожидания и предвкушения коже. И дрожь по телу, отозвавшаяся сладкой истомой, едва я почувствовала еще одно касание его губ к моим… Осторожное лишь в первый краткий миг, а затем ставшее решительным, уверенным, лишенным сомнений и лишающим дыхания. Прикосновение, спугнувшее все мысли, заставившее сердце забиться в неистовом темпе, вырвавшее стон и даже не один… и… вдруг ставшее вновь нежным, едва осязаемым.

   - Как ощущения? - сквозь грохот моего сердца, донесся до меня голос лорда Эйна.

   - Кккакие ощущения? - тяжело дыша, спросила я, и распахнула ресницы.

   Он улыбнулся, и вновь склоняясь ко мне, прошептал:

   - Правильные.

   О, они были такие… правильные… но больше как-то упоительные, дурманящие, сводящие с ума, лишающие мыслей, ощущения пространства, реальности происходящего, лишающие всего… Лишь оглушающий грохот сердца, сильные руки на охваченном истомой теле, губы, отбирающие дыхание...

   В двери не стучали - туда бились со всей силы и этот грохот в какой-то момент стал громче биения моего сердца и срывающегося дыхания лорда Эйна, который целовал, целовал и целовал меня так, что я давно и как-то совершенно естественно перетекла к нему на колени, и теперь таяла, сжатая сильными такими невероятно руками. И одного движения этих рук хватило для того, чтобы вновь позабыв обо всем на свете, я отдалась упоительным поцелуям снежного лорда. О он, задохнувшись от осознания моей готовности продолжать и не готовности останавливаться, резко выдохнул, стремительным движением уложил меня на постель, с нескрываемым восторгом взглянул в мои затуманенные происходящим глаза, и вновь приник к губам… О, какой же это был поцелуй! Поцелуй, от которого стало так сладко, так нежно, так здорово, что хотелось бы петь, если бы невероятная, страстная потребность продолжать, продолжать и продолжать… Таять от того, как он ласкает мои губы, возвращать в ответном поцелуе весь вихрь подаренной им нежности, выгибаться под шквалом неистовой страсти, самозабвенно целоваться и предвкушать продолжение, к которому шеф явно стремился, скользя пальцами руки, свободной от обнимания меня за талию с целью прижать к его телу посильнее.

   И в этот упоительный момент двери слетели с петель!

   Мы оба, тяжело дыша, повернули головы и узрели явившуюся в гневе и ореоле сверкающих искорок Юалию, которая явно пребывала в ярости. И вот эта яростная мегера открыла рот и…

   - Третьей не берем! - слегка осипшим голосом произнес кто-то.

   Лорд Эйн с удивлением посмотрел на меня и стало ясно, что отрицать очевидное бессмысленно, в том смысле что да, это я сказала и еще… еще…

   - Ты самый красивый мужчина на свете… - прошептала я, откровенно утонув в его невероятных глазах цвета предгрозовых облаков.

   - Правда? - с удивленной хрипотцой спросил он, теряя связь с окружающим миром.

   - Правда… - ответила, тоже теряя мир и потянувшись к его губам, которые были неплохой заменой всем вселенным на свете.

   И он потянулся ко мне, наши губы встретились, наше дыхание стало единым целым, моя рука вернулась к пропусканию прядей его волос между дрожащими пальчиками, его к ласканию моей щеки, и…

   - Не сметь! - завизжал кто-то срываясь на фальцет.

   А мы срывались в пропасть наслаждения, где не было, совершенно не было места посторонним. И лорд Эйн, вызвав мой протестующий прерыванием поглаживаний стон, протянул руку в сторону распахнутой двери… Завыл ледяной ветер, по воле его силы дверной проем начал стремительно обрастать льдом, закрывая нас от взбесившейся Юалии, которая опустилась до:

   - Да как она смеет!

   - Я твоя невеста, завещанная отцом…

   - Ты клялся…

   - Где мой Харнис?!

   - Ты избил моего мужа!

   - Ты должен жениться на мне, ты давал слово!

   Она что-то явно еще кричала, но уже не было слышно, и видно тоже - на месте дверного проема находился вросший в стену айсберг, и снести его вряд ли кто-то вообще был способен, что меня в данный миг очень порадовало. Единственное что, ну просто не могла не спросить:

   - Шеф, вы избили Харниса?

   Он, вернув на место руку, которой полагалось гладить меня, а не отвлекаться на всяких истерящих диаметрально противоположными требованиями, провел пальцами от моего виска, по щеке, контуру подбородка, шее и ниже, так что я затаила дыхание, коснулся моей груди, взглянул мне в глаза и произнес:

   - Забудь.

   - Забыла, - с готовностью согласилась я.

   Лорд Эйн просиял совершенно довольной улыбкой, за которой пряталось восторженное счастье и спросил:

   - На чем мы остановились?

   - Ты целовал, - прошептала я, - вот здесь… - и указала на губы.

   Судорожно выдохнув, снежный лорд задал тихий вопрос:

   - А могу я еще что-нибудь поцеловать?

   - Оу… - я почувствовала себя заинтригованной. - А что же еще ты хочешь поцеловать?

   И получила дико соблазнительный ответ:

   - Тебя. Всю...

   Нет, ну вот что можно сказать на подобное? Махнув рукой я расщедрилась на уверенное:

   - Нет!

   Пожав плечами, снежный лорд, приникая к моим губам, прошептал:

   - А я настойчивый, Виэль.

   - А я...я, - порываясь сказать в перерывах между улетными поцелуями, - я такая вредная…

   - Знаю, Виэль, - обрадовал он, заставляя забыть обо всей моей вредности, одним своим поцелуем.

   Одна проблема - он обо всей своей настойчивости не забывал ни на миг, и в какой-то момент я обнаружила, что вновь сижу на коленях лорда Эйна, а платье давно расстегнуто, и свисает где-то на уровне талии, и то обнаружила я это исключительно потому, что кто-то зацеловывал всю меня от шеи до груди и… и едва собственно дошел до груди, как осознание времени, пространства и того, что меня-то спросить забыли, канули куда-то в бушующий океан нежности, сметенные напористым шквалом страсти.